Гомер Пим и секрет Одиссея - Анн Плишота

себя после срыва. Гомер поделился этим наблюдением с Нинон, и та объяснила ему, что Саша хорошо умеет держать удар – у него необыкновенная способность преодолевать то, что заставляет его страдать.

А вот у Гомера такой способности не было, и это делало друга еще значительнее в его глазах.

– Слушай, нам же надо поговорить, – вдруг сказал Саша.

– О чем? – пробормотал Гомер, все еще во власти собственных мыслей.

– Да как же! О Телемахе… Как помочь ему сбежать оттуда?

Глава 19

Полночи мальчики совещались, как заговорщики, в присутствии Биби, столь же тихой и послушной, сколь и любопытной.

Вставать оказалось нелегко – было еще слишком рано. Едва соображая, Гомер с трудом выволок себя из кровати и почти ощупью поплелся под душ. Горячая вода вернула его к жизни, придав сил растолкать Саша, который крепко спал, раскрыв рот.

– Кофе бы… – пробормотал он.

Гомеру удалось дотащить его до кухни, где он рухнул на стул.

– Ты тут снова не заснешь, а?

– Не-е-ет…

Сам Гомер кофе не пил, но ему не составило никакого труда вставить в машину капсулу и нажать на кнопку. – Спси… – уронил Саша, когда он протянул ему пойло чернильного цвета.

– Да, утро – не твое время, – заметил Гомер, готовя кашу.

– Еще как не мое…

Преодолев сонливое оцепенение, он нашел в себе силы ослепительно улыбнуться Гомеру, сделав первый глоток.

– Вау, да он крепкий, твой кофе! Обожаю!

Ничто в мире не могло заменить Гомеру шоколадного печенья, но рядом с Саша он чувствовал, что это слишком по-детски. Поэтому он пообещал себе как-нибудь попробовать кофе: а вдруг это его изменит или даже поможет повзрослеть… Что, если кофе мгновенно превратит его в более сильного, отважного человека, чем он есть сейчас?

– О чем думаешь? – спросил Саша, прерывая его размышления.

– Ни о чем…

Воображение иногда уносило Гомера дальше, чем он хотел. Но за последние дни и реальность не отказывала себе в удовольствии расширить свои границы. – Думаю, надо попробовать как-то проникнуть туда, – уронил Саша после уже бессчетного зевка.

Изабель Пим еще не вставала. Гомер оставил ей на столе коротенькую записку и тщательно запер за собой входную дверь на ключ. Машинально обернувшись на сад, он увидел, что загон Добрячка был по-прежнему пуст.

– Важно, а совсем не пустячок: Добрячок отнюдь не Добрячок, – выдала тут Биби с плеча хозяина, с которым уже не расставалась.

Не придав этому значения, Гомер сунул ее в карман свитера. Приносить своих питомцев в школу на занятия, конечно, не разрешалось, но ведь это все-таки не питбуль и не гремучая змея. Так что это нарушение казалось ему вполне соответствующим размерам Биби, то есть малюсеньким.

А насчет беглой свиньи – посмотрим вечером, когда вернется Нинон…

* * *

Утро будто и не собиралось кончаться. Впору было подумать, что сверхъестественные силы в насмешку задерживали бег времени, нарочно испытывая терпение Гомера и его друзей. Мальчик только об этом и думал до самого полудня, когда им наконец удалось уединиться, не опасаясь быть застигнутыми ни мадемуазель Драпри в поисках добрых душ, чтобы те помогли ей в подготовке школьного праздника, ни мсье Морланом, разыскивающим добровольцев для показа новых велосипедов.

Они отыскали укрытие в глубине двора, под толстым деревом, почти совсем спрятавшись под густой кроной. Там мальчики поделились с Лилу результатом своих ночных разговоров. Она тоже внесла свою лепту, их мысли совпали, и всеобщее возбуждение заставило друзей разговаривать быстро, с увлечением.

Главным в их жизни теперь становилось устройство побега Телемаха из Гренатье.

