Валлиста - Стивен Браст

музыка стихла. Я сидел еще какое-то время, потихоньку приходя в себя и пытаясь сообразить, что все это значит, и тут она спрыгнула со сцены и подошла ко мне, сперва двигаясь по проходу между кресел, а потом вдоль ряда, где сидел я. Движения ее были текучи как вода, как ни банально звучит. Для драгаэрянки она была невысокой, примерно на полголовы выше Алиеры, а выражение "гибкая как тростинка" было специально изобретено, чтобы правильно ее описать.

Я же просто сидел и ждал, пока она не опустится в кресло слева от меня.

Она смотрела не на меня, а на сцену, с которой только что сошла. И проговорила:

— Меня зовут Хевлика.

— Влад. Вы потрясающе танцуете.

— Спасибо.

— Не могу даже вообразить, сколько часов тренировок нужно, чтобы научиться подобному.

Она кивнула, все еще глядя поверх кресел на пустую сцену.

— Я изучаю искусство на протяжении четырех столетий. Начала, когда мне не было и сорока.

— Научилась танцевать раньше, чем ползать.

— Да, есть такая поговорка.

— А еще мне понравился ваш выход.

— Мой?..

— Когда я вошел, сцена была пуста. Я посмотрел в сторону, потом снова на сцену, а вы уже тут. Отличный фокус.

— А. Но это не мой фокус, а ваш.

— Да?

— Да. Разве вы не знаете? В любом представлении именно публика творит большую часть магии, которой сама же и очарована.

— Я слышал об этом, однако не думал, что все так буквально. Но я в этом не специалист. И как я сумел провернуть такое?

— Я-то откуда знаю?

На это ответа у меня не было.

— Это место, — проговорил я.

— Хмм?

— Странное, говорю, место. Здесь творится то, что я не могу понять.

— А за пределами этого места вы все прекрасно понимаете?

— Не говорите загадками.

Она хихикнула.

— Я даже не могу сказать, из какого вы Дома.

— А это важно?

— Безусловно.

— Вы гадаете, настоящая ли я.

— Ага.

— А я сомневаюсь насчет вас.

— Вот сразу видно, что у нас с вами много общего. Можете рассказать мне что-нибудь полезное о том, что тут происходит?

Она поглядела вокруг, потом снова на сцену.

— Что вы имеете в виду?

— Кухня пуста и никогда не использовалась, но при этом есть свежий хлеб.

— Что привело вас сюда?

— Друг попросил помочь.

— Как именно помочь?

— Не знаю.

Она повернула голову и посмотрела на меня. Лицо треугольником, мне сразу вспомнилась Сара. Что ж, значит, иссола. Окинув меня коротким взглядом, Хевлика снова повернулась к сцене. И что она там нашла такого интересного?

— Так что вы можете рассказать мне об этом месте?

— Вы про Особняк-на-обрыве?

— Ага. Простите, не могу без улыбки произнести подобное название. Что странно, потому как один мой знакомый зовет свой дом Черным замком.

Она бросила на меня еще один короткий взгляд.

— И вы явно не можете и его выговорить без улыбки.

— В общем, да. Так что вы можете мне рассказать?

— Я не так уж много знаю. Я танцую, и это все.

— Танцуете?

— Для лорда Атранта. Примерно раз в два месяца.

— Персональное представление?

— Да.

— Это какое-то извращение, вам так не кажется?

— Почему?

— Ну, он держит вас здесь, заставляет танцевать…

— Он позволил мне жить здесь и позволил танцевать. Он — моя аудитория, и ему нравится, как я танцую.

— Танцуете вы несравненно.

— Спасибо. Но не будь его, мне не для кого было бы танцевать.

— То есть… как? Почему?

— Вы не разбираетесь в танцах. Я хороша, но недостаточно хороша. Больше нет. После увечий — больше нет.

— Увечий?

— Может, я не совсем верно выразилась. Растяжения и разрывы.

— Я не…

Она вытянула ногу и положила на спинку кресла впереди. Я честно попытался не смотреть. Я понимаю, что общественные нормы скромности в случае танцовщиц или акробаток неприменимы, но ее ноги были прикрыты лишь обтягивающим трико — а я не привык наблюдать открытые женские ноги так близко.

Хевлика, похоже, моего смущения не заметила.

— Большая часть травм — от прыжков и приземлений, — сообщила она. — Иногда бывает и от сложных позиций, но в моем случае всему виной твердая поверхность. Тысячи и тысячи приземлений.

— Погодите, — вставил я, — я чего-то не понимаю. Каких травм?

— Ноги, бедра и, конечно же, ступни. У меня нет опущенного подъема стопы, скорее стопа просто уже не поднимается. Поэтому мне больно когда я хожу, и когда стою, и когда сижу — тоже.

— Я…

— И, разумеется, колено. — Она опустила ногу и задрала на спинку кресла другую. — Здесь почти то же самое, с коленом чуть полегче, а вот боль в бедре и тазобедренном суставе с этой стороны сильнее.

— А разве целительное волшебство не помогает?

— Очень помогает. Поэтому я все еще могу танцевать. Но оно неспособно исправить все, а многие травмы случились во время Междуцарствия, когда ничего нельзя было сделать, а сейчас уже слишком поздно. Однако даже в самом лучшем случае — при травмах есть свои пределы у любой помощи.

Мне тут же вспомнились все места, по которым я получал острыми или тупыми предметами; во многих до сих пор побаливает или, хуже того, зудит.

Я кашлянул:

— Итак…

— И теперь есть вещи, которые более мне не под силу. Ни одна труппа не возьмет меня. Такова наша жизнь: мы танцуем, наши тела выходят из строя и мы перестаем танцевать. Но лорд Атрант видел меня и ему нравилась моя работа, и