Мартин Скотт - Фракс и гонки колесниц

Она посмотрела на меня так, словно я являл собой какое-то гнусное, только что выползшее из-под камня существо, но остаток критики проглотила и перешла к делу.

- Речь идет о собственности Марсия.

- О какой именно?

- О той, для поисков которой он вас нанял. Разве не так?

- Не исключено.

Карил склонилась над столом и положила передо мной клочок бумаги.

- Вы найдете все, если поторопитесь, - сказала она, быстро поднялась со стула и, не удостоив меня прощальным взглядом, удалилась.

Я развернул бумажку, на ней был написан адрес старого пакгауза, расположенного рядом с доками. Дело может оказаться даже более легким, чем предполагалось, подумал я и схватил плащ магической сухости.

Дождь прекратился, однако, с моря дул горячий бриз, и улицы наполнились паром. Сталы - небольшие черные птички, заполонившие город, защебетали и отважились даже покинуть свои гнезда высоко под крышами. Во время сезона горячих дождей они, как и все остальные обитатели Турая, чувствуют себя несчастными и предпочитают сидеть дома.

Лишь прошагав половину улицы Совершенства, я понял, что не успел позавтракать. Есть хотелось страшно. Сообразив, что скоро наступит время молитвы, я поспешил через грязь в какое-нибудь укрытие. Надо было успеть оказаться в помещении до того, как прозвучит неумолимый, словно сама судьба, призыв к утренней молитве, именуемой Сабам. Услышав призыв, каждый житель города обязан встать на колени и вознести молитвы вне зависимости от того, где он в этот момент оказался. Тот, кто не повинуется закону, обвиняется в богохульстве, и для него нет спасения. Поэтому перед призывом к молитве все граждане Турая стремятся укрыться в каком-нибудь более или менее подходящем для коленопреклонения месте. А те, кто остался на улице, там же и должны плюхаться на колени. И так - три раза в день. Этот дурацкий порядок действовал мне на нервы. Утешало лишь то, что в Ниоже, где религиозные законы ещё более строгие, молиться приходилось шесть раз на дню. После того, как призыв к молитве прошлый раз застал меня врасплох, мои колени ныли целый месяц.

Я успел добежать до гавани и был уже почти рядом с пакгаузом, как вдруг, к моему несчастью, с ближайшего минарета послышался вой, и мне ничего не оставалось, кроме как опуститься на колени и вознести молитву. От бессильной злости меня трясло. Эти бессмысленные упражнения страшно мешают любому расследованию. Если виновный сейчас на складе, у него будет масса времени для того, чтобы скрыться ещё до моего появления.

Вокруг меня стояли на коленях докеры, и я не имел возможности пойти на риск и плюнуть на молитвы. На меня бы обязательно донесли, и я без промедления предстал бы перед особым церковным трибуналом по обвинению в злостном богохульстве. Епископ Гжекий, заправляющий всеми религиозными делами в нашей округе, не упустит возможности отправить меня на каторжную галеру. Он не простил меня за то, что я несколько месяцев назад положил конец его жульническим операциям.

Как только я опустился на колени, снова полил дождь, и на сей раз с удвоенной силой. Я поплотнее завернулся в плащ, недоумевая, кто в подобных обстоятельствах может проникнуться религиозными чувствами.

Но вот время молитвы закончилось, и я снова поспешил к пакгаузу. Внутри здания я увидел множество загонов с отверстиями в ограде для кормления скота. Однако, ни людей, ни животных в пакгаузе не было. Повинуясь интуиции, я поднялся по железной лестнице на второй этаж, где, по моим расчетам, должна была находиться контора кладовщика. Контору я нашел, но никаких следов кладовщика не обнаружил. Так же как и следов других людей. Контора была на запоре, но я выкрикнул стандартное заклинание Размыкания, и дверь распахнулась. В помещении было темно, только узкие полосы света пробивались сквозь щели оконных ставень. Когда я распахнул ставни, в конторе сразу стало светлее, и мне удалось осмотреться. Комната была просто забита произведениями искусства. Я увидел девять или десять скульптур, несколько картин и древний, очень дорогой на первый взгляд ларец, инкрустированный золотом и слоновой костью. Я удовлетворенно кивнул. У меня было полное право собою гордиться. Когда доходит до расследования, Фракс, бесспорно - первая спица в колеснице. Призовите Фракса на поиски похищенных произведений искусства, и он доставит их вам в целости и сохранности уже на следующий день.

Коллекция Марсия, как мне казалось, представляла огромную ценность. Там была небольшая статуя Эльфочки, судя по всему - работы самого Ксикса. Ксикс творил в прошлом веке, и его работы с тех пор сильно поднялись в цене. Я осмотрел картины и нашел их первоклассными. Одна из них особенно привлекла мое внимание. Именно этот шедевр в первую очередь хотел вернуть Марсий. На картине была изображена группа молодых людей, в одном из которых я узнал Марсия. На нем был парадный мундир капитана. Все другие персонажи тоже были облачены в парадные мундиры, на поясе у них висели боевые мечи, а на плечах бравые парни держали длинные копья. В нижней части картины имелась надпись: “Офицеры Четвертого королевского полка после успешной обороны Турая от оркских агрессоров”.

Я тоже защищал Турай, но моих портретов после победы никто не писал.

Если бы я знал, что найду похищенное, я, чтобы забрать груз, мог бы заранее вложить в память одно из Такелажных заклинаний. Но я, увы, этого не сделал, и теперь надо было искать подходящий транспорт. Я выбежал из пакгауза и огляделся по сторонам. Докеры таскали ящики с вином, прибывшим, судя по виду небольшого корабля, с Южных островов. Узнав в десятнике артели парня, с которым я не раз выпивал в “Секире мщения”, я попросил уступить мне на время фургон. Но он лишь покачал головой.

Я извлек на свет десять гуранов.

Он снова ответил отказом.

Я достал ещё десять, и парень сказал докерам, что неплохо было бы сделать перерыв.

- Верни фургон через полчаса, - сказал он, пряча деньги в карман.

Двадцать монет за полчаса сумма немыслимая, но я был уверен, что сенатор Марсий за ценой не постоит. Однако, в тот момент, когда я повел запряженный лошадьми фургон к пакгаузу, меня охватило странное чувство. По-иному я его охарактеризовать не мог. Странное и все… Мне пришлось остановиться, чтобы попытаться определить, что происходит. Неужели колдовство? Если и так, то следы чрезвычайно слабые и точному определению не поддавались. Удар грома над головой прервал мои размышления, но чувство странного беспокойства снова охватило меня, когда я вошел в пакгауз. На сей раз тревога была гораздо сильнее. Все выглядело так же, как и прежде, но я знал, что что-то произошло. Склад просто пропах колдовством. Обнажив меч, я начал медленно подниматься по металлическим ступенькам.