За два часа послеобеденных уроков никто из них не уловил ни единого кадра из фильма, который мсье Лыс решил показать классу, – снотворного документального кино о какой-то Лысой пещере, причем учитель очень гордился, что она называлась почти в его честь. Потом, радуясь тому, что всё же не умерли со скуки, Гомер и Саша вдвоем проводили Лилу до дома, вежливо отказавшись от предложения мадам Гольдбер остаться и выпить чаю. Затем каждый пошел к себе, спеша заняться подготовкой к своей роли в операции «Остановить лотофагов!» – Саша оказался настоящим талантом по части придумывания названий их миссий.

Но стоило Гомеру свернуть на аллею, ведущую к дому, как его радостная эйфория мгновенно сменилась отчаянной паникой: у входа была припаркована полицейская машина.

Тревожные мысли зашевелились в голове. С матерью несчастный случай; или с Нинон; кто-то обокрал дом – ну, это куда ни шло; следствие по делу об исчезновении его отца возобновляется ввиду открытия новых улик; Добрячок забежал на соседскую территорию и все там вытоптал – терпимо. Но ужаснее всего, если дело в Телемахе… А вдруг юноша, не дожидаясь, пока они его освободят, вернулся в дом Пимов и что-нибудь натворил?

Гомер уронил велосипед прямо на гравий и поспешил в дом.

– Мама? Нинон?

– Мы все здесь, в гостиной, мой мальчик.

Мать и тетя сидели на диване, рядом стояли два полицейских. Видеть обеих целыми и невредимыми было так прекрасно, что у Гомера вырвался вздох облегчения. – Что происходит-то?

– Ничего особенного. Не беспокойся, – ответила мама.

Выражение ее лица говорило о другом. А Нинон и вовсе выглядела потрясенной. Они замолчали, и тогда занервничал Гомер:

– Да расскажите же мне!

Изабель Пим взглянула на младшую сестру и сжала ее руку.

– Нинон застала молодого человека за ограблением нашего холодильника, – наконец сказала она.

Гомер даже вздрогнул от неожиданности.

– Как это?

– Да ничего, наверняка просто бродяга, – пыталась успокоить его Нинон.

– Он тебе что-нибудь сделал?

– Нет, абсолютно ничего! Просто проник сюда, открыл холодильник и обжирался.

Гомер не знал, что и думать о столь странном происшествии. Инстинкт подсказывал ему: ничего хорошего в этом нет. Он с трудом проглотил слюну, горло перехватило от тоскливого предчувствия. Особенно когда он заметил фотографию Телемаха, лежавшую на журнальном столике.

Вот и случилось то, чего он боялся больше всего. – Как он выглядел? – спросил он каким-то не своим, глухим голосом.

– Молодой, лет пятнадцать-шестнадцать, волосы темные, стрижен почти наголо, глаза зеленые и очень светлые, высокий, крепкий.

Гомер едва сдержался, чтобы не запрыгать от радости. Пришелец не имел никакого сходства с Телемахом! – Все тело у него было в грязи и нечистотах, ужас просто, – добавила Нинон, стараясь не встречаться взглядом с подавленной Изабель – та, как видно, предпочитала утаить эти подробности от сына.

Гомер снова невольно скосил взгляд на лежавшее на столике фото. Это не укрылось от его матери.

– Милый мой, почему же ты не сказал нам, что сюда приходил Жорж Финк? – спросила она с оттенком мягкой печали.

Тут в сознании Гомера с быстротой молнии сработал защитный механизм.

– Жорж Финк?

– Эти господа рассказали нам, как несколько дней назад приезжали сюда, в этот дом, за Жоржем Финком и отвезли его в больницу.

Мысленно Гомер послал к черту полицейских, чертовых доносчиков, хотя поневоле и признавая, что они просто исполняли свои обязанности.

– Я не знал, что это Жорж Финк… я его не узнал… – бормотал он, вспоминая, что когда полицейские рыскали вокруг дома, то не называли его имени.

Все поверили, что его