Чисто семейное убийство - Анна Орлова

Еще один день мы как-нибудь продержимся. А завтра…

– Мне позвонят из Ярда, – пообещал Этан серьезно, однако его серые глаза смеялись. – Срочное дело, требующее немедленного приезда.

Я не стала спрашивать, как он это устроит. Едва ли Этан нуждался в моих советах. Лишь без слов потерлась щекой о его руку и прикрыла глаза…

* * *

Миссис Чемберс постаралась на славу. Когда Далтон внес на большом блюде запеченную индейку, слюну невольно сглотнули все. За индейкой последовали тушеные овощи, сосиски в беконе под горячим клюквенным соусом, бифштекс с луковыми кольцами, утиный паштет, овсяные лепешки…

– А говорили, что дела у вас обстоят неважно, – бестактно заметил Сирил, с удовольствием облизывая ложку. О хороших манерах он, видимо, на своих далеких островах подзабыл.

Питер покраснел, а старик Джозеф захихикал.

– У них, у них, мальчик мой. У меня-то с деньгами полный порядок. Вот и подкинул, хе-хе, на приличный праздник. А то пришлось бы вам давиться морковным супом.

Неловко стало всем. Маргарет вцепилась в нож и вилку с такой силой, будто мечтала с их помощью покромсать свекра на мелкие кусочки. Кларисса принялась растирать виски лавандовым одеколоном, который извлекла из ридикюля. Тереза и Линнет как по команде опустили глаза. Даже Сирил несколько смутился.

Мы же с Этаном понимающе переглянулись. «Завтра!» – прочитала я во взгляде мужа и согласно опустила ресницы. Обещание было дано.

– Спасибо, отец, – с натугой выдавил Питер.

– Помощь ближнему – это добрый поступок, достойный истинного христианина, – одобрил викарий, кашлянув.

«А хвастаться этим – нет», – явно хотел добавить он, судя по брошенному на старика укоризненному взгляду.

– Все очень вкусно! – жизнерадостно вставил мистер Макбрайд. – Я бы не отказался от еще одного кусочка индейки. Что скажешь, дорогая?

– Соус из крыжовника просто изумителен, – сказала она нежным голоском. – У вас замечательная кухарка, миссис Кларк.

Старику хватило ума не хвастаться, что кухарку нанял тоже он.

– Такое обжорство не очень-то полезно для желудка, правда, доктор? – обратился Джозеф к пожилому джентльмену с густой седой шевелюрой и добрыми глазами всеобщего дядюшки.

– Милый мой, – ответствовал врач добродушно, протягивая тарелку за добавкой, – почти все приятные вещи очень вредны. Но умирать здоровым обидно, согласитесь?

Он подмигнул Маргарет и принялся дальше уплетать паштет.

– Очень вкусно, – сочла нужным вставить я.

– Благодарю, – ответила со слабой улыбкой Маргарет, даже сведенные судорогой пальцы расслабила.

– И так красиво все украшено! – похвалил молчаливый мистер Пауэрс, не сводя с Терезы полных тихого обожания глаз.

Мэтью Пауэрс, как мне поведала шепотом Маргарет, был для Терезы отличным шансом. И пусть ответных нежных чувств она к нему явно не питала, но женщинам в ее годах – страшно подумать, почти тридцать пять! – не следовало проявлять излишней разборчивости.

– Это Тереза постаралась, – ожидаемо ответила Маргарет.

– Очень, очень красиво! – повторил мистер Пауэрс с жаром.

И могу поспорить, что слова эти адресовались отнюдь не праздничному убранству, хотя столовую Тереза и впрямь оформила с немалым вкусом. Яркие гирлянды красовались тут и там. Венки из остролиста над камином придавали ему праздничный вид. Стол украшали чудесные пуансеттии, мерцали толстые свечи, в их свете ярко блестело фамильное серебро. Электропроводку починили, но яркий свет никак не подходил к обстановке, так что обошлись свечами и камином.

– Очень жаль, что Магнус с Рэйчел не смогли приехать, – вздохнула Маргарет, истосковавшаяся по единственному сыну. – С ними было бы веселее.

