Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

— Мы думали, это вы. И ваш медведь.

— Их на Свальбарде не то девять, не то десять. Не уверен, как тот сумасшедший их считает — вместе с Айдой или нет. Как бы нам их отыскать в этом треклятом тумане и темноте?..

Сейчас я увидела, что факел давно лежит в костре, безнадежно испорченный.

— Но если на них напали медведи, значит, они пошли на равнину? — вспомнила я рассказ ШурИка, завороженно глядя в танцующее пламя. — Зачем?.. Это же не по дороге к побережью?

Голубинка раскрыла крылья и требовательно крикнула. Ро посмотрела на ногу забытого всеми кречета. И охнула:

— Тиль… здесь записка!

Прежде, чем я подбежала, Ро уже сняла маленькую бумажную трубочку и подала мне. Там было нацарапано криво: «ПОМОГИТЕ!». Я сглотнула. Но как⁈. Кто?..

— Это почерк Фриды, — сказал Чак прямо у меня над ухом, заглядывая.

Мы с Ро пораженно воскликнули в унисон:

— Фриды⁈

— Я сам учил ее писать.

Джарлет тяжело поднялся:

— Седой парень втирал Барму про какую-то Фриду, будто весь день не может ее найти.

О Видящий. Это же ясно как день.

— Фарр велел оставить трап, — сказала я, оглядываясь на Чака. Он хлопнул себя по лбу.

— Они с Бимсу не могли упустить свой шанс на приключения. Голубинка, почуяв, смотала к любимой детворе.

— И они во время прогулки нарвались на медведей?.. Или… медвежат?.. ШурИк говорил, что весной, когда потомство…

Чак наставил на меня палец, пытаясь подхватить мысль:

— Пытаясь скрыться в холмах, ребята наткнулись на темнейшество и компанию…

— Или темнейшество и компания наткнулись на их следы и отправились выручать, что более вероятно.

Мы потерли лбы. И что теперь?..

Аврора метнулась вправо, метнулась влево. Ее, к моему удивлению, удержал Джарлет:

— Темно. Ничего не видно, заря. Подождем утра.

Ро топнула ногой, сжимая кулаки добела:

— Будь проклята эта темнота!

— Ответ, — пришла мне вдруг мысль.

Я порылась в серапе в поисках своих путевых заметок. И накарябала карандашом, присев к костру:

«Ро с нами у костра. Ей лучше. Вы в порядке?».

— Глупый вопрос, — хмыкнул Джарлет.

За меня вступился бравый Чак:

— Ну, а ты бы что спросил? Отправляй, Тиль. Это лучше, чем ничего.

— А ты борзый стал.

— Время — лучший учитель, брат.

— Или любовь.

— Это ты точно сказал. Похоже, знаешь не понаслышке.

Джарлет, охая, отполз обратно к бревну и уставился в огонь. Неожиданно к нему пристроилась Айда. Жан-Пьери-старший, кривясь здоровой щекой — похоже, от боли в ноге — отодвинулся. Медведица — сделала шажок следом и попыталась положить морду ему на колени, как прежде — ШурИку.

Голубинка послушно упорхнула в темноту.

— А теперь — ждать, — сказал Чак.

Я обняла Аврору, задумалась, где же сесть. Бревно и Айда — хорошо, но там Джарлет. А на камне возле Чака нет места для двоих… Ро потянула нас к бревну и опустилась рядом с Седриком. Я примостилась рядом. Айда блаженно развалилась по нашим ногам. Чак хмыкнул и подбросил хвороста в огонь.

— Тут гейзеры, — сказала я задумчиво.

— Джарлет едва не обварился.

— Просто потому, что я хромаю.

— Как-то подозрительно тихо, правда? — вздохнула Ро.

Тишина пугала сильнее выстрелов и рыка.

— Хотите историю? — преувеличенно весело предложил Чак.

Что нам оставалось, как не кивнуть?

— Мне было десять… А Шарку — восемнадцать. В то время это очень много, правда?

— Эй, мелкий, даже не…

— А вот и посмею! Теперь — посмею. Я теперь много чего посмею, Шарк, — Чак подмигнул вроде бы совсем обычно, но на его физиономии было столько вызова и безудержной смелости, что я диву далась. Он шутил сейчас не чтобы защититься и закрыться, а открыто. И разницу… можно было лишь почувствовать. Или отличить по характеру микроморщин, особо тщательно подсвеченных огнем. — Это ведь все любовь. Или хочешь — сам расскажи, как увидел Юин Блэквинг и влюбился без памяти.

— Я не…

— Говорю вам, девушки… Жан-Пьери тогда уже попали в немилость и жили за городом. Это казалось, что унижение и все такое, а на деле — приволье: козы, коровы, поля и речка… Шарка затащить в наши забавы было сложно, он ведь был такой взрослый, серьезный, да и переживал изгнание со двора как подобает умудренному годами молодому человеку — возраст такой, сами жили-знаете, дамы…

Джарлет Седрик краснел незакрытой половиной лица. От ярости.

— Вот не боли у меня нога…

— Боли у тебя нога, ты бы и не встал. Так что переваривай зелье и не мешай рассказывать, Шарк. Но однажды нам — детворе разных сословий — удалось его затащить на речку, там, где дорога сворачивает к Тополю и Альпурхе. И надо, чтоб на речку из кустов выползла чумазая девица. И давай умываться да пить жадно. По мне — пугало пугалом…

— Вовсе не пугало! — взревел Джарлет, подскакивая, несмотря на ногу. — И чумазая только чуть, а сам после побега подземным лабиринтом и через лес был бы лучше⁈

И, известный нам по роли злодея, старший Жан-Пьери вдруг устыдился своей вспышки и опустился обратно. Айда укоризненно заворчала, снова мостя голову ему на колени.

— Ни одному человеку не чуждо что-то человеческое, — шепнула мне на ухо Аврора. — Все больше убеждаюсь…

— Ну, и, — нарочито живо продолжал Кастеллет, — как она испугалась нашего ребячьего гогота — о, мы ведь громко умели смеяться! — и свалилась в речку. Тут наш Шарк и прыгнул следом. Ну, а дальше… он ее спас, привел домой обсушить, и там заявила Юин всем нам, что только за него, Шарка и выйдет замуж, и плевать ей, что он у вестландцев в опале, и выдумала ему имя Седрик Джарлет, и провела в Буканбург на «Искателя Зари», чтобы имя это славой покрыть да руки ее у отца он мог просить…

Я перегнулась через Ро, и мне показалось, что в глазу Седрика скопилась влага. Но, может, это происки неверного света костра.

— Она была необыкновенной, эта Юин Блэквинг…

Аврора похлопала Седрика по спине, едва не съедая собственные губы. И даже вот так волнуясь за Фарра она может… сочувствовать врагу…

— Мне очень жаль,