Иван Бушман - Первое дело

Но Макс не демонстрировал следов раскаяния или страха. Он, закусив губу, смотрел куда-то за спину Лене.

— Ну-ка, руки в гору, легавые! — просипел вдруг голос откуда-то сзади.

Марченко повернулась и уперлась взглядом в коренастую фигуру в камуфляжной куртке и джинсах. На голове незнакомца красовалась лыжная шапочка, на манер спецназовцев раскатанная на всё лицо, с прорезями для рта и глаз.

А в руках он держал охотничье ружье со взведенными курками.

Медленно-медленно, стараясь не напугать убийцу, Лена подняла руки вверх.

— И чем вы там занимаетесь, в этом вашем отделе «Т.О.Р.»? — спросила Марина, наблюдая, как Ярослав связывает наркомана Гришу ремнями для обездвиживания крупных собак. — Такое у вас часто?

— Мы — служба молодая, — усмехнулся Ярослав, затягивая пряжку на запястьях Гриши потуже. — Открою страшную тайну: это вообще наше самое первое дело. По крайней мере, в этом составе. И от результатов этого самого первого дела зависит, в каком качестве мы будем дальше существовать. Так что новые сотрудники приветствуются.

— А что за состав? — полюбопытствовала Марина.

— Ну, вы же участвовали в телепроекте? Вот Сергей Скрипка оттуда. Еще есть следователь Лена Марченко, потом…

Краснов осекся, к чему-то напряженно прислушиваясь. Взглянув ему в глаза, Марина и ахнуть не успела, как подхватила его состояние: произнеся имена своих коллег, Ярослав «проверил» их, будто летучая мышь стены пещеры своим эхолокатором. И, кажется, ничего хорошего в том эхе, что прилетело к нему обратно, не было…

Ярослав лихорадочно полез за телефоном, набирая чей-то номер. В клинике было так тихо, что она отлично слышала идущие гудки. Абонент трубку не брал. Краснов включил громкую связь, положил телефон перед собой и спросил Марину:

— Где ваш телефон?

— Вот, заряжа… — хотела было показать она, но осеклась на полуслове. Телефон вовсе не заряжался — тонкий провод зарядного устройства перерубило топором. Сам аппарат улетел неизвестно куда.

— Городской есть? — напряженно спросил Ярослав.

Марина только открыла рот, чтобы объяснить, что городской есть в приемной, как телефон Краснова наконец-то отозвался.

— …ключи, коза, достал уже трезвонить! — сиплый мужской голос.

— Всё, всё, выключила, — спокойный женский. — Видишь, не звонит. Чего нужно-то, объясни толком?

— А самой не понятно? — зло усмехнулся сиплый. — Хватит копать там, где не для вас зарыто. Мотайте отсюда, или лежать вам на этой стройке рядком с дырками в черепушках. Я за вами слежу, пока вы здесь, никуда не скроетесь…

— Это Лена, — тихонько сказал Краснов. — И они беседуют с убийцей. Марина, быстро телефон сюда!

Марина пулей метнулась в приемную. Слава богу, совсем недавно старинный дисковый аппарат заменили кнопочным, и с ним можно было передвигаться по зданию клиники. Торопливо схватив трубку с базы, она побежала обратно.

— …следил, значит, за нами прямо досюда? До места убийства? Ну тебе-то не привыкать, год назад ты Полину так же тайно сюда притащил, да?

— Не бери меня на понт, дура, — отозвался сиплый. — Думаешь, я так прямо в мокрухе признаюсь? Вроде не блондинка. Нет, милая, слушай лучше ты меня. Убирайтесь отсюда к чертовой матери, вместе со своими экстрасенсами…

— Бинго! — шепотом обрадовался Ярослав, пока сиплый в деталях описывал, как именно нужно «убираться» следователям. — Лена, умничка моя, сказала, где они! Звони в милицию, проси соединить со следователем Первухиным, дело крайней важности…

— А ведь я вас знаю, — сказал вдруг новый голос в телефоне — молодой мужчина, судя по всему. — Вы были на площадке, когда я тогда работал в квартире Полины. Как там вас… Степа.

— Степа? — третий голос, удивленный донельзя, юношеский. — Это полинкин дядя, что ли? То-то я смотрю, ружье такое знакомое…

— Ружье… черт! — скривился Ярослав. — Плохо дело… Марина, вы звоните?

— Да, — кивнула Лещинская. — Ноль два. Трубку не берут, блин…

— Сдавайтесь, Степан, — с великолепным хладнокровием заявила тем временем Лена. — Не вешайте на себя дополнительный срок. Видите телефон? Он вовсе не выключен, нас сейчас слышат наши коллеги. То, что именно вы убили Полину, уже не скрыть. Вас неминуемо найдут и посадят. Вы даже не убежите далеко, сюда уже едут полицейские.

— Ну, посадят-то меня всё равно на полную катушку, если догонят, верно? — нехорошо засмеялся Степа. — На зоне тоже можно жить, это я тебе, голуба моя, как сидевший говорю, так что не пугай меня сроком. А вот башку тебе, суке, разнести, это будет такое для меня удовольствие…

— Выстрелишь — я тебя на куски порежу, без всякого суда!!! — заорал Краснов, поднеся трубку к самому рту.

— О-о, кто это там пищит? — услышал его убийца. — Передай своей цыпе последнее «прости», папаша!

А дальше в трубке началось что-то непонятное. Сначала громкий удар — кажется, аппарат упал на что-то твердое. Потом неясные голоса, коротко взвизгнула Лена, кто-то затейливо высказался по матушке, а потом бабахнул выстрел.

— Ой… — закрыла рот руками Марина.

— Вот тебе, гнида! — отчетливо сказал чей-то густой бас, и где-то совсем рядом с аппаратом раздался чавкающий звук смачного удара.

— Лена, Лена, как ты? — взахлеб спрашивал кто-то. — Ты цела? Ранена?

— Да цела она, баро, это шок, — отвечала женщина с заметным цыганским акцентом. — Скоро пройдет всё.

— Игорь. И Аля Сочина, — расплылся в счастливой улыбке Краснов. — Успели всё-таки, чертовы дети. Но каким ветром-то их сюда занесло? Ох, поседею я на такой работе…

— Отделение милиции, дежурный слушает, — сказала вдруг трубка городского телефона в руках у Марины.

— Давайте сюда, — велел Ярослав. — Алло, дежурный? Следователя Первухина, срочно.

Глава 9

Никогда еще в этот тесный кабинет на втором этаже градовского РОВД не набивалось столько народу сразу. Причем, что характерно, в отсутствие хозяина — следователь Первухин лично вел допрос Степы-убийцы. Нужно было ковать железо, пока горячо: Степа ничего не скрывал. Врачи «Скорой» дали ему понюхать нашатыря, обработали ссадину на скуле, куда впечатался мишин кулак, но он до сих пор казался оглушенным и слегка не в себе.

Цыган Миша один занимал целый угол. Он и Сочина демонстрировали примерно одинаковую реакцию — молчали и слушали. А послушать вокруг было кого: взахлеб говорил Скрипка (видимо, так его отпускало после пережитой опасности), пытался рассказать Краснову что-то Валуйский, все были веселы и шумны — в общем, галдеж стоял первостатейный.