Андрей Бондаренко - Чёрный помидор

Ознакомительный фрагмент

В чём заключалась «идеальность» этого несимпатичного «мусорно-туберкулёзного анклава»? Во-первых, в четырёхстах метрах от развалин районной больницы располагались — за стареньким сетчатым забором — первые дома садоводства «Дружное». А, во-вторых, данные полуразвалившиеся строения были размещены севернее садоводства, что, учитывая сильный северный ветер, было просто замечательно…

Мисти принялся методично доставать из клетчатых сумок чёрные и тёмно-зелёные параллелепипеды различных приборов непонятного назначения. Доставал, расставлял, соединял проводами, задумчиво чертыхался, тестировал и тихонько напевал под нос:

Она? Клавиш белых — не сосчитать. Она? Клавиш чёрных в помине нет. Лишь морского бриза — печать. Рассвет…

Естественно, что эти немудрёные строки были посвящены Кристи, и Артём, старательно колдуя над своими приборами, немного волновался: ведь от успеха задуманного мероприятия — целиком и полностью — зависела его личная жизнь. По крайней мере, на ближайшее время. Или же, наоборот, её дальнейшее полное отсутствие. Не говоря уже о чистых носках-трусах-рубашках и вкусном домашнем питании…

Наконец, всё было готово: Мисти разместил приборы, соединённые тонкими чёрными проводами, в бесформенной нише, образованной тремя бетонными плитами, сходил к ближайшему мусорному завалу, прихватил из него старые доски, обломки волнистого шифера и обрывки серо-зелёного брезента, вернулся и старательно (но с несколькими узкими прорехами), замаскировал нишу. А после этого упруго зашагал, ловко лавируя между залежами мусора, к автомобилю.

Артём забрался в машину и, мельком взглянув на наручные часы, похвалил сам себя:

— Молодец, братец, всё правильно рассчитал. Без пяти минут девять. Нормальный вариант. Можно начинать.

Он достал из кармана светло-голубой джинсовой куртки маленький пульт управления и перевёл — указательным пальцем — круглый ярко-бордовый тумблер в положение «вкл.», после чего отправил пульт обратно в карман, завёл мотор, развернулся в три приёма и неторопливо покатил в сторону шоссе…

«Рабочую» машину Кристи (неприметный светло-светло-серый «Шевроле» с самыми обычными номерами), расположившуюся в ста двадцати метрах от полосатого садоводческого шлагбаума, он заметил издали.

Заметил, припарковался рядом и вышел.

Через несколько секунд и Кристина выбралась из «Шевроле».

Выбралась, подошла и, взволнованно округлив тёмно-зелёные глазищи, рассерженно зашипела (то бишь, спросила полушёпотом):

— Мисти, ты окончательно сошёл с ума? Окончательно и бесповоротно? Что творишь-то, добрый молодец? Отвечай, морда наглая и загримированная. Не молчи.

— Ничего такого не творю. Всё в рамках. Честное и благородное слово. Ничего, в смысле, предосудительного и вредоносного. Просто пытаюсь помириться со своей любимой девушкой. Типа — семейный примус усердно починяю. И не более того…

— А это — что такое? — нервно махнула рукой Кристи. — Что это ты там поджёг? Лес, кустарники и сухие торфяные болота? Или же какие-то древние склады со старыми армейскими ватниками, оставшиеся ещё с советских времён? Хочешь, чтобы всё садоводство сгорело дотла?

Северная часть местного небосклона, действительно, смотрелась очень даже солидно и впечатляюще: там стояло, постоянно подрагивая и угрожающе пульсируя, янтарно-малиновое зарево-марево, по краям которого, изысканно заворачиваясь в крутые спирали, к небу поднимались угольно-чёрные дымы.

— Какой ещё пожар? — непонимающе передёрнул плечами Артём. — Ерунду говоришь, красавица блондинистая. Сгущаешь, так сказать, краски. Впрочем, как и всегда. А ещё, понимаешь, майор полиции.

— Что же это такое, а?

— Конечно, самая обыкновенная мистификация. Что же ещё? В том плане, что качественная, талантливая и оптическая.

— Точно? Не врёшь? Мистификация?

— Чтоб мне судебным приставом — где-нибудь в Тамбовской области — всю оставшуюся жизнь проработать.

— Хорошо, верю, — голос «главной по шишечкам» заметно потеплел. — Да, знатную ты кашу заварил — по полной и расширенной программе. Испуганный садоводческий народ так и бегает туда-сюда, устали не ведая. Некоторые уже телевизоры, микроволновки и собак-кошек в машины загружают. А другие диваны и буфеты выносят из домов и к автомобильным багажникам — крепко-накрепко — привязывают. То бишь, готовятся к экстренной и полномасштабной эвакуации. Зарево-то больно солидное. И сильный ветер, как раз, дует с севера…

— Я старался, — скромно потупился Мисти. — В том плане, что поработал на совесть, и даже с толикой обострённой фантазии…. Кстати, а что у нас с фигурантом?

— Всё нормально, как ты, фантазёр и оболтус, предсказывал. Минут двенадцать назад ему на мобильник позвонил здешний старик-сторож и сообщил о пожаре.

— Мол: — «Всё пропало! Всё пропало! Виктор Петрович, кормилец вы наш жемчужный, страшное пламя с севера — вслед за ураганным ветром — валом прёт, через час-другой всё-всё-всё, к нехорошей матери, сгорит. Даже пепла с золой не останется. А-а-а. Срочно приезжайте и спасайте своё барахлишко…». А? Так было?

— Как-то так, догадливый ты мой, — понимающе улыбнулась Кристина. — Только я, в отличие от тебя, не умею так ловко языком трепать…. Значит, хочешь помириться?

— Ага. Очень. Был неправ. Исправлюсь. Отработаю — по мере сил своих скудных. Но с усердием и прилежанием…

— А почему — хочешь?

— Ну, это…. М-м-м…

— Смелее-смелее, гений мистификаций.

— Я люблю тебя, госпожа майорша, — с трудом выдавил из себя Артём. — И очень скучаю.

— Ого. Ничего себе — заявление…. А как — ты меня любишь?

— Э-э-э…

— Так, собственно, как?

— Как потомственный в сотом поколении алтайский шаман — свой заветный шаманский бубен, доставшийся ему от прапрадеда.

— Отлично сказано, — развеселилась Кристи. — Можешь, когда захочешь, родное сердце…. Кстати, этот угольно-чёрный паричок тебе очень даже идёт. Определённо. И бородка стрёмная, клинышком козлиным…. А с чего это ты, вдруг, заговорил про шаманов?

— Да, снится мне тут один — уже третью ночь подряд. Костька Ворон из урочища Кангай. Снится, понимаешь, и снится. Надоел уже слегка, честно говоря.

— Как же, как же, помню этого дядечку. Серьёзный такой. Заслуженный и очень авторитетный…. А сны…м-м-м, они — цветные?

— Ага. Причём, в завлекательных и неповторимых алтайских интерьерах. В природных интерьерах, я имею в виду.

— Значит, сбудутся.

— Я знаю, — обречённо вздохнул Артём. — Все-все мои цветные сны — рано или поздно — сбываются. Так, вот, получается. Причём, с самого детства…. А ты сможешь взять отпуск?