Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

убьет, но он должен расплатиться за каждую отнятую им жизнь.

Задыхаясь от собственной беспомощности, Леон смотрел на Рэйдена и видел в его глазах ненависть к самому себе. Даймон не сопротивлялся. Прошлое нагнало его и обрушилось камнепадом, губя под собой всю решимость.

– Я перережу тебе глотку, Рэйден, и буду с наслаждением смотреть, как ты истекаешь кровью, – протянул Малле, – а когда ты очухаешься, я сделаю это снова. И буду повторять, пока ты сам не взмолишься о смерти. А он, – Малле ткнул пальцем в Леона, – будет смотреть, как ты теряешь последние остатки достоинства!

Может, Рэйден и принял наказание Малле спокойно, но Леона все больше накрывала волна паники. Как спасти его, если даже Эйрена не готова отговорить Греха от убийства брата? Звон мыслей перерос в головную боль. Леон схватился за голову, судорожно соображая, что предпринять. Сверкнувшее в сиянии звезд лезвие ножа на мгновение прояснило в сознании нелепое, казалось бы, воспоминание, и Леон, не раздумывая, выкрикнул:

– Попробуй сделать это, и мы узнаем, насколько сильна кара прародителей за убийство помеченного клятвой!

Малле опустил нож и недоуменно уставился на странника:

– И какая клятва может обрушить гнев прародителей на меня?

Сердце Леона ударило по ребрам, когда он встретился с таким же удивленным лицом Рэйдена. Тот видел отчаяние в его глазах и понимал, какую глупость готов совершить Самаэлис, чтобы спасти его. И судя по взгляду, не одобрял опрометчивого поступка.

Однако Леону было все равно. Его и раньше не волновало то, что думали другие о его поступках. Он выпрямился и громко огласил:

– Клятвой, именуемой анхеле, данной Создателю и Небесной матери и услышанной всеми богами, я вверяю в твои руки свою вечность, Рэйден Кассерген! Отныне и навсегда!

В глубине души Леон и сам не верил, что говорил эти слова вслух, но от них жар поднимался из груди, обволакивая разум теплой пеленой естества. Сердце забилось, как заведенное, когда он встретился с ошарашенным взглядом Рэйдена. Тот готов был поверить, что сошел с ума от боли, раз слышит подобные слова. И кажется, это была не та глупость, что возникла первой мыслью в его голове, отчего Леону еще сильнее захотелось провалиться под землю от смущения.

За его спиной раздались пораженные вздохи и лязг упавшего на пол оружия. Леон испуганно обернулся. Возможно, он не до конца понимал, какую важность имели его слова, но должное впечатление они произвели. Викери непонимающе хлопал глазами, ставшими размером с монету. Николь выронила нож и осела на пол рядом с не менее удивленной Астарот. Гремори замерла, а Джоанна, забыв про удавку на шее, приоткрыла рот. Даже Андра и Гласеа, до этого не показывающие никаких эмоций, теперь безотрывно глазели на Леона.

А вот Эйрена удивленной не казалась и даже позволила себе улыбнуться. В ней по-прежнему теплились чувства к брату, и адресованные ему слова, которых не каждый бог мог бы быть удостоен, вызывали в ней сестринскую гордость.

– Плевал я на ваши клятвы! – гневно бросил Малле и вонзил нож в бедро Рэйдена.

– Не смей, Малле! – заверещала Астарот, подаваясь вперед. – Отпусти его! Анхеле – это святое!

– От кары прародителей или от гнева Дардариэль – смерть меня не пугает! – уверенно заявил Грех.

Леона прошиб холодный пот. Неужели все напрасно? Странник опустил руку и прижал поближе сумку, ощущая очертания запертого в ней клинка.

– Тогда что насчет моей смерти? – решительно спросил Леон.

Он осознавал, насколько абсурдна его манипуляция, и все равно выхватил из сумки клинок «Слёзы небожителей» и наставил острие на себя.

– Ты не сделаешь этого… – В глазах Малле пробежала искра беспокойства.

– Узнаем это, когда дух Гастиона погибнет вместе со мной! – Леон уже не понимал, говорит ли в нем страх за жизнь Рэйдена или личное безумие.

