Любовь Федорова - Тыква

О своих планах на вечер Мем никому ничего говорить не стал. Он дождался назначенного времени и, за десятую часть стражи до отбоя, отправился зарабатывать услугу Лалада, которая должна была помочь ему в расследовании о похищенной тыкве.

О том, что азартные игры на территории Каменных Пристаней запрещены, Мем был прекрасно осведомлен. Но если в учебном корпусе разбегаться и прятаться было куда, то в спальнях — нет. Поэтому в казарме приходилось проявлять осторожность.

Мем спустился на первый этаж, бесшумно прошел за спиной дежурного, увлеченно водящего носом по описанию трупов в учебнике криминалистики, и оказался в другой половине корпуса, где его уже поджидал Лалад.

Народу в третью спальню набилось порядочно. Мем был тут на голову выше любого, включая своего предстоящего противника по состязанию. Мема встретили одобрительным шепотом, хотя кто-то у него за плечом и сказал: «Большой — еще не значит сильный».

Соперник смерил Мема равнодушным взглядом и отвернулся к стене, разминая руку. С Долодом Мем не был близко знаком. Долод хотя и являлся лицейской знаменитостью, однако, предпочитал общество ровесников, а Мем был на курс и целых четыре года его младше. Для состязания им поставили посередине спальни тумбочку и два стула. По правилам, одной рукой следовало бороться, а другую держать за спиной. Лалад расставил публику по местам, собрал последние деньги, попросил тишины и торжественно звякнул ложечкой о блюдце. Этот звук означал начало состязания.

Ладонь у Долода была сухая, жилистая и намного меньше, чем у Мема. Но Мем, привыкший шутя преодолевать любое требующее физического усилия препятствие, в этот раз натолкнулся на противника, словно на столетнее дерево. Мем начал не с полную силу. Долод тоже. Мем прибавил усилие — и ничего не изменилось. Долод просто держал свою руку прямо и неподвижно и глядел на край тумбочки перед собой, даже не делая попыток перебороть соперника. Мем понял, что на этот раз выгода запросто в руки не дастся. Он некоторое время прощупывал тактику Долода, стараясь понять, как тот ведет себя в различных обстоятельствах. Похоже было, Долод хотел взять его измором. Тогда Мем решил действовать внезапно. Он собрался с мыслями и приготовился сломать сопротивление Долода одним рывком. Он представил, как вся его сила собирается в плече, потом перетекает к локтю… И тут дверь спальни приоткрылась, внутрь сунулась голова и громким шепотом выдохнула: «Амба!!!» На тысячную долю мгновения Мем отвлекся на неожиданное вторжение, но Долоду этого оказалось достаточно. Он поймал момент, и Мем оказался должен Лаладу не оговоренную заранее услугу.

Часового, охранявшего нелегальные игры, отстранили со стороны коридора, дверь распахнулась, и на пороге возник староста офицерского курса Улар с двумя своими помощниками. Он молча окинул взглядом открывшуюся ему картину. Зрелище, видимо, было ему привычно, потому что комментировать он его не стал.

— Курсант Мем Имерин, — сказал он, — в Первой префектуре требуется ваше немедленное присутствие. Собирайтесь и быстро идите.

На ночь глядя в Первой префектуре царило небывалое оживление. Настолько небывалое, что Мем в мгновение забыл о промокшей одежде, холоде, неурочном часе, проигранной услуге, инспекторе Ноноре и прочих свалившихся на него гадостях, которые он обдумывал по пути сюда под проливным дождем.

Против входа, в маленьком темном коридорчике между дежуркой, писарской комнатой и железной решеткой в подвал был загнан в угол эргр Датар. К нему пытались подойти трое: инспектор Нонор и кто-то из младших дознавателей, при этом Датар шипел, как дикий тростниковый кот, и бешено защищался от любых поползновений извлечь его из этого угла. Два писаря, дежурный и господин Тог, специально занимавшийся в Первой префектуре исследованием различных мертвецов, наблюдали за коридорным действом издали, почти от самых входных дверей.

