Лорел Гамильтон - Прегрешения богов

Я улыбнулась, но развивать тему не стала, а задала следующий вопрос;

— Он у вас постоянный посетитель?

Она кивнула, мотнув двумя черными косичками.

— Угу, раз в неделю точно заходит, иногда два раза.

— Что он собой представляет?

Он прищурилась и подозрительно на меня глянула.

— А зачем вам знать?

— Считай, для развлечения, — сказала я.

— Ну, он из тех, кто грубит женщинам, если они не представляют для него интереса. А если представляют — лебезит.

— Он к тебе подкатывал?

— He-а, я для него слишком человек. Он встречается только с фейри. Исключений не бывает.

— С какой-то определенной расой фейри?

Она снова глянула на меня с подозрением.

— Нет, лишь бы были по максимуму чистокровными. Я видела разных его подружек из разных рас.

— А имена назвать можешь?

— А зачем тебе их имена, Мерри? — послышался голос Люси у меня за спиной.

Холод и Дойл расступились, пропуская ее. Она смотрела на меня так подозрительно, что взгляд Алисы не шел ни в какое сравнение. Ну, Люси — коп, у нее большая практика.

— Что такое, Мерри? — спросила она поспокойней. — На что ты наткнулась?

Та попытка изнасилования и смерть преступника были зафиксированы полицией, так что я рассказала ей о своих подозрениях.

— Так ты думаешь, что этот Донал и есть тот Дональд, о котором тебе говорила твоя клиентка? — спросила она.

— Хорошо бы получить его фотографию и дать ей на опознание. Она вполне могла недослышать и принять имя «Донал» за более распространенное «Дональд», тем более в состоянии испуга и растерянности.

Люси кивнула:

— Да, вполне. Посмотрю, кого бы послать его сфотографировать, не вызывая подозрений.

— Агентство Грея всегда будет радо помочь.

Она погрозила мне пальцем:

— Ну нет, это больше не твоя забота. Если это и правда они, то эти люди едва тебя не убили в вашу прошлую встречу. — Она глянула на Холода и Дойла: — Поддержите меня, парни.

— Я бы счастлив был не подпускать ее к таким опасным людям, — сказал Дойл, — но она утверждает, что ее работа частного детектива предполагает риск. А если нам это не нравится, мы можем оставаться дома, а с ней пойдут другие стражи.

Люси подняла брови. Холод кивнул и сказал:

— Да, сегодня утром мы опять об этом говорили.

— Единственная карта, по вашему выражению, которую мы можем разыграть, это возможность повредить малышам, но даже этим козырем приходится пользоваться осторожно, — сказал Дойл. Губы его чуть шевельнулись — он словно и хотел улыбнуться, но смешного видел мало.

— Да, это и я поняла. С виду она сама женственность, но надави — и упрешься в бетонную стену. Стену не сдвинешь, и вашу принцессу тоже, — сказала Люси.

— Вы и правда с ней знакомы, — сказал Дойл так сухо, что я не сразу уловила иронию в его словах.

Люси кивнула и повернулась ко мне:

— Мы выясним, с кем встречался этот тип. Поспрашиваем здесь в округе, Добудем его фотографию и разыщем твою бывшую клиентку. И когда я говорю «мы», я имею в виду полицию, а не тебя и никого другого из твоего агентства или из твоей свиты.

Она наставила на меня палец, как на непослушного ребенка.

— Вы меня посылали работать приманкой; риска тогда было куда больше, чем в рутинной проверке нескольких фактов, — возмутилась я.

— Я тогда не знала, что ты — принцесса Мередит, а ты тогда не была беременна, — Она подняла ладонь, прежде чем я набрала воздуху для возражений. — К тому же уже сегодня, когда я попросила тебя приехать на осмотр места преступления, мой босс мне заметил, что я ни при каких обстоятельствах не должна подвергать тебя опасности. Если с тобой что-нибудь случится, мне голову оторвут.

Я вздохнула:

— Прости, Люси.

Она махнула рукой:

— А для меня еще важней, что я тебя знаю четыре года, и такой счастливой я тебя еще не видела. Не хочу, чтобы ты все про… щелкала только ради того, чтобы помочь мне в моей работе. Ты не коп. Тебе не надо ставить все на карту ради расследования. Это мое дело.

— Но убивают тех, за кого я в ответе…

— Не ты в ответе! — раздался визг. — Я! Они мои! Мои уже шесть десятков лет!

Джильда яростно проталкивалась к нам через толпу. Должно быть, Люси подала какой-то знак, потому что копы в форме встали у нее на пути и так плотно загородили, что я уже не видела ничего, кроме летящих искр и трясущейся верхушки короны.

— Прочь с моей дороги! — заорала она. Но перед ней были полицейские они не шевельнулись.

Я услышала чей-то крик: «Нет, Джильда!», и тут один из копов как подкошенный рухнул на колени. Он не попытался ни схватиться за что-нибудь, ни как-нибудь еще помешать падению — его подхватили стоящие рядом копы.

Полицейские закричали:

— Бросьте жезл! Немедленно!

Дойл и Холод внезапно оказались передо мной и уже уводили меня прочь от суматохи.

— Дверь, — скомандовал Дойл. Я сперва не поняла, но Холод уже вел меня к запасному выходу. Я оглянулась — Дойл двигался за нами, но не выпуская из виду Джильду в кольце полиции.

— Дверь под сигнализацией, — запротестовала я. — Только шуму наделаем.

Холод уже взялся за ручку.

— Здесь написано — «аварийный выход». А ситуация— аварийная.

Под вой сигнализации он вытащил меня за руку в дверь, Дойл мгновенно просочился за нами. Мы стояли на тротуаре под ярким солнцем, на теплом — но не жарком — калифорнийском ветерке.

Дойл взял меня за другую руку и поволок дальше.

— Пули летят далеко. Лучше рядом не стоять.

Я попыталась высвободить руки, но с тем же успехом могла пытаться сломать наручники.

— Я детектив. Что же это такое— утаскивать меня при первом намеке на опасность?

— А мы твои телохранители — во-первых, во-вторых и в-третьих, — сказал Дойл.