Джим Батчер - Лики смерти

– Спасибо, Морти. И Гарри... вы позволите называть вас просто Гарри?

– Конечно. Вы же платите, – отозвался я. Улыбка Ларри чуть померкла.

– А вы не расскажете нам немного, чем занимаетесь вы?

– Я чародей, – сказал я. – Я нахожу пропавшие предметы, расследую паранормальные события и помогаю учиться людям, неожиданно сталкивающимся со внезапно открывающимися у них свойствами.

– Верно ли, что вы консультируете также отдел специальных расследований чикагской полиции?

– Случается, – коротко ответил я. Мне не хотелось без нужды говорить об ОСР. Меньше всего чикагской полиции хотелось бы рекламы в «Шоу Ларри Фаулера». – Многие полицейские управления по всей стране привлекают подобных консультантов в случаях, если другие способы не дали результатов.

– А вы зачем здесь сегодня?

– Потому что я в пролете, а ваш продюсер платит мне вдвое больше обычного моего гонорара.

Толпа рассмеялась снова, на этот раз чуть более искренне. В глазах Ларри Фаулера блеснуло сквозь линзы очков нечто похожее на раздражение, а улыбка превратилась в простой оскал.

– Нет, правда, Гарри. Зачем?

– За тем же, что и Морти... гм... Мортимер, – ответил я. Собственно, ответил чистую правду. Я пришел сюда встретиться с Морти и получить от него некоторую информацию. Он пришел сюда встретиться со мной, поскольку не хотел, чтобы нас с ним видели вместе на улице. Пожалуй, вы не слишком ошибетесь, если сделаете вывод, что у меня не самая высокая в этом мире репутация.

– И вы утверждаете, что способны производить магические эффекты? – продолжал Ларри.

– Угу.

– А показать нам сможете?

– Я бы мог, Ларри, но не думаю, чтобы это было разумно.

Ларри кивнул и понимающе повернулся к зрителям.

– И почему же?

– Потому, что это может повредить ваше студийное оборудование.

– Ну конечно, – просиял Ларри и подмигнул зрителям. – Ну, мы ведь не хотим ничего такого, не правда ли?

Публика откликнулась смешками и кошачьими воплями. В моей голове роились образы из «Керри» и «Воспламеняющей взглядом», но я сдержался почти без ущерба для своего заклятия. Мастер самоконтроля – вот он я какой. Впрочем, на всякий случай я еще раз оглянулся на аварийный выход за сценой.

Ларри принялся обсуждать магические кристаллы, экстрасенсорику и карты Таро. Беседу поддерживал по большей части Морти; я ограничивался отдельными односложными замечаниями.

– Мы вернемся после рекламной паузы, – объявил Ларри минут через десять. Ассистенты подняли над головами таблички с надписью «АПЛОДИСМЕНТЫ», и объективы камер повернулись на оживленно свистящую и улюлюкающую публику.

Ларри бросил на меня взгляд, который я не назвал бы слишком довольным, и, сойдя со сцены, набросился на девушку-гримера, якобы плохо уложившую ему волосы.

Я пригнулся к уху Морти.

– Ладно, – шепнул я. – Так что вам удалось узнать? Пухлый эктомант покачал головой.

– Ничего конкретного. Я как-то все больше с мертвыми контактирую.

– Даже так у вас больше знакомств, чем у меня, – возразил я. – И мои источники информации не слишком следят за тем, кто умер недавно, а кто нет, – мне важны любые обрывки. Она хоть жива?

Он кивнул:

– Жива. Это я знаю доподлинно. Она в Перу.

– В Перу? – Я испытал огромное облегчение, узнав, что она жива... но кой черт Сьюзен делать в Перу? – Это же территория Красной Коллегии.

– Отчасти верно, – согласился Морти. – Хотя большинство их предпочитает Бразилию и Юкатан. Я пытался узнать ее точное местонахождение, но меня заблокировали.

– Кто?

Морт пожал плечами:

– Не могу сказать. Извините.

Я мотнул головой:

– Не за что. Все о'кей. Спасибо, Морти.

Я откинулся на спинку стула, обдумывая новости.

Сьюзен Родригез работала репортером в местной «желтой» газетенке под названием «Волхв Среднего Запада». Она выказала некоторый интерес ко мне вскоре после того, как я открыл практику. Интерес этот проявлялся в неутомимом преследовании меня с целью узнать как можно больше о созданиях, таящихся в ночи. Мы сблизились, и наше первое свидание завершилось тем, что она почти нагишом лежала на земле в жуткую грозу, в то время как удар молнии превращал жабообразного демона в кучку золы. После этого еще пара встреч с существами из тех, с кем мне по роду занятий приходится иметь дело, помогли Сьюзен открыть еженедельную колонку, заметно подняв тираж ее газеты.

А еще через пару лет Сьюзен – несмотря на все мои предостережения – увязалась за мной в самое логово вампиров. Баронесса Красной Коллегии схватила ее и начала процесс превращения из смертной в вампира. Это была месть мне за то, что я успел сделать прежде. Вампирская баронесса полагала, что ее положение в Коллегии дарует ей неприкосновенность, что я побоюсь выступить против всей Коллегии. Мне было сказано, что, если я попытаюсь отбить Сьюзен, я начну тем самым полномасштабную войну между Белым Советом чародеев и вампирской Красной Коллегией.

Что я и сделал.

Вампиры не простили мне, что я отобрал у них Сьюзен, – возможно, еще и потому, что значительное число их, в том числе цвет вампирской аристократии, в результате этого сгорели к чертям собачьим. Собственно, именно по этой причине Морт не хотел, чтобы его видели в моем обществе. Сам он держался от этой войны в стороне и хотел, чтобы так продолжалось и дальше.

Так или иначе, Сьюзен не превратилась в вампира окончательно, но вампиры успели заразить ее жаждой крови, и стоит ей хоть раз поддаться этой жажде – она станет одной из них. Я просил Сьюзен выйти за меня замуж, обещал, что найду способ вернуть ей человеческую сущность. Она ответила отказом и уехала, пытаясь разобраться в своих проблемах самостоятельно. Так мне, во всяком случае, показалось. Я все еще не потерял надежду на ее возвращение, хотя со времени ее отъезда получил от нее всего две-три открытки.

Две недели назад мне позвонил ее редактор. Пожаловался, что материалы для колонки в «Волхве», которые Сьюзен до сих пор присылала регулярно, на этот раз запаздывают, – не знаю ли я, как с ней связаться. Я не знал, но попробовал поискать. Вот так я и вышел на Морти Линдквиста – в надежде на то, что его связи в потустороннем мире окажутся более полезными, чем мои.

Я узнал не слишком много, но главное – что она жива. Я вздохнул немного свободнее.

Снова заиграла музыка, я поднял взгляд и увидел, что Ларри возвращается на сцену. Когда он заговорил, динамики взвыли и затрещали от помех, и я понял, что снова расслабился. Сдерживающее заклятие оказалось чертовски сложнее, чем я надеялся, и с каждой минутой поддерживать его становилось все труднее. Я постарался сосредоточиться – завывание в колонках стихло, превратившись в негромкий жалобный писк.