— Не подходите! — еще с крыльца расслышал Мем. — Не подходите, не трогайте меня! Не прикасайтесь! Живодеры! Коновалы! Не имеете права!

— Эргр Датар, будьте благоразумны! — увещевал монаха Нонор, делая шаг вперед. — Это вещественное доказательство. Я вас с ним отсюда не выпущу!

— Не трогайте меня!!! — дико взвизгнул Датар.

— А-а-а! — закричал еще кто-то, и по этому признаку Мем понял, что атака Датаром успешно отбита.

— Что происходит? — протискиваясь вперед, спросил Мем у одного из писарей.

Тот пожал плечами.

— Улику не отдает, — сквозь зубы процедил дежурный. — Боится, что господин Тог его зарежет.

Тут Нонор обернулся и увидел Мема.

— Иди сюда, — поманил он рукой.

Мем боком приблизился.

— Я его сейчас отвлеку, — прошептал Нонор, — а ты схвати его, чтобы не кусался, и волоки на свет.

— А… — попытался задать вопрос Мем, но инспектор уже взял его за рукав и потащил к Датару.

— Эргр Датар, возьмите себя в руки, вы же не можете ходить со шпилькой в плече, ее следует извлечь, — терпеливым голосом уговаривал Нонор. — Вот господин Тог, врач, вас ожидает…

— Это не врач, это трупорез, — прошипел Датар. — Будь неладен день, когда я с вами связался! Выпустите меня отсюда, я пойду ко врачу в монастырь!..

— Сейчас, сейчас, — пообещал Нонор и подтолкнул Мема к монаху.

А дальше получилась свалка, в которой в той или иной мере поучаствовали все присутствующие, кроме предусмотрительно посторонившегося господина Тога. Эргр Датар бросился бежать и почти проскочил мимо Мема, но столкнулся с одним из дознавателей. Тут Мем его настиг, обхватил, как ему велели, и поволок к свету, по пути задев и повалив брыкающимся монахом любопытных писарей.

Нонор крикнул:

— За волосы его пригните!

И только тогда Мем заметил блестящую дужку шпильки для волос, украшенную позолоченной бабочкой, которая действительно торчала у Датара из левого плеча со стороны спины. Дежурный ухватил монаха за связанные на затылке длинные волосы, Нонор накинул на золотую бабочку платок, Датар взвыл, и Мему в лицо тепло брызнуло кровью.

Почувствовав, что сопротивления ему больше не оказывают, Мем разжал руки, и монах упал на пол. Инспектор Нонор держал помятую бабочку, вооруженную изогнутым стальным жалом, на белом с красными каплями платке. А господин Тог расцепил сложенные на пузе ладошки, потер их друг о друга и, глядя на монаха, ласково изрек:

— Лет десять уже мне живой пациент не попадался…

— Совести у вас нет, — всхлипнул эргр Датар. — Я же просил…

— Да все хорошо, — сказал инспектор Нонор. — Сейчас пойдем и протокол составим.

По словам Датара, все случилось очень просто. Он не видел, кто подкараулил его за храмовой сторожкой, не знает, почему ему воткнули в плечо заколку с бабочкой и стальным жалом, и не догадывается, с какой целью это сделано. Напавшие ни слова ему не сказали, ранее он не получал никаких писем и никаких угроз или предупреждений на словах. Кутерьму во дворе заметила повариха, она подняла крик, на ее вопли прибежали дознаватели, до ночи оставленные на острове Нонором, чтобы следить за храмом и трактиром. Напавших было двое, дознавателей тоже. Один из полицейских остался возле монаха, второй пробежал за злоумышленниками с полста локтей и испугался в одиночку преследовать двоих, видел только, что они прыгнули в лодку и уплыли. Все — проще не бывает.