Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

ей нужно предложить что-то более выгодное. Или убедить, что она не права. Ты девчонка бойкая, не расклеивайся. Вон как ловко у меня выпрашивала ключи и проникала в тридцать восьмую. Да и до Смородника достучалась, а он такой сыч, что из него даже «здравствуйте» клещами не вытянешь. Скорее пошлёт, чем поздоровается. Подумай, может, найдётся что-то? А если нет, то уезжайте. В другой Удел она за ним не сунется. Слишком мелкая рыбёшка твой Смородник, чтобы Сенница так упорно за ним гонялась. Она как кошка с мышкой: играет, пока он у неё в лапах, а если потеряет из виду, то скажет, будто он никогда её не интересовал.

– Он не хочет уезжать, – вздохнула Мавна. – Слишком честный и правильный.

– Или, как говорят в народе, просто дурачок.

– Угу.

Мавна машинально заплела косичку из бахромы на скатерти. А потом ещё одну. Нет, Мариса не понимает. Ей совершенно нечего предложить Сеннице. Только угрожать перцовым баллончиком и пистолетом. Но за такое Матушка испепелит её на месте, а пепел пропылесосит с дорогого ковра и вытряхнет в мусорку.

– Всё образуется, – попыталась поддержать её Мариса. – Всё можно исправить, кроме смерти.

– В том-то и дело. Времени уже не осталось. Только если…

В голове у Мавны будто зажгли гирлянду. Не такую яркую, как она повесила на окно Смородника, а поменьше. Но всё-таки робкий свет надежды искорками рассыпался по мыслям.

Кажется, у неё в холодильнике осталось ещё три кусочка медовика…

* * *

Фары мотоцикла освещали грунтовую дорогу, припорошённую метелью. Снег летел в лицо, разбивался о шлем – и стекал растаявшими струйками. Впереди показались развалины сгоревшего дома, в зеркала заднего вида светили фары машины Варде, на которой ехали парни-блогеры.

Смородник прибавил газу. Мотор заревел, их подбросило, когда они вкатились на развалины, когда-то служившие крыльцом. Вокруг люка мерцали чужие охранные огни, развешанные в воздухе как фонари. Смородник взмахнул одной рукой, разрывая невидимую струну, и огни съёжились, втянулись в воздух. Наверняка где-то это сработало как сигнализация от чужаков, но у них по-прежнему будет время, чтобы всё успеть.

Смородник газанул сильнее, из-под шин взметнулась волна снега вперемешку с сажей, и мотоцикл, поднявшись на одно колесо, подпрыгнул на пороге, перемахнул через бывшую прихожую и с размаху влетел в чёрную лужу, подёрнутую тонким льдом и снежной кашей.

Сперва показалось, будто байк застрял – проход был достаточным, чтобы туда прыгнул человек, но для мотоцикла маловат. Смородник сильнее нажал на газ, заднее колесо пробуксовало, разрывая в клочья землю по краям ямы. Болотная жижа под растрескавшимся льдом колыхнулась серой пеной, гнилая вонь пробралась сквозь шлем.

Он давил и давил на рукоять газа, чертыхался сквозь стиснутые зубы – и вдруг мотоцикл рухнул вниз, в ледяную топь.

Их закружило вихрем, словно засосало в огромный пылесос. Смородник продолжал газовать, пытаясь не дезориентироваться и запомнить, где верх, а где низ. Холод обрушился на него сквозь одежду: опустошающий, обескураживающий, неожиданный. К такому погружению невозможно привыкнуть.

Темнота хлынула в глаза, все ощущения и чувства перемешались настолько, что он уже не мог понять, держится за него Варде сзади или нет. Но Смородник надеялся, что уж нежак под болотами точно не пропадёт.

Их грубо выбросило на землю, мотоцикл ударился колёсами так, что из Смородника чуть не вышибло дух, – но хотя бы они не упали на бок и не свернули шеи.

Мотор зарычал непривычно звонко в ядовитом болотном воздухе, будто разламывая его на части, – и мотоцикл помчался сквозь серость улицы.

* * *

Общежитие вечером заметно опустело. Мавна никогда не видела здесь толп – чародеи умели как-то рассредоточиться. Но всё равно обычно не возникало ощущения пустоты: где-то звучали за стенками голоса и ругань, кто-то сражался с автоматом за напитки, гремела посуда в столовой, во дворе на спортивной площадке лупили мячи и истошно вопили юные диковатые чародейчики, время от времени исторгая из рук вспышки, раскрашивающие зимнюю темноту в алый.

Но сегодня, так же как и той ночью, когда Мавна пряталась у Калинника в компании банки шпрот, в общежитии было тихо.

Тишина бывает уютной – когда падает мягкий снег, выпито вечернее какао и остаётся лишь уснуть, завернувшись в одеяло. Но это безмолвие было зловещим. В нём каждый звук мог довести до нервного срыва.

В одной руке Мавна сжимала целлофановый пакет с медовыми пирожными. А другой без конца обновляла новостную ленту и сообщения.

Илар пытался её заверить, что они с парнями не вмешиваются – мол, в их районе упырей этим вечером нет, все беснуются где-то в центре, а там чародеи и местные уличные банды справляются сами.

Мавна снова рвалась. Поехать домой, чтобы проверить Илара? Но она звонила маме, и та подтвердила, что Илар никуда не уходил. Но если она поедет сейчас, то на автобус могут напасть. И она потеряет возможность поговорить с Сенницей.

И…

«Придёшь сегодня к бару, крошечка? Отведу тебя к мальчишке, которого ты ищешь».

Очередное сообщение от Калеха обожгло ладонь вибрацией.

Мавна почувствовала, как её заливает гнев, расходясь волной от груди до кончиков пальцев.

«Пошёл ты на хер», – ответила она.

Коридоры общежития оставались тёмными, когда она по ним шла, чуть не срываясь на бег, и шаги в кроссовках гулко отдавались от казённых стен. Взгляд постоянно возвращался к экрану телефона – едва ли не единственному источнику света, кроме окон, в которые заползала зимняя серость.

Новое сообщение. От Нии.

«Я всё-таки пойду к тому бару. Вдруг они правда приведут меня к моей Ирсе?»

Чёрт. Чёрт, чёрт, отчаявшаяся девушка готова пойти на поводу у упырей-манипуляторов – есть ли чему удивляться? Может, и сама Мавна тоже пошла бы, если бы у неё не было ворчливого голоса разума в виде Смородника. Она нервно усмехнулась: «разум» и «Смородник» – явно слова из разных вселенных.

Чтобы не сбавлять шаг, Мавна нажала кнопку записи голосового сообщения.

– Ния, привет. Не ходи, прошу Покровителями. Это провокация. Они заманят тебя, чтобы использовать в своих целях. Ты тоже пропадёшь. Подожди немного. Ты видела новости? Везде видео про упырей на улицах. Их даже не успевают удалять. Чёрт, да, это никакие не собаки. Но прошу тебя, просто выключи всё и сиди дома. Если что-то выяснится, то в ближайшие дни. Заботься о себе и жди. Только не ходи в тот бар, слышишь меня?!

Она запыхалась, пока бежала по коридору и записывала голосовое – кажется, даже сорвалась на истерический всхлип в конце. Поверит ли