Александр Сивинских - Гончий бес

Ознакомительный фрагмент

– Угу. Чуть не обделался, – сказал я и обернулся, уверенный, что «Маппет-шоу» пре-кратилось.

Так оно и было. Гобелены висели спокойно, как в музее. Тканые и вышитые фило-софы, цари и фараоны демонстрировали величественные позы и благородные выражения лиц. И только на ковре, где раньше гарцевал на тонконогом скакуне всадник в белой чал-ме, клубилась сцена кровавого пиршества волчьей стаи.

Трапезы у Сулеймана всегда на высоте. Вот и сегодняшняя оказалась полностью в моём вкусе. Не слишком крепкий, но очень горячий и крайне ароматный кофе, круассаны с хрустящей корочкой, несколько видов джема и взбитое до состояния крема сливочное масло с сыром. Для Жерара шеф выставил его любимый ягодный творожок и молоко, для себя – крошечную рюмку коньяку. Впрочем, если судить по тому, как часто он к ней при-кладывался, рюмочка была бездонной.

– Что задумались, ребята? – спросил шеф.

– Никак не пойму, что за козявки на этих чертежах… – Я показал столовым ножом на развешенные по стенам листы.

Шеф задумчиво намотал на палец прядь бороды и начал рассказывать. Издалека на-чал.

В 1912 году русский аниматор Владислав Старевич показал публике мультфильм, где персонажами были куклы-насекомые, играющие на музыкальных инструментах. Вы-глядело это настолько живо, удивительно и забавно, что в стране сразу же вспыхнула мо-да на игрушечных букашек. Особенно таких, которые способны двигать лапками, усиками и крылышками. В нашем Императрицыне тогда существовала фабрика игрушек Ивана Скотинина. Специализация: говорящие и шагающие куклы, а также паровозики, корабли-ки, пушечки и прочая серьёзная техника для детишек состоятельных родителей. Скотинин был мужик ушлый, новую моду уловил в момент и сейчас же решил наладить выпуск ме-ханических насекомых. Конечно, для того чтобы букашки шевелились как взаправдашние, требовалось разработать подходящие конструкции.

Скотинин мелочиться не стал и объявил то, что сейчас называется тендером. Участ-вовали мастера из Германии, Франции, Швейцарии, Англии и Америки. Однако всех пре-взошёл местный инженер-часовщик со смешным именем Горгоний и ещё более смешной фамилией Мочало. Эдакий новый Левша. Правда, в отличие от героя Лескова, Горгоний был звероподобным типом с огромными ручищами, которыми с одинаковой лёгкостью ломал подковы и чинил самые миниатюрные часики. Вдобавок ходили слухи, что он тай-но поклоняется Перуну и чуть ли не приносит ему кровавые жертвы. Неизвестно, Перун ему помог или он в самом деле был гениальным изобретателем, но представленные им эс-кизы и модели покорили Скотинина сразу и бесповоротно. На остальную членистоногую и жесткокрылую мелюзгу фабрикант даже смотреть не пожелал.

Иностранцы получили утешительные призы и разъехались, а Горгоний Мочало стал трудиться на Скотинина. В течение года были разработаны конструкции заводной бабоч-ки, жука-рогача, стрекозы, муравья, кузнечика и, само собой, блохи. Блоха и муравей бы-ли размером с мышонка, стрекоза, кузнечик и бабочка со скворца, жук-рогач – с морскую свинку. Говорят, двигались насекомые абсолютно как живые, а одного завода хватало ед-ва ли не на пять минут.

К сожалению, все они оказались чрезвычайно дороги в производстве. О серийном выпуске не могло идти речи. Изготовили всего несколько десятков игрушек, да и те в про-дажу не попали. Фабрикант одарил ими своих отпрысков и детей губернатора, а также юную танцовщицу местного варьете. Скотинину было прилично за пятьдесят, девушка годилась ему в дочери, если не внучки. Их скандальная связь обсуждалась во всех салонах Императрицына. Мечтал фабрикант преподнести полный набор и царевичу Алексею, но тут наступил февраль 1917-го. Дела пошли крутые, революция, а следом Гражданская война. Населению России стало не до игрушек. Скотинин вскоре эмигрировал – с детьми и танцовщицей. Горгоний Мочало, несмотря на богатырское здоровье, умер от тифа в 1919-м. На фабрике случился пожар, пережила она и разграбление. В середине двадцатых часть цехов кое-как восстановили. Там обосновалась артель по выпуску скобяных и хо-зяйственных изделий. Примусы «бывшей Скотининской» ценились весьма высоко.

Чертежи заводных букашек куда-то пропали.

Снова они появились на свет в конце тридцатых годов, в одном из авиационных кон-структорских бюро СССР. Вдруг обнаружилось, что инженер Мочало применил в своих игрушках массу самобытных технических решений, которые как нельзя лучше подходили для систем и механизмов боевых истребителей. Правда, оригинальные чертежи здорово пострадали. Документация на бабочку, блоху и стрекозу практически погибла. Остались только чертежи жука-рогача, муравья да кузнечика. Тогда-то и были сняты копии – те са-мые кальки из розовой картонной папки. До недавнего времени они спокойно пылились в спецхране, но, в конце концов, перекочевали в ГЛОК.

– Для чего? – спросил я нетерпеливо. – И каким образом?

– Да самым банальным образом. Их просто-напросто выкрал один из сотрудников архива, некий Новицкий. Но не насовсем, а на недельку-две. Пока не хватились. Проделал он это, разумеется, не для себя. Один небедный человечек пожелал перевести чертежи в… Как это называется?.. В цифровой вид. Скопировать на компьютер, выполнить трёхмер-ные модели, а потом вернуть папку на место. Начали с кузнечика. Чтобы не привлекать лишнего внимания, фирмочку для этого дела выбрали захудалую, заплатили гроши…

– Позвольте уточнить, шеф, – решил вклиниться я, воспользовавшись паузой (Су-лейман отхлебывал из рюмочки). – Небедный человечек, заплативший архивариусу и кон-структорской лаборатории – это ведь не наш клиент?

– Не наш. Это, если так можно выразиться, конкурент нашего заказчика. Только наш захотел получить именно бумажные чертежи. Пусть копии, но на ватмане. Да так, чтобы о его интересе не узнал вообще никто. Поэтому в ГЛОК отправился мой сотрудник, не ос-тавляющий следов.

– Ты, чувачок, – тявкнул Жерар.

– Иностранцы, что характерно, тоже отправились туда же и в то же самое время, – сказал я и шумно отхлебнул кофе.

– Только они-то наследили – мама не горюй. Вся секретность коню под хвост. Хо-рошая подляна нашему клиенту, – заметил Жерар. – Да и нам, если разобраться.

Сулейман поморщился. Видимо, эта невеселая мысль приходила в голову и ему. Как бы не надумал урезать премиальные!

– Шеф, – поспешил я отвлечь его от печальных дум. – А с чего вообще возник ажио-таж? Чуть не сто лет валялись бумаги в архиве, а тут вдруг хлоп: и понеслась! Всем по-требовались одновременно. Неужели прогнозируется шквальный спрос на заводных тара-канов?

– В ближайшее время обязательно выясню. Очень уж я не люблю, когда происходят такие совпадения. Особенно если при этом подвергаются опасности мои сотрудники. По-этому с нашим клиентом уже сегодня будет самый серьёзный разговор.