Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1 - Елена Владимировна Кисель

может адекватно общаться. У них, правда, не удалось разжиться свежими сведениями. Но о его фениксе они вспомнили. Как и о его… — тут она морщится и мотает головой — посмотрим, мол.

В Зеермахе Грызи явно покусал Шеннет, и теперь она вообще обо всём будет молчать.

— В свидетельствах феникса не было.

— Нет, ни в одном. Но феникс не всегда будет спутником хозяина. Даже если хозяин — варг. Он может искать себе пару. Или просто облетать Кайетту. Или…

Снова это молчание. Бредём по колено в травах. Вокруг лоснится трава — шерсть зверюги, поросшей тюльпанами. Выгибаются холмы-позвонки. Озёра-глаза подмигивают, в каждом — солнце.

Впереди хлопает крыльями феникс. Такой же таинственный, как Грызи.

— Понимаешь, он не желает рассказывать о хозяине. Или пропускать меня глубоко в память. Хозяин — варг, это точно. Преклонных лет. Но он… вроде как отгородился от птицы. Отстранился.

— Такое разве быва…

— Вир знает что, ага. Причём, годы назад. И это не приказ хозяина — иначе феникс испытывал бы боль…

…потому что если феникс обретает хозяина — он будет стремиться быть вместе с ним. Приказ не приближаться в таком случае — предательство. Этот самый наставник варгов просто не мог не знать.

— Внушение варга?

— Никакое внушение варга не может побороть верность феникса.

Грызи срывает на ходу огонёк-тюльпан, крутит в пальцах.

— Он его убедил. Это единственный вариант. У феникса внутри нет блоков, нет следов воздействия… чистая любовь и тревога за хозяина. И нежелание предавать.

Феникс будто понимает, что говорят о нём. Возвращается и учтиво кланяется мне в воздухе. Выхватывает из моих пальцев полоску вяленой тыквы. Прямо на лету. Опять поднимается выше, летает кругами, зовёт вперёд.

Совсем непохож на другого феникса. Запертого приказом. Сходящего с ума из-за того, что приходилось снова и снова ослушаться хозяина.

— Что? «Держись от меня подальше, так будет лучше для нас обоих»?

— Не совсем. Варг поручил ему что-то. Судя по всему, хранить нечто. Очень дорогое. То, что дороже всего — по крайней мере, так это читается. То, что сам варг не мог хранить, потому что ему нужно было уходить… или скитаться.

«То, что дороже всего». Мы будто в старой игре с Морковкой. Ищем неведомый клад. При помощи провожатого-феникса. В компании с единорогом. Ещё и тайна в придачу. Почти хочется перейти на бег.

Грызи, похоже, переваривает то, что удалось вытащить из феникса. Или просто не вылезла из единения с птицей полностью. Теперь она то молчит почти целую милю, то начинает извлекать из себя, размахивая руками:

— И теперь он горд этим поручением. Он хранил долгие годы, а хозяин время от времени возвращался на это место… да? Возвращался время от времени, я верно поняла?

Феникс откликается радостным «иа-а-а-айррр!» Похоже, счастлив, что с ним беседует варжеская душа. Наверняка даже мысленно даёт какие-то ответы. Не слишком-то внятные. Грызи на ходу отдувается.

— Ну и хаос у тебя в мыслях, дружок. Да ещё это их восприятие времени… Так. Он появлялся время от времени, да. Иногда не было годами. Эй! Годами? Ага… не бывал годами, а потом возвращался на месяц, когда два. Потом вот вернулся надолго. Когда это было? Да куда ж ты в небо!..

Бурные беседы с фениксом. Настойчивые выпрашивания лакомства от единорога. И вокруг вышитая шёлковыми нитями картина. Алые вспышки на фоне зелёного, блестящего. Бабочки роями из-под сапог. Не хотят быть частью ничьей клятой коллекции.

— Вернулся надолго года полтора или два назад. Был здесь почти всё время… тут что-то про зверей, но это я потом… А здесь как будто обида, потому что… стоп, я не поняла, он как будто… так, перерыв, нужен ещё сеанс.

Во второй раз в единении Грызи дольше прежнего. Выныривает, трясёт головой, пытаясь прийти в себя.

— Слишком рад нас видеть, — машет радостно летающему фениксу. — Вообще, он слишком эмоциональный, даже для своего племени. И простодушный, да… Насколько я понимаю, хозяин его отослал, даже когда был здесь. Что-то про облёт Кайетты и про сборы новостей в небе. Сплошные восторги от полётов, словом.

— Зачем варгу отсылать феникса? Который к тому же вроде как ещё и самое дорогое бережёт?

Грызи возобновляет путь и опять берёт долгую паузу на подумать. Пять миль мы уже точно прошли. Но феникс тянет дальше.

— Фениксы вблизи слишком хорошо ощущают состояние своего хозяина. У такого простодушного как этот… восторг полёта, путешествие, возможность увидеть сородичей могли притупить эту чувствительность.

Похлопываю Дождика по шее. И чувствую, как голова сейчас вскипит.

— Он не хотел, чтобы феникс чувствовал, что с ним?

— Не забывай, кем Аэрвена считают мои собратья.

Поехавшим. Судя по тону — Грызи предполагает худшее. Она ещё сколько-то следит за тем, как феникс выписывает коленца в небе. И выжимает из себя:

— Там… было что-то. Годы назад. Это как печать. Или как клеймо внутри него. Что-то, о чём он не хочет вспоминать, потому что это слишком больно. Запредельно больно. Настолько, что нельзя даже разделить с варгом. Думаю, раньше этот феникс был иным. А теперь он слегка…

— Безумен?

Второй безумный феникс за год. Нам что-то на них везёт. Этот вот теперь тревожится в небесах. Поднимается выше, загорается алым. Торопит и протяжно зовёт — скорее, скорее!

Спускаемся в низинку между холмов — сплошь в маковой поросли. Местность начинает меняться. Землю вокруг будто вздыбили. Смяли и скомкали: канавы, срытые холмы. А вот то, что когда-то было рощей: ушедшие в мох и траву, полуперепревшие стволы.

— Годы назад, — шепчет Грызи, пока мы идём между следами какой-то неведомой нам катастрофы, — это всё было… годы назад…

Десять лет? Двадцать? Раны земли давно затянулись. Поросли алыми цветочками. Украсились бабочками. Только от взгляда Следопыта не укроются шрамы. И дрожь, которая бегает по шкуре единорога. И то, что зверей в весёленькой низинке почему-то нет.

Низкий, будто обсосанный со всех сторон, валун в центре — похож на алтарь. Вокруг камни помельче — утонули в траве…

Старый, давно-давно захваченный травой череп под ногами. Через глазницы черепа проросли два ярких мака. Качаются уныло.

— Яприль, — говорю я.

Дождик пятится с испуганным ржанием.

Грызи не оборачивается. Наклонилась над камнем. Ведёт по нему пальцами, будто пытаясь услышать через годы.

— Вокруг лежат тела, — мерный, сухой голос. Она будто бы в трансе. — Яприли и единороги. Алапарды.