Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

– У матросов нет вопросов. Хоть в Антарктиде достану, а Хорватия рядом, доплюнуть можно. Диктуй фамилию и адрес.

Бабаев продиктовал.

– Если тот самый козел, что из богатеньких, будет стоить, молвил Федор. – Опять же, как попарить – одного или с семейством?

– Одного. Теперь ты диктуй. Номер счета, где, какая сумма. Торговаться не буду.

– Хороший ты мужик, щедрый, – заметил банщик и сообщил нужные сведения. – Как деньги переведешь, так и начну!

Али Саргонович положил трубку, и аппарат тут же зазвонил. Слушая звонки и морщась, он рылся в письменном столе, перебирал карточки с не очень важной и не секретной информацией. Отыскал нужную, поднял и опустил трубку. Звонки прекратились, но через пару секунд телефон опять заверещал.

– Чтоб на тебя верблюд помочился! – молвил Бабаев. Хлопнул по рычагу, набрал второй номер, дождался, пока не раздалось:

– Яков слушает. Какие у нас прроблемы, Али Сарргонович?

– Вертолет нужен. Боевой.

– Насовсем или в арренду?

– Лучше бы в аренду, но с полным боезапасом. За него плачу отдельно.

Гоблин Сникерс на мгновение задумался. Было слышно, как он щелкает по клавишам лаптопа.

– Хотите отечественную модель? Или заррубежную?

– Без разницы, лишь бы летал и стрелял, – произнес Бабаев. – Но летать и стрелять должен хорошо.

– Тогда ррекомендую «Команч», – предложил Сникерс. – Стоит тут один без дела. Амерриканская штучка, новье! Купили, позабавлялись, брросили, теперрь не знают, как с ррук сбыть. Если насовсем возьмете, я вам его устррою по смешной цене. Два миллиона долларров.

– А что! – оживился Бабаев. – За два миллиона возьму! Только скажи, что на нем висит. Ракеты есть?

– Шесть штук класса «воздух-земля». Еще две пушки на пятьсот выстррелов. Крремль можно взять!

– Кремль не надо. Рассчитайся, и пусть перегонят машину поближе к Пущино, в лес у дороги. Сегодня, к семи вечера. Успеешь?

– Сделаем, – сказал Сникерс и отключился.

Повернувшись к компьютеру, Бабаев некоторое время занимался финансовым вопросом, переводил деньги гоблину и киллеру. Затем покинул кресло, обошел два раза кабинет, остановился у аквариума, пересчитал рыбок. Четыре, и все живы… А Нина – нет… Нина и Лена Вересова лежат в холодильнике у криминалистов, мертвые, застывшие, как пришельцы в Бункере-61… Но те – биороботы, а Нина с Леной – живые существа… Были живые… были любимые…

На Бабаева накатило. Он стиснул челюсти, уткнулся лбом в прохладное стекло и застонал. Не было у него времени, чтобы предаться печали и горю. Явился в следственный отдел, где сняли с него показания – кто такая Нина, какая между ними связь, как очутилась в его квартире, что делала там Вересова, откуда у нее пистолет… Потом ходил с Гутытку на опознание в прозекторскую, глядел на мертвых женщин, прощался с ними, но проститься так и не смог – то эксперты дергали, то дознаватель с протоколом… Тогда, рядом с Ниной, Бабаев решал серьезный вопрос: кому отомстить, кого достать, убийц или заказчиков. С первой попытки достать, ибо другой не будет! И думалось ему, что киллеров может и найдут, хотя сейчас ни адреса, не имена их не известны, а вот до заказчиков не доберутся. Они, эти заказчики, очень важные персоны! И очень осторожные. Их могут покарать за то, чего не скроешь – за амбиции, политику или за богатство, а за убийство – никогда. Тут между ними и законом семь гор и семь морей, и на каждой горе – полк юристов, а в каждом море – подставные «фуксы», что примут на себя вину. Ибо самые прочные стены – из денег, думал тогда Бабаев и стискивал в ярости кулаки, зная, что э т и х на дуэль не вызовешь и честно не убьешь. Прикроются Дуэльным Кодексом, заготовят справки, что все, как один, невменяемы… Не вытащить на депутатский пятачок!

Там, в прозекторской, гнев и горе сражались в его сердце, и гнев победил. Пиррова победа… Горе взяло его исподволь – копилось капля за каплей и поджидало момент, чтобы обрушиться точно скала. В груди Бабаева хрипело, к горлу подступил комок, плечи содрогались, но глаза были сухими. Плакать он не умел – вернее, разучился. Много лет назад дед-сапожник объяснил ему, что ассирийцы никогда не плачут и в этом отличны от армян, аварцев и татар. Ассирийцы – воины, а у воинов нет слез! И сейчас Бабаев был ассирийцем.

Но тяжко страдание, которое выплакать нельзя…

Зазвонил телефон. Али Саргонович вырвал из розетки шнур, занес кулак над аппаратом. Рыбки, выпучив глаза, смотрели на него. Вроде бы с удивлением смотрели: ты ли это, полковник Бабаев?… Пальцы разжались сами собой. Он глубоко вздохнул, провел по лицу ладонью, стирая горестный след, и пошел на кухню.

Джадид, паковавший оружие, повернулся к нему.

– Едем, Бабай?

– Нет. Еще нет. – Бабаев посмотрел на часы. – Время еще есть. В семь мы должны быть в Пущино. Для нас кое-что приготовят.

– Танк? – с надеждой спросил Гутытку.

– Вроде того, но лучше. Этот танк летает. – Бабаев опустился на стул. – Что-то ты грустный, джадид. А печалиться нельзя! Сказано мудрецом: не радуй врагов, не показывай горя.

– Я не грустный, я веселый, – отозвался Гут и тихо запел: Увезу тебя я в тундру…

Приходилось Али Саргоновичу летать на вертолетах, и не в диковинку был ему «Команч». Хорошая машина, только приборов многовато. Американцы любят воевать с комфортом: тут тебе и радары для ночных полетов, и экраны с видом местности, и электроника для наведения ракет и пушек. Много всяких рычагов, кнопок, видеопанелей, но расположены удобно, все под руками и перед глазами. Опять же особая автоматика, чтобы летать пониже, над землей, где средства ПВО бессильны.

Бабаев так и летел, едва не касаясь днищем сосен и берез. Усадьба Полуды лежала к западу от Пущино, и по всем ее границам лес был вырублен, чтобы деревья не подходили близко к стенам. Стены – это Бабаев точно знал – тянулись на девяносто один километр, охватывая изрядный кусок подмосковной земли. Все в ней имелось, и холмы с оврагами, и озера с речками, и сосновый бор, и заливные луга, и каменный замок. Княжество не княжество, а для баронского владения сойдет… Но у прежних баронов не было семиметровых стен, отделявших угодья от прочего мира. Их собрали из дюралевых пластин, укрепили на бетонном фундаменте, а поверх натянули колючую проволоку. Получилось надежно и даже красиво – издалека стены отливали