Бирюзовый Глаз - Александр Лонс

брехня! Проверка осуществляется стандартно и формально, лазеек для жульничества множество. Это я со всей определенностью как профессионал говорю. Никто ни за что не отвечает, учти. Да, было у нас несколько выигрышей судебных дел у риелторских контор, продавших заведомо «нехорошие» квартиры, но факты единичны. По пальцам пересчитать… причем, одной руки. Для чего реально нужен риелтор, так исключительно для беготни с бумажками на последнем этапе сделки. Это да. Он уже везде был, всех знает, кто, что, кому и скока. Это обязательно. Без этого никак, а клиенты несут как материальный, так и моральный ущерб. Так вот, как-то раз нашу фирму попросили юридически подготовить участок земли под застройку. Вообще-то это дело не совсем наше, вернее, совсем не наше, но иногда приходится заниматься. Оформление участков в собственность – процесс сложный, многостадийный, связанный со множеством бумаг и проведением разных работ. Судя по плану, там располагался небольшой скверик, по бокам ограниченный старыми домами. С внешней стороны – улица, а с внутренней – дворовый проезд. Застройщик намеревался возвести здесь современное офисное здание. Заключили мы соответствующий договор, и отправился я собственными глазами взглянуть на тот участок. По личному опыту прекрасно знал, что без посещения объекта нельзя никак. Мало ли что там в реальности может оказаться, по судам потом затаскают. Участок мне понравился. Явно бесхозный, со старыми тополями и дряхлыми деревянными скамейками, никаких объектов и предметов собственности. Согласно кадастру, земля находилась в общественном владении, каких-либо проблем с властями не предвиделось. Жителей предполагалось обработать по стандартной схеме. Организовать собрание, в соседних домах собрать подписи, и все было бы чики-пуки. Обычно мы поступали так: проводили опрос и сбор подписей на какую-нибудь животрепещущую тему, активно интересующую местных обывателей. Например, закрытие ближайшего пивного бара, шумного молодежного клуба или подпольного общежития гастарбайтеров… или наоборот – недопущение точечной застройки. После организовывали собрание с целью обсуждения вероятности этой самой точечной застройки. Затем печатался протокол собрания, настоящий протокол, со стенограммной и видеозаписью выступлений возмущенных жителей. Обычно мы обещали жильцам всякие новые удобства. Блага и льготы в будущем здании. Доступные магазины, поликлинику, бесплатный для ближайших жителей фитнес-центр. Пенсионерам и ветеранам – скидки. Еще что-нибудь. Кто-то выступал, чего-то говорил, о чем-то протестовал. Но кто-то и поддерживал, высказываясь «за». Таких мы всегда заранее готовили. Правда, по техническим причинам самый конец собрания с процессом голосования на записи обычно не получался, зато присутствовал на стенограмме, из которой явствовало – большинство все-таки высказалось за строительство. Опросные листы прилагались в качестве доказательства согласия жильцов. Короче, дело пошло. И вот, после одного такого собрания, когда я вышел покурить в обреченный скверик, ко мне подошел какой-то старикан с архаическими наградными планками на старом пиджаке.

«Мил человек, – как-то по-свойски и по-деревенски обратился ко мне дед, – не угостишь ветерана папироской?»

«Кури, отец, – сказал я, протягивая свою пачку сигарет. – Бери, сколько нужно».

«Спасибо, уважил старика, – поблагодарил ветеран, извлекая сразу полпачки. – Нельзя здесь ничего строить, сечешь? Дом тут уже стоит. Только не видно его сейчас, это дом – привидение оно, фантом».

«Чего? – не понял я. – Какой еще фантом?»

«Ничего! – неожиданно обозлился старикан. – Фантом дома, говорю. И населяют его фантомы. В войну бомбой прямого попадания разбило. Погибли все. Даже те, кто в подвале, в бомбоубежище сидел. Одно только слово, что бомбоубежище! Мелковат подвал оказался. Никого в живых не осталось. Довольно быстро завалы разобрали и сделали этот вот садик. А если вы тут чего-то построите, то фантомы жителей будут ходить по новому дому и свежим обитателям не станет от них ни жизни, ни покоя».

«Слушай, дедусь, ты ничего не путаешь? Может, выпил что? Или уже чего-нибудь не то в себя вкурил? А может ты у нас – того?» – и я выразительно повертел пальцами около своего виска. Практика показывает, что такое открытое хамство часто просто необходимо для прекращения нежелательного диалога.

«Я тебе покажу – "того"! Мальчишка! Ты хоть понимаешь, что здесь происходит? На что вы замахнуться хотите? Вот в полночь на полнолуние сюда приходи и посиди ночку. Сам все увидишь. Только тихо сиди, и не уходи никуда. Слабо? Забздишь, небось, не придешь ведь. Знаю я современную молодежь, только и можете, что горланить без пользы, да шмалять друг в друга по дурости. Гнилая порода».

Естественно, я разозлился и пришел. Повод отыскался легко – была у меня в ту пору проблема – Юлю, жену свою вернуть хотел. В смысле именно как жену, а не как партнершу по бизнесу. Все-таки сколько лет вместе, да и потом общим делом занимались. Вот и придумал романтические посиделки под луной, а в качестве места избрал тот самый пятачок между старыми домами. Сначала ни о чем вообще не думал – сидел во дворе на лавочке и ждал, когда Юля подъедет. Но потом стало ясно – зря. Не подъедет. Она всегда высоко ценила личное время, и если не приходила вовремя, значит, – все, о встрече можно забыть. То ли от обиды, то ли от упрямства, вдруг подумалось, что назло проторчу тут до самого утра, и только с рассветом уеду. Решил сидеть до последнего.

Леонид снова замолк, и какое-то время опять безмолвно дымил с задумчивым видом.

– Раздраженно раздумывая о своих с Юлей отношениях, – продолжил он свой рассказ, – я пропустил сам момент появления дома. Просто вдруг понял, что вместо давешнего скверика стоит старый жилой дом, чем-то похожий на своих соседей справа и слева, но чем-то от них отличающийся. Стоит, как ни в чем не бывало. Дом выглядел вовсе не призрачным, как можно было бы подумать, а вполне себе материальным, но каким-то будто мерцающим. То явно есть, вижу его, а то пропадает, и вместо него опять скверик. Наконец, я понял, что дом – вот он, прекрасно виден и абсолютно реален в лунном свете. Сначала показалось, что это какая-то иллюзия, типа голограммы. Но когда я подошел вплотную, и ощупал рукой кирпичную стену, стало жутко. Будто потерял ощущение реальности. Я прошел вдоль стены до входа в подъезд. Дверь оказалась отрыта и приперта кирпичом, внутри смутно виднелись ступеньки. Деталей я уже, к великому своему сожалению, не помню. События той ночи почти выветрились из моей памяти. Почему? Не знаю. Вспоминаю только, что я входил в подъезд, освещенный синим светом, поднимался по ступенькам, видел какой-то старый, больших размеров лифт за железной решеткой, причем через зарешеченные окна, в центре обширной кабины виднелась пальма. Явно давным-давно засохшая. Труп этой пальмы, помнится, поразил меня тогда