Стражи времени - Лев Юрьевич Альтмарк

тогда не оставалось бы времени задумываться о болячках. Да они бы и сами от тебя отстали. Просто не угнались бы за тобой. Хотя бы на короткое время…

Да, о сыне. Пока он был юным и совсем беспомощным, я, как ни странно, нисколько не обращал на него внимания. С самого его рождения жена уяснила, что рассчитывать на посильное участие с моей стороны в воспитании ребёнка вряд ли получится. Мент – что с него взять? И я иногда не вспоминал о нём неделями, не знал даже, дома ли он и что у него за душой. Стыдно признаваться самому себе, но так оно и было… А вот сейчас, когда жизнь резко поменялась, вдруг нахлынула на меня запоздалая отцовская любовь. Аж невольную мужскую слезу вышибает… Нет ничего печальней и смешней, наверное, чем сентиментальный мент.

Впрочем, что-то я не по делу разговорился. Не о том бы сейчас толковать, а старческое нытьё лучше оставить в стороне. Или собрать волю в кулак и вообще постараться не ныть. Особенно на людях.

– Илья, – интересуюсь время от времени у сына, – как дела? Хоть бы изредка делился со стариком своими проблемами. Понимаю, что с замшелым пнём молодому баобабу разговаривать не о чем, и тем не менее…

– Всё нормально, папа! – каждый раз отвечает он и смеётся. – Занимаюсь своими делами. Тебе это вряд ли интересно будет.

Его слова можно истолковать как «не твоего ума дело, папа». Поначалу я очень обижался на такие ответы, потом понял, что, окажись я на его месте, выдавал бы, наверное, то же самое. По молодости мы всегда жестоки к старшим и даже не замечаем, как некоторые наши фразы их обижают. Но если ты сам – старший, то стараешься держать марку и изо всех сил пытаешься скрыть обиды, хотя очень остро реагируешь на раны, невольно наносимые близкими людьми. А они этого не чувствуют. Просто им недосуг тратить на нас время, другие у них интересы и другие скорости…

И ведь это повторяется из поколения в поколение. Вряд ли я был лучше или отзывчивей сына, когда пребывал в его нынешнем возрасте. Да и его наверняка ожидает то же самое, когда у него появятся свои дети.

Сижу сейчас у компьютера и раздумываю, какими бы ещё буковками пощёлкать, чтобы из них сложилось что-то более или менее внятное, описывающее моё нынешнее состояние. Выплесну на страничку свои переживания – может, легче станет коротать остаток жизни…

Тем более что бывший мент, вернее, бывший полицейский, не может по определению сидеть без дела. Вот я и сижу у компьютера, словно восторженный юноша, сочиняющий любовные стишки воображаемой подружке и свято уверовавший, что это нетленные шедевры, за которые его кто-нибудь погладит по головке или хотя бы пожмёт руку…

– Пап, закрой за мной дверь! – доносится голос сына.

– Куда ты на ночь глядя?

Задавать подобный вопрос двадцатипятилетнему парню, наверное, не совсем уместно, но он, проводя ночи напролёт за ноутбуком и сочиняя какие-то неизвестные мне мудрёные программы, редко в такое время уходит из дома. Днём у него университет, после – компьютер. Даже на девушек ни минутки не остаётся. Эх, я в его годы… Впрочем, тогда у нас не было компьютеров. Выживали как-то без них…

– У меня встреча с одним человеком, – отвечает Илья и застёгивает куртку на молнию. – Скоро вернусь.

На плече у него сумка с любимым ноутбуком, в котором он хранит свои секреты. Его сын даже в университет почти не носит, обходится простеньким планшетом.

– А ноутбук зачем с собой берёшь? – недоумеваю я.

Но он только машет рукой и говорит напоследок:

– Я сам дверь закрою, ложись спать, не жди меня…

Наверное, мне и в самом деле не следует так плотно опекать его. Упущены счастливые мгновенья. Взрослый парень, а я всё никак не привыкну, что он уже не тот малыш, с которого я пылинки поначалу сдувал… Правда, потом очень быстро это занятие оставил.

Ещё полчаса бьюсь над непослушными строчками, а потом выключаю компьютер и отправляюсь спать. Всё равно ничего умного в голову больше не придёт. Уже проверено.

Может, книжку на сон грядущий почитать? Впрочем, бессонницей мы не страдаем, отсыпаемся за годы ночных бдений на милицейско-полицейской службе. Но подъём у меня всегда ровно в шесть. Так уж мой организм устроен, и переделать его невозможно. Утро вечера мудренее – на собственной шкуре проверено. Только становимся ли мы от таких оптимистичных прогнозов и в самом деле по утрам мудрее?

Каждый раз просыпаюсь от пения птиц. Многие в Израиле позавидуют такому сладкому пробуждению, потому что не во всех наших новостройках деревья обступают жилые многоэтажки, и ветки с ночующими на них птичками заглядывают в твои окна. Мне жутко повезло с квартирой. Хоть в чём-то, да повезло.

С рассветом думается лучше. Вот и приходит мне в голову первое утреннее, хоть и банальное, но всё-таки откровение: сетовать на судьбу глупо. Всякое бывало у меня – и взлёты, и падения. Первые случались реже, зато вторые продолжались дольше. Тем не менее, я неисправимый оптимист. Поэтому, наверное, ещё тяну лямку, несмотря на мою бурную и беспокойную прежнюю жизнь.

В квартире тихо. Жена бесшумно собралась на работу и уже отбыла. До пенсии ей десять лет, то есть, по израильским меркам, она вполне молодая и работоспособная дама. Да и я огурец хоть куда, а закончил трудиться только потому, что выслуга накопилась и прочие служебные прибамбасы, позволившие раньше большинства простых смертных отправиться на прокорм в пенсионный фонд. Многие из наших полицейских отставников спокойно занимаются каким-нибудь бизнесом, загодя, ещё на службе, ищут и находят престижные места на «гражданке». А я не умею искать. Не заточен на такие мудрёные поиски. Потому и прозябаю у компьютера, стараясь написать что-то эпохальное. Конан Дойл или Борис Акунин из меня никудышный, но… не боги горшки обжигают.

Долго лежать в постели я не привык, посему подхватываюсь в свои стандартные шесть утра и несусь умываться, а потом незамедлительно жарить яичницу и варить кофе. Как правило, готовить приходится для себя и сына, который полночи сидит со своим ноутбуком, а потом с трудом продирает глаза, ведь ему, бедняге, нужно лететь в университет и постараться не опоздать.

– Илья, – кричу ему, – уже полседьмого, вставай! Кофе на тебя варить?

Тишина. Чувствую, поздновато отпрыск вернулся домой, теперь голову от подушки оторвать не может. Дадим ему ещё пять минут нирваны и снова начнём тормошить.

Но и на второй мой призыв никто не