Тернистый путь - Виолетта Орлова

же однажды передал услышанные слова Тину, отчего тот набросился на него, словно помешанный. Но тогда Тин полностью не контролировал себя и не узнавал Артура. Эти же послания говорят совсем о другом. Они были написаны живо, весело и, несомненно, в стиле его друга. Если бы Тин находился под каким-либо психологическим воздействием, вряд ли он бы такое написал. Однако что же все-таки произошло? Артур не доверял повстанцем в полной мере, но все же он не видел оснований ставить под сомнения слова Алана и Востверза. Как же быть тогда с версией Дорона?

Мальчик отложил в сторону письма и решительно направился в столовую. Артур надеялся продолжить беседу с господином Треймли. Однако, когда он проходил по узко сплетенному коридору, то услышал следующий разговор.

— Что все это значит? — тихо спрашивала Люция.

— С парнем что-то случилось, — угрюмо отвечал Дорон. — Он совсем изменился. Что это за странная татуировка у него на шее? Не исключено, что он связался с какой-то дурной компанией… А эти ужасные синяки на лице? Наверняка он с кем-то дрался…

— Но он же сказал, что его держали в плену в Омароне… Может, повстанцы дурно с ним обходились? — тоненьким голосом робко предположила госпожа Треймли.

— С какой стати им дурно с ним обходиться? Только на том основании, что он из Троссард-Холла? Милая, это же нелепо. Да и как они вообще узнали, что он учился в школе… Парень нам не договаривает. Больше меня даже смущает эта его история исчезновения из школы. Почему он вдруг покинул Троссард-Холл, никому ничего не сказав? Он вообще в курсе, как переживал за него наш Тин? А сейчас наглец думает, что может просто так объявиться, ничего не рассказывая? Что он вообще о себе возомнил? Еще смеет нам врать! Меня раздражает вся эта ситуация!

— Дорогой, ты слишком суров к нему. Не сомневаюсь, что мальчик говорит правду.

Артур не захотел дослушивать этот милый семейный диалог; он ушел в комнату к Тину. Впервые за долгое время на него накатило чувство такого беспроглядного и мрачного одиночества, что ему остро захотелось заплакать, как в детстве, когда люди несправедливо обижали его кормилицу Левруду. Всю дорогу в Беру юноше приходилось сталкиваться с незаслуженным к себе отношением, начиная от безразличного презрения армутских богачей и заканчивая жгучей ненавистью омаронцев. Все это мало трогало Артура, ибо обычно он был невосприимчив к чужому мнению. Однако глухое недоверие со стороны людей, в общем-то, близких, его друзей, глубоко ранило и расстроило юношу. Неужели одних его слов недостаточно для того, чтобы ему поверить? Неужели нужно было выдумывать сказки, врать, чтобы его слова звучали правдоподобно? Да, конечно, история о том, что он покинул школу на своем единороге, так как захотел навестить дальнюю родственницу Левруду в Клипсе, может, и выглядела бы более правдоподобной, но она не являлась правдой!

Сюда можно было еще присовокупить, что тот же самый баклажановый единорог без проблем донес его до Омарона, но, опять-таки, это было далеко от истины! Так неужели нужно лгать для того, чтобы придать веса своим словам? Неужели уродливая татуировка на шее в глазах других невольно делает его причастным ко всем возможным дурным поступкам и помыслам? Почему так бывает, что зачастую близкие люди вместо того, чтобы оправдывать, напротив, делают все возможное, чтобы обвинить? Почему иногда случается, что совершенно незнакомый человек может проявить куда больше добра и понимания, чем тот, на кого ты более всего возлагаешь свои надежды о помощи?

Все эти грустные мысли потоком хлынули в его сознание, и бедному мальчику показалось на мгновение, что он вновь видит перед собой странный желтоватый туман, поднимавшийся с поверхности коварных янтарно-желтых вод. И словно не было выхода из этого тумана. На мгновение Артуру даже подумалось, что никакие его действия, вызванные добрыми побуждениями сердца, не смогут разогнать в полной мере этот желтушный пар, который всегда будет состоять из сомнений, непрекращающейся борьбы, предательства близких людей, отчуждения, непонимания и одиночества. В этот момент Артуру стало настолько безразлично, где он находится и что с ним происходит, что, казалось, если бы он сейчас вновь попал в шатры господина Ролли, его бы это нисколько не огорчило. Любое место представлялось ему лучше этого гнездима, где его принимали за лжеца и дурного человека.

Вдруг в комнату вошла Люция. Она выглядела расстроенной и встревоженной.

— Артур, ты… — она невольно замолчала, испугавшись неестественной, почти болезненной бледности, которая явно проступила на загоревших щеках юноши. — Ты не здоров? — участливо поинтересовалась она, с ласковой заботой взяв его за руку, и почти тут же вздрогнула. — Что это? — спросила она, с удивлением уставившись на глубокие шрамы, которые уродливыми полосками поднимались до самых локтей — отметины, доставшиеся Артуру после особо неудачных уроков с госпожой Тилли. — Это сделали повстанцы? — почти в ужасе пролепетала добрая женщина.

— Не волнуйтесь, все в порядке. Это не повстанцы. Просто по дороге я попал к армутам, вот и все.

— Армутам… — бессмысленно повторила за ним госпожа Треймли, нахмурив лоб. Она никогда не сталкивалась с жителями степей, и плохо представляла, что это за народ. Беруанцы порою были совершенно несведущими в географии.

— Все нормально, — твердо повторил Артур, искренне надеясь, что женщина не будет его жалеть или еще что-то в этом роде.

— Ты к нам надолго? — с некоторым беспокойством поинтересовалась Люция.

Мальчик покачал головой.

— Просто Дорон, он… Такой упрямый. Вбил себе в голову, что ты плохо поступил по отношению к своим друзьям. Он вспылил, понимаешь… И теперь настаивает, чтобы…

— Я сейчас уйду, — тихо ответил Артур, с присущей ему проницательностью догадавшись, о чем будет говорить женщина.

— Нет, ты не так меня понял… Я сама не хочу, чтобы ты уходил… Надо сообщить Тину, что ты вернулся… Но Дорон, он…

— Вы правда думаете, что я сказал неправду? — дрогнувшим от волнения голосом поинтересовался Артур у госпожи Треймли. Его выразительные голубые глаза с такой надеждой посмотрели на Люцию, что женщина совсем смутилась.

— Я думаю, что ты просто нам не все рассказал, — помедлив, ответила госпожа Треймли.

— Да, не все. Но тем не менее, каждое мое слово — правда.

— Что ты собираешься делать? — спросила мальчика хозяйка дома. Артур безразлично пожал плечами.

— Думаю, я пойду к своим друзьям в Птичье графство. Но сперва я должен увидеть одного человека…

— Не знала, что у тебя есть знакомые в Беру, — искренне удивилась Люция.

— Я тоже не знал, — криво усмехнулся Артур.

Люция подошла к столу и, порывшись в письмах Тина, достала небольшой сверток.

— Этот пропуск прислал