«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984 - Кир Булычев

Площадь была заполнена народом, и в первое мгновение Анне показалось, что люди ждут послов, однако возвращение всадников прошло незамеченным. Часовые запирали ворота громадными засовами, ятвяг поднял нагайку и послал коня вперед, к собору; за ним, погруженный в свои мысли, не торопясь следовал человек в синем плаще.

У стен домов и в расщелине между городским валом и строениями теснились временные жилища беженцев из посада и ближних деревень. На жердях, воткнутых как попало, висели рогожи, под ними ползали ребятишки, здесь же варилась пища, ели, спали, разговаривали люди. И от этого дополнительного скопления людей улица, по которой ехали послы, казалась длинней и уже, чем была на самом деле. Улица завершилась другой площадью, отделенной от задней крепостной стены высоким двухэтажным теремом, который соединялся с собором галереей. Собор еще не успели достроить — рядом в пыли и подорожниках лежали белые плиты, дальняя стена собора была в лесах, а на куполе, обвязанный вокруг пояса веревкой, колотил молотком кровельщик, прилаживая свинцовый лист. И вроде бы ему дела не было до рыцарей, штурмов, осад.

За коновязью был колодец, откуда два бородатых мужика выбирали бадью и сливали воду в бочки, стоявшие рядом.

Послы спешились у коновязи и зашагали к терему.

На высоком крыльце стояли два ятвяга, дремал под навесом мальчишка в серой, до колен рубахе. Смеркалось, длинные сиреневые тени застлали площадь.

Послы быстро поднялись по лестнице и скрылись в низкой двери терема. Шар пролетел за ними темным коридором. Шаги гремели во тьме, изредка разрываемой мерцанием лучины или вечерним лучом из открытой двери. В зале, куда вошли послы, сидели в ряд монахи в высоких куколях с белыми вышитыми крестами, в черных рясах. Лица желтели, освещенные лампадами большого киота с темными ликами византийских икон.

Рыжий красавец в белой рубахе, вышитой по вороту красным узором, сидел за длинным столом, опершись локтями о старую выщербленную столешницу. В углу на лавке устроился, свесив не достающие до земли кривые ноги, шут.

Ятвяг остановился у двери. Посол шагнул к столу, остановился перед князем.

— Чего он звал? — спросил князь. — Чего хотел?

— Скорбит, — усмехнулся посол. — Просит верности.

Он бросил на стол грамоту епископа. Рыжий дернул за тесьму, оторвал, и грамота нехотя развернулась. Шут соскочил с лавки, вперевалку заковылял к столу. Шевеля толстыми губами, принялся разбирать текст. Рыжий взглянул на него, поднялся из-за стола.

— Не отдам я им город, — сказал он. — Будем держаться, пока Миндаугас с литвой подоспеется.

— Ты не будешь читать, Вячеслав?

— Пошли на стену, — сказал рыжий. — А ты, Акиплеша, скажешь боярыне, что, как вернусь, ужинать будем.

— Они Магду требуют, — сказал шут, прижав пальцем строчку в грамоте.

— Вольно им, — усмехнулся рыжий и пошел к двери.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Все, сеанс окончен, — сказал Жюль. — Как насчет кофе?

— Ну вот, — сказал Кин. — Мы и узнали, кто князь, а кто Роман.

— Князя звали Вячеслав? — спросила Анна.

— Да, князь Вячко. Раньше правил в Кокернойсе. Он — сын полоцкого князя Бориса Романовича. Кокернойс захватили рыцари. После гибели города он ушел в леса со своими союзниками — ятвягами и ливами. А вновь появился уже в 1223 году, когда русские князья отвоевали у меченосцев город Юрьев и дали ему. К Юрьеву подступило все орденское войско. Вячко сопротивлялся несколько месяцев. Потом город пал, и князя убили.

— И вы думаете, что это тот самый Вячко?

— Да. Теперь все становится на свои места. Ведь на этом холме было неукрепленное поселение. Лишь в начале XIII века его обнесли стеной и построили каменный собор. А в 1215 году город погибает. Существовал он так недолго, что даже в летописях о нем нет почти никаких упоминаний. Зачем его укрепили? Да потому что с потерей крепостей на Двине полоцкому князю нужны новые пограничные форпосты. И он посылает сюда Вячко. Рыцари его знают. Он их старый враг. И конечно, новая крепость становится центром сопротивления ордену. И бельмом на глазу…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Рыжий князь вышел из комнаты. Роман за ним. Шут, ухмыляясь, все еще пробегал глазами грамоту.

Шар взмыл над вечерним городом. Видны были костры на улице — их жгли беженцы. Красные отсветы падали на толпы людей, сбившихся под защитой стен.

Шар поднялся еще выше.

Темным силуэтом виднелась на склоне осадная башня. Покачивались факелы — там устанавливали катапульту. Белые освещенные внутри шатры меченосцев на том берегу ручья казались призраками — двенадцатое июня 1215 года заканчивалось. Известно было, что городом Замошье правит отважный и непримиримый князь Вячко. И есть у него боярин Роман, человек с серьезным, узкогубым капризным лицом — чародей и алхимик, который через сутки погибнет и очнется в далеком будущем.

⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

15.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Все случилось без свидетелей из будущего, в темноте, когда Кин, Анна, Жюль, а главное, епископ Альберт и божий дворянин ландмейстер Фридрих крепко спали. И это было очень обидно, потому что время, если уж ты попал в течение витка, необратимо. И никто никогда не увидит вновь, как же все это произошло.

…Первой пробудилась Анна, торопливо умылась и постучала к мужчинам.

— Лежебоки, — сказала она, — проспите решающий штурм.

— Встаем, — ответил Кин. — Уже встали.

— Я забегу пока к деду Геннадию, — благородно пожертвовала собой Анна. — Отвлеку его. Но чтобы к моему возвращению князь Вячко был на боевом коне!

А когда Анна вернулась с молоком, творогом, свежим хлебом, в доме царило уныние.

— Посмотри, — сказал Жюль.

Шар был включен и нацелен на склон. Там лениво догорала осадная башня — сюрреалистическое сооружение из огромных черных головешек. От катапульты осталась лишь ложка, нелепо уткнувшаяся в траву рукоятью. Вокруг стояли рыцари и орденские ратники. С мостика через ручей на пожарище глядела орденская знать, окружившая епископа.

От ворот крепости до башни пролегли широкие черные полосы. В ручье — Анна не сразу заметила — лежали большие, в два человеческих роста колеса, тоже черные, обгорелые, и сначала ей показалось, что это части осадной башни. Но нет — у башни не могло быть таких громадных колес.

— Вот это да, — сказала Анна. — Они ночью все это сожгли! И правильно сделали. Чего же расстраиваться?

— Жаль, что не увидели.

Кин быстро провел шар вниз, к ручью, низко пролетев над остовом башни, и притормозил над головами рыцарей.

— Спасибо за подарок, — медленно сказал епископ Альберт. — Вы не могли придумать ничего