Дмитрий Федотов - Поединок отражений

Ознакомительный фрагмент

— Одного я не пойму, — сказал я остальным, когда мы дружно расселись в ангажированной мне «хундайке», — почему никто: ни эксперты, ни я сам поначалу не заметили такой существенной детали, как присутствие постороннего, да еще женщины, в строго охраняемой зоне происшествия?

— А вот меня больше беспокоит тот неизвестный бугай, что свернул шею Амиеву, — откликнулся с заднего сидения Велесов.

— Что, если девица никуда не уходила после ночи любви, а просто-напросто где-то спряталась, дождалась, пока ее «пользователь» уснет и впустила затем своего напарника? — выдал версию неугомонный Данила, так же устраиваясь позади меня.

Я осмотрел его сияющую физиономию в зеркале заднего вида и поинтересовался:

— А где, по-твоему, все это время находилась охрана в количестве шести человек?

— Наверное, дрыхла!

— М-да? — как можно язвительней хмыкнул я и полез за сигаретами. — Тогда ответь мне, о многомудрый Данила Игнатьевич, кого же охранники выпустили из номера поутру и куда делся второй нехилый участник этого шоу?

«Юный клоковец» замер на несколько секунд с открытым ртом и горящей зажигалкой в протянутой ко мне руке и вдруг возопил страшным шепотом:

— Скрытое помещение!

— Чего?! — молчавший до этого Ракитин, резко обернулся к Седых, запорошив пеплом сигареты мои джинсы. — Что ты хочешь этим сказать?

— В номере есть потайная комната! — уверенно заявил тот и тоже закурил.

— Чтоб тебя!..

— Да не расстраивайтесь вы так, Олег Владимирович, бывает! — совсем распоясался уверовавший в собственную прозорливость Данила. — Сейчас приедем и…

— А ну, вылезай! — рявкнул на него Ракитин.

— Почему? — растерялся тот.

— Машина перегружена — пешком дойдешь!

— Извините, Олег Владимирович, — дошло наконец до нахала, — я не хотел вас…

Ракитин продолжал шумно сопеть и сверлить эксперта взглядом, и я, дабы разрядить обстановку, сказал:

— Господа офицеры, простим засранца не корысти ради, а токмо к правде вящей за дело благое порадевшего!

— Во дает! — хохотнул еще плохо знавший меня богатырь Велесов.

— Ладно, — Олег снова уселся лицом вперед и выбросил наполовину недокуренную сигарету в форточку. — На первый раз прощаем вас, кадет! Димыч, заводи свою «антилопу».

— Нет, а все же, как вам идея насчет потайной комнаты? — тут же воспрял духом неугомонный Данила.

— Всякая инициатива наказуема, кадет, — наставительно сказал я, включая зажигание. — Приедем на место — будешь искать!

Через четверть часа мы без происшествий добрались до «Северной» и так же без проблем были пропущены секьюрити на VIP-этаж. В номере царили тишина и запустение. Именно запустение, несмотря на обилие мебели и всякой бытовой мелочевки от пепельниц до комплекта домашнего кинотеатра в гостиной. По первому впечатлению вроде бы никто номер не посещал: тонкий слой пыли успел покрыть за прошедшие двое суток все полированные поверхности и паркет — киберуборщик уныло и мертво маячил в дальнем углу гостиной между пальмой и наружной стеной помещения. Данила от порога сделал несколько снимков обстановки и пола цифровой камерой, после чего Олег разрешил нам разойтись по комнате. Седых тут же выудил из своей пухлой сумки круглый, похожий на лазерный плеер, прибор, подошел к стене справа от входа и принялся колдовать с кнопками на панели устройства. Из его верхней части вдруг вылезла тонкая металлическая штанга и с легким звоном раскрылась в плоскую ажурную конструкцию, напоминавшую антенну пеленгатора. Данила направил антенну параллельно стене и медленно двинулся по периметру комнаты, поглядывая на засветившийся экранчик прибора. «Сканер полостей!» — догадался я, но досмотреть процесс мне не дало восклицание Олега, зашедшего в спальню:

— Что за черт?!

— Нашел? — кинулся я к нему и тоже выругался, увидев на светло-бежевом покрытии стены рядом с ложем ряд неровных рисунков, напоминающих древние петроглифы, а под ними — одно слово: «агн», — выполненные чем-то темно-красным.

— Что это? — сдавленно повторил Ракитин, оглядываясь на меня.

Я внимательней всмотрелся в рисунки.

— Господи! Да это же руны! — непроизвольно вырвалось у меня, я даже попятился от потрясения.

— Какие еще руны?! — насторожился Олег. — А ну-ка объясни!

— Это древнейший вид письменности, распространенный почти по всему обитаемому миру задолго до потопа, постепенно забытый и вытесненный послепотопным петроглифическим письмом, — пояснил я в волнении.

— Ни черта не понял! — покрутил головой Ракитин. — Еще раз, и помедленнее.

Я достал сигареты и зажигалку, закурил и протянул пачку Олегу. Он молча последовал моему примеру. Так пару минут мы курили, разглядывая надпись на стене. К нам присоединился Велесов, но поскольку он совсем не курил, то просто стоял и хлопал большими голубыми глазами на невесть откуда взявшиеся письмена, переводя поочередно вопрошающий взгляд с меня на шефа и обратно на стену.

Мне наконец удалось собраться с мыслями настолько, чтобы попытаться вникнуть в суть послания и объяснить его остальным. А в том, что это послание и именно нам, я не сомневался. В совпадения и случайности я давно уже не верил. «Совпадение — это повторение пройденного, а случайность — просто непроявленная закономерность», — сказала мне когда-то давно, казалось, в другой жизни Ирина — мой спаситель и наставник. С тех пор я неоднократно убеждался в истинности ее слов…

А надпись на стене гласила: «Двуликий проявился в сущем и сделал шаг первый». Смысл до меня не дошел, хотя некая смутная догадка и блеснула где-то на самом краю сознания, а вот последнее слово, написанное славянскими буквами, тем не менее было очень древним, индоарийским, и означало «огонь». На это же указывал и последний рунический знак, отделенный от основной надписи длинной вертикальной чертой. Но ясности сие знание не принесло. О каком Двуликом шла речь я, как ни старался, понять не мог, точнее, вспомнить.

Ракитин, когда услышал перевод послания, только хмыкнул неопределенно, а Велесов и вовсе пожал широченными плечами:

— По-моему, тут побывал псих или сектант какой-нибудь!..

— Это уже по твоей части, Димыч, — хлопнул меня по плечу Олег и направился к ванной комнате. — У нас ты единственный, кто разбирается в подобной чертовщине.

— Подумай лучше, как здесь появилась эта надпись, — огрызнулся я, несколько уязвленный таким пренебрежительным отношением к древнему знанию, — а со смыслом я разберусь.

— Когда выясним, чем она написана, тогда и узнаем, — сказал Ракитин, открывая дверь в ванную, и тут же замер на пороге.