– Скажи лучше, не захотели, – хохотнул вредный старик. – Они нас не жалуют.

«Вас!» – одними губами поправила Маргарет, однако вслух не сказала ни слова.

– Маленький Том заболел, – созналась она глухим от тревоги голосом. – Рэйчел написала, что очень за него опасается.

– А все потому, – заметил старик наставительно и воздел вилку, – что он у них единственный. Будь у них четверо, как у меня, они бы так над ним не тряслись.

– Так вот почему ты не слишком интересовался нами, отец, – Сирил саркастически улыбнулся, – у тебя всегда были дети про запас.

Морщинистое лицо старика потемнело. Он с такой силой ткнул вилкой в сосиску, словно пытался пригвоздить ее к тарелке.

– Большие семьи теперь не в моде, – миролюбиво заметил Питер, как всегда, пытаясь избежать ссоры. Только взмокшие виски намекали, как нелегко ему это дается.

– Ха! Большие. – Старик вытер губы салфеткой. – Вы с Маргарет одним мальчишкой разродились. Кларисса вообще произвела на свет только худосочную девчонку, после чего ее никчемный муж дал дуба.

– Не смейте так говорить об отце! – вдруг громко отчеканила Линнет, вскинув на деда темно-серые глаза, похожие на штормовое море.

– Линнет… – умирающим голосом произнесла Кларисса. – Ах, мне дурно! Воды…

Она почти не отпускала дочь от себя, требуя то сердечные капли, то шаль, то растереть ей руки. Огонь в глазах Линнет угас, она налила полный стакан и подала матери.

– О Терезе и говорить нечего, бесцветная старая дева, – продолжил старик, смакуя возможность говорить гадости прямо в лицо, притом нисколько не стесняясь гостей. – Но ты-то, Сирил, почему до сих пор не женат?

Бедная Тереза вспыхнула и потупилась, кажется, с трудом сдерживая слезы. Маргарет разрезала индейку на мелкие кусочки. Питер ковырял пальцем скатерть. Сирил недобро щурился. Кларисса нервным жестом растирала виски.

Если что и объединяло семейство Кларков, так это ненависть к старику.

Сирил растянул губы в улыбке.

– Не могу позволить себе жену и детишек, отец. Разве ты не знаешь, что мы, писатели, перебиваемся с хлеба на воду? Во всяком случае, пока как следует не прославимся. А я, увы, все еще не знаменит.

– Вот и бросил бы свои писульки! – припечатал старик.

Сирил пожал плечами и сделал глоток вина.

– У тебя есть Питер, который унаследует дом, деньги, твою благородную кровь и все такое. Не подумай, братик, я не в обиде. – Сирил отсалютовал старшему бокалом. – Пусть мне ничего не достанется, зато я могу жить как хочу.

– Много ли радости мыкаться в лачуге? – скривила губы Кларисса, которая волшебным образом излечилась от своей мигрени, как только вновь набросила поводок на дочь.

Зато у меня, кажется, начинала всерьез болеть голова.

В этом милом семействе достаточно яду, чтобы отравить друг дружку безо всякого стрихнина с мышьяком.

– Дорогая моя, – насмешливо протянула Маргарет, очевидно, не питавшая к невестке особой любви, – жизнь переменчива, тебе ли не знать?

– О чем это ты… дорогая? – нахмурила выщипанные брови Кларисса, нервно кроша хлеб.

Маргарет мило улыбнулась.

– О, всего лишь о… знаменитом предке Кларков, простом каменщике. Он ведь собственным трудом выбился в королевские архитекторы.

Готова ручаться, что пауза мне не почудилась. Как будто Маргарет намекала на что-то, известное лишь им двоим.

Кларисса вспыхнула.

– Зато мать у меня была настоящая леди!

Старик хихикнул.

– Это было единственное ее достоинство.

– Мистер Кларк! – воскликнул викарий, в гневе ставший еще красивее обычного. – Вы говорите о покойной, к тому же вашей супруге перед Богом и людьми.

– Пфе! Жена из Элфреды была так себе. Бревно бревном.

– Отец! – Оказывается, даже Питер умеет повышать голос.

– Что? Ну не везло мне с женами, хе-хе. Хотя Оливия все же