– Блефовать удумал?

– Леон, убери клинок! – простонал с мольбой в голосе Рэйден.

– Нет, если так они отпустят вас!

Леон уткнул острие себе в грудь и выжидающе уставился на Малле. Если первая его задумка являлась глупостью, то эта попахивала сумасшествием. Пальцы вспотели от волнения. Ему чудился шепот клинка, но и тот отговаривал. А может, это были последние остатки его благоразумия?

Прохладное дуновение ветра коснулось щеки, и Леон ощутил, как содрогнулось собственное тело, словно незримая сила подтолкнула в спину. Мурашки пробежали по коже, когда тягучим медом ушей коснулся довольный смех:

– Глупый… Глупый мальчишка, – произнес хихикающий женский полушепот. – Сам тянешься к смерти, сам откликаешься на мой зов.

Острый кончик клинка легко прорезал рубашку и уперся в кожу. Боль была почти неощутимой, но перед глазами заискрились алые вспышки, а следом тихий умиротворенный голос Гастиона в голове произнес: «Прости».

Леон уже не видел ничего перед собой. Дышать становилось все сложнее. Он хотел отбросить клинок, но что-то не давало ему этого сделать. Словно чьи-то холодные пальцы сжимали рукоять поверх его ладоней.

– Малле, отпусти его! – потребовала Эйрена. Голос сорвался, выдавая нарастающую в ней тревогу. – И ты, Гремори! Отпусти девочку!

Тон не терпел отказа. Гремори вздохнула, убрала золотую нить, превращая обратно в изысканный браслет, и отпихнула от себя Джоанну. Бессфера упала на пол и закашлялась, сжимая окровавленными руками горло.

– Малле! – с нажимом повторила Эйрена.

Грех с явным раздражением поджал губы и щелкнул пальцами. Клинки исчезли из тела Рэйдена, и даймон обессилено повалился на пол.

– Жалкое зрелище, – скривился Малле и отошел в сторону, напоследок пнув того по ребрам.

С хриплым рыком Рэйден перекатился. Напряженный взгляд впился в замершего с клинком в руках Леона. Тот не шевелился. В грудь Рэйдена ударило неприятное предчувствие. Что-то определенно было не так. Он чувствовал сковавший зал тяжелый ледяной воздух, словно все вокруг в одночасье погибло.

Позабыв о ранах, даймон бросился к юноше и вырвал клинок из рук. Белое лезвие со звоном упало на пол. Алевшая на его кончике капля крови проникла внутрь металла, и надпись, ставшая пугающим знамением небес, вспыхнула сиянием. Но лишь на мгновение, а после снова погрузилась в сон.

Надрывный женский хохот раздался в стенах замка. Он не принадлежал никому из присутствующих. От него сводило судорогой нутро и подгибались ноги. Теперь его слышал не только Леон, его слышали все.

Рэйден вздрогнул и прижал странника к груди. Тот все еще был словно в забытьи, не реагировал и не откликался.

Позабыв о прежней вражде, Астарот подтянула к себе Джоанну и крепко прижала к груди близнецов Ситри и Николь, испуганным взглядом обводя высокие своды зала. Викери схватился за меч и встал перед ними, хотя и понимал, что оружие не спасет от врага, которого нельзя увидеть в лицо.

Гремори пораженно осела на ступени.

– Что за?.. – хотела выругаться она, но язык не повернулся продолжить.

Напуганным выглядел и Гласеа. И хотя лицо сохраняло прежнее спокойствие, нервно бегающие зрачки выдавали тревогу. Даже Малле растерял всю свою браваду, узнав леденящий душу смех из прошлого… из прошлого всех богов.

– Меченый однажды всегда остается рабом моего пути, – жестоко произнес голос, сотрясая стены своим величием.

И с тем же порывом ветра незримое присутствие исчезло.

– К-кто это был? – заикаясь спросила Николь, хотя и сама прекрасно знала ответ.

– Самигина… – Андра мрачно озвучил то, чего другие произнести не посмели. – Явилась забрать то, что было ей обещано.

– Леон! – опомнился Викери. – Что с Леоном?

Рэйден осторожно