Юнкер - Валерий Пылаев

первые не пытались тронуть «сугубых» даже пальцем, а вторые — бросались выполнять самые нелепые повеления с совершенно непонятным мне рвением.

И все же дортуар я покидал с явным облегчением — в отличие от Богдана. Тот явно любовался бы местными бесчинствами хоть до самого отбоя, подмечая что-то мне пока неявное и вовсе неясное.

— Ты что себе позволяешь, щенок?

Высокий — но нарочито-грубый голос, раздавшийся из коридора за дортуаром, выбился из общей какофонии. Не громкостью и не тембром — поющие где-то за спиной юнкера завывали похлеще — а скорее манерой и даже самим обращением. «Стандартный» цук, похоже, подразумевал исключительно вежливость, а здесь…

— Беспредел, — негромко проговорил Богдан, замедляя шаг.

Лучшего слова я бы не придумал: в коридоре явно творилось что-то из ряда вон выходящее. Четверо рослых юнкеров обступили пятого — невысокого, щуплого со светлыми, почти белыми жиденькими волосами. Его я точно видел на построении — где-то слева в задней шеренге, куда ставили самых мелких и худосочных.

В отличие от остальных. Похоже, первокурсника взялись «обхаживать» старшие. Но совсем непохожие на тех, что гоняли «сугубых» по дортуару — эти явно не добирали ни стати, ни возраста, ни какого-то особенного «гвардейского» лоска, как те, что к весне выпускались в полк или шли в Академию Генштаба.

Второй курс?

— Ты что, глухой? — Белобрысый здоровяк толкнул первокурсника в плечо. — Когда к тебе обращается старший по званию, следует отвечать — «никак нет, господин обер-офицер».

Мелкий выглядел помятым — похоже, уже успел схватить пару тумаков — но уж точно не испуганным. Скорее сердитым: брови сдвинуты, голова чуть втянута в плечи, левая нога отставлена назад. Плечи напряжены, пальцы сжаты. Не в кулаки, а так, будто он собрался швырнуть Булаву с двух рук сразу.

Иронично — если учесть, что из всех присутствующих в коридоре он единственный не обладал Даром. Вообще никаким — даже чахлый четырнадцатый магический класс для заморыша оказался бы чем-то недосягаемым.

И кто его вообще определил в юнкера?

— Ты не обер-офицер, — отозвался мелкий. — А чучело ряженое. Я…

Договорить пацан не успел. Белобрысый коротко, почти без размаха впечатал ему в живот увесистый кулак, и бедняга тут же с хрипом согнулся. Попытался дернуться, боднуть обидчика лбом в подбородок — но так и не дотянулся. Второй удар — уже полноценный, тяжелый и размашистый — отшвырнул парня к стене.

— Так и будем смотреть? — проворчал я. — Нашего бьют.

— Старшие. — Богдан опасливо огляделся по сторонам. — Непорядок, конечно — но нам в их дела лезть не положено. Оберов бы позвать…

— Да хрен с ними.

Не знаю, что на меня нашло. Я нечасто замечал за собой желание почесать кулаки без особого повода. И не сказать, чтобы так уж сильно сочувствовал мелкому. Но то ли юнкерская форма сама по себе обязывала к героизму, то ли драка четверых против одного как-то особенно сильно укололо мое чувство справедливости…

То ли вожак старших слишком уж напоминал Воронцова — такой же здоровый, белобрысый, скудоумный и наглый… с тем, кто ростом ему примерно до второй сверху пары золотых пуговиц на кителе.

— Отставить! — Я громыхнул ведром с водой об пол. — Что тут происходит, господа юнкера?

Старшие тут же подпрыгнули, как ошпаренные, отступили от мелкого, чуть ли не синхронно втянули головы в плечи и обернулись, явно ожидая увидеть кого-то из начальства или хотя бы портупей-юнкеров…

Но вместо этого увидели двух первогодок со швабрами.

— Ох ты… А кто это тут у нас? — Похожий на Воронцова белобрысый плотоядно усмехнулся. — Никак, новое зверье пожаловало?‥ И чего тебе надобно, молодой?

Не нарываться, Горчаков, не нарываться, не нарываться…

— Оставьте парня в покое, — проворчал я. — Вас четверо, он один.

— Господа обер-офицеры… — «Воронцов» демонстративно покрутил головой, оглядывая свою свиту. — Мне не послышалось? Зверь приказывает благородному обер-офицеру?

Когда все четверо неторопливо, вразвалочку зашагали к нам, я услышал, как Богдан нервно вздохнул. Драться в его планы явно не входило — как и вообще ввязываться во что-то сомнительное. Так что рассчитывать на его помощь не стоило…

Да и какая разница? Если уж мордобоя не избежать — его стоит начать.

— Зверь недрессированный, — продолжил «Воронцов», надвигаясь на нас с Богданом. — Глупый и бесправный, которому положено быть бессловесным, когда благородный обер…

Мой кулак врезался ему прямо в переносицу. Веса в «Воронцове» было раза в полтора больше, чем во мне — набрал за год муштры в училище — но удар все равно получился на славу. Без всякого Хода я оказался достаточно быстрым… или никто просто не ожидал от худощавого «молодого» такой прыти.

«Воронцов» повалился кулем — но на этом мои успехи едва не закончились. В отличие от шушеры в «Кристалле», юнкера-второгодки дружно полезли защищать своего вожака. И, надо признать, делали это весьма квалифицированно. Я едва не пропустил удар в челюсть, кое-как отмахнулся — и тут же сам набросился на худого, но жилистого чернявого парня. Он грамотно закрылся от моих кулаков, но колено под дых все-таки пропустил. И свалился куда-то под ноги своим товарищам.

Третий второкурсник запнулся о распростертое на полу тело — и тут же поплатился за неуклюжесть. Его я убрал совсем уж некрасиво — сначала ткнул растопыренными пальцами по глазам, а потом схватил за ворот кителя, рывком раскрутил — и с хрустом впечатал лицом в стену.

А четвертого тем временем свалил кстати подоспевший Богдан. Мой собрат по швабре явно замялся, размышляя — стоит ли вообще лезть, но внутреннее благородство победило. Краем глаза я увидел, как он пинком опрокинул ведро противнику на ботинки, и когда тот замешкался — отступил на шаг… и использовал дальнобойное подручное средство.

Швабра врезалась второкурснику в плечо и с жалобным хрустом переломилась надвое. Удар вышел не таким уж сильным — так что враг крякнул и уселся на пятую точку скорее от неожиданности.

Случилось небывалое — такого столетние стены Владимирского юнкерского пехотного училища наверняка еще не видели: парочка «молодых» отделала значительно превосходящие силы юнкеров второго курса. Может, праздновать победу было еще рановато, но все четверо наших противников остались на полу, а мы с Богданом…

— Могу я полюбопытствовать, — раздался за спиной негромкий голос, — что за непотребство вы тут устроили?

И даже прежде, чем обернуться, я заметил, как разлитая по полу мутная вода из ведра стремительно покрывается корочкой льда.

Глава 6

— Драка… Немыслимое непотребство! Неслыханное и недостойное благородного пехотного офицера.

Юнкер в офицерской портупее — похоже, один из тех, кто читал книгу в каземате