Сакс Ромер - Дочь доктора Фу Манчи

Шорох шагов смолк. Воздух был до невозможности спертым, как обычно в подобных местах. Я встал на колени и осторожно выглянул в надежде что-нибудь увидеть, если таинственный пришелец догадался прихватить с собой фонарь.

Тяжелое дыхание у меня над ухом подсказало, что Веймаут последовал моему примеру. У меня не было ни малейшего представления о размерах нашего убежища.

Мягкие, осторожные шаги послышались снова.

— Он уже совсем рядом, — прошептал суперинтендант. — Не шевелитесь!

Воцарилась абсолютная тишина. Я слышал, как тикают часы у меня на запястье. Прошла еще минута.

Затем забрезжил рассеянный свет, озарив решетку входа с проломом внизу. Еще минуту спустя он усилился, и я понял, что пришелец пользуется электрическим фонарем. Странно, но это открытие принесло мне некоторое облегчение. Бог знает, чего я ожидал, но мысль, что таинственный гость не чурается достижений современной науки, рассеяла суеверные страхи.

Дыхание Веймаута стало совсем неслышным.

В проеме появилась фигура. На пол упал веер ослепительно-белого света.

Пришелец наклонился и пролез в пролом. По характерной легкой походке и черному свободному одеянию я понял, что передо мной арабская женщина. В руке она действительно держала карманный фонарик. Однако в данный момент сама рука заинтересовала меня куда больше.

Она была тонка, изящна и выхолена в праздности, эта незабываемая рука, исполненная совершенной и потому даже какой-то отталкивающей прелести, с покрытыми ярким лаком ногтями изысканной формы, с длинным большим пальцем, нежная и вместе с тем жестокая, как бархатная лапа тигрицы.

Я почувствовал, как дыхание мое невольно учащается. Пальцы Веймаута сжали мое плечо.

Видел ли он то же, что и я? Понял ли он?

Женщина бесшумно двинулась к саркофагу. На ногах у нее были мягкие, свободные туфли, обнажающие лодыжки — столь же совершенные, будто выточенные из слоновой кости, строгой и вместе с тем чувственной, как и рука, формы.

К сожалению, площадь нашего обзора была ограничена, и в следующую секунду таинственная гостья исчезла из виду — только по теням, отбрасываемым фонарем, я мог догадываться о ее движениях. Мне показалось, что она наклонилась к саркофагу, но крышку футляра, судя по всему, поднимать не стала.

Внезапно свет стал еще ярче. Она вплотную приблизилась к нашему укрытию. Яркий луч упал буквально в нескольких дюймах от моих колен, осветив каменный пол. Лишь по счастливой случайности он не задел никого из нас.

Затем луч вернулся обратно к каменной решетке, и я снова рискнул выглянуть. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как женская фигура наклонилась и исчезла в тоннеле. Я услышал, как осыпались под ее ногами мелкие камешки, когда она двинулась в обратный путь. Услышал, как над самым моим ухом перевел дыхание Веймаут. Звук шагов становился все тише и тише и наконец затих совсем.

— Тихо! — прошептал суперинтендант. — Не двигайтесь, пока я не скажу.

Ноги у меня затекли, но я замер в прежнем неудобном положении, все еще напряженно прислушиваясь. Абсолютная тишина…

— Али, — приказал Веймаут, — открой фонарь.

Али Махмуд стащил с фонаря свое одеяние. Рассеянный желтый свет озарил низкую, грубо вырубленную в скальной породе комнату.

— Господин! — дрожащим голосом воскликнул Али. — Я увидел его сразу, как только мы вошли. Смотрите!

На куче щебня в дальнем от входа углу лежал коричневый человек, совершенно голый, за исключением набедренной повязки и черного тюрбана на голове.

— Когда я в темноте встал на колени, — продолжал Али, — мне пришлось на него опереться. Он совсем холодный…

На четвереньках, стараясь не шуметь, я вполз в тоннель и посмотрел налево. У поворота по-прежнему горел фонарь Али. Выпрямившись, я направился к нему, стараясь ступать как можно осторожнее. На углу снова опустился на колени и осторожно высунул голову. Тоннель был пуст. По крайней мере до следующего поворота.

Так, пробираясь от угла к углу, я добрался до прохода, ведущего в нашу шахту. С прежними предосторожностями выглянул наружу. Слабый свет луны боролся с чернотой ночи. Подняв голову, я убедился, что лестницы пусты. Вслушался… и в абсолютной тишине вновь услышал звук осторожных удаляющихся шагов.

Она поднималась по крутому склону, который когда-то, видимо, вел ко входу в гробницу, но теперь был перегорожен непроходимой скалой. Она была у меня в руках!

Окончательно забыв об инструкциях Веймаута, я решил, что от такой добычи грешно отказываться. Эта женщина была ключом к тайне. Именно она украла тело шефа. Даже если бы ее не запечатлела фотокамера Раймы, я все равно узнал бы ее, как бы она ни маскировалась. Мадам Ингомар!

Карабкаясь по неровно уложенным камням, я ринулся вверх. И, не успев преодолеть и пяти шагов, ощутил странную перемену: в то время, как в нижней части тоннеля воздух настолько пропитался зловонием, что едва оставлял возможность дышать, здесь он был сравнительно свеж.

Я обогнул угол, остановился и посветил фонарем, ожидая увидеть перегородившую путь стену. Вместо этого предо мной предстало неправильной формы отверстие добрых пяти футов в высоту. Я внимательно осмотрел его; несомненно, оно существовало уже давно, но, по всей видимости, было тщательно замаскировано. Нырнув в него, я оказался в небольшом шурфе; отсюда вверх, в темноту, вела лестница. Я поднялся по ней и попал в невысокий тоннель. Прислушался и не услышал ни звука. Осторожно пошел вперед. Воздух становился все более свежим.

Через несколько минут я добрался до пролома, ведущего наружу. Единственная бледная звезда виднелась в нем, как алмазная подвеска. И тут вдруг на меня снизошло озарение. Теперь я знал, где нахожусь и куда исчезла женщина.

Это была шахта Лафлера!

Веймаут выглядел очень мрачным.

— Мы имеем дело с дьяволом, — убежденно кивнул он. — Я уверен: она приходила в поисках своего слуги.

Он снова осветил лицо мертвого человека, найденного нами в комнате. Это узкое, злобное лицо казалось еще ужаснее, потому что было искажено жуткой гримасой — беднягу задушили. Между бровями виднелся странный цветной знак — до сих пор не представляю, каким способом он был нанесен. Казалось, его выжгли, а потом каким-то образом покрыли эмалью.

— Бирманец, — безошибочно определил Веймаут. — К тому же член секты дакойтов.

Он осторожно прикоснулся к знаку, затем бесшумно поднялся и прислушался. Мы тоже затаили дыхание, хотя я готов поклясться: никто из нас понятия не имел, что он ожидал услышать.

Я снова вгляделся в искаженные черты мертвеца, и тут мне пришло в голову, что, будь эти раскосые глаза открыты, он вполне сошел бы за брата-близнеца таинственного соглядатая, преследовавшего меня во время поездки в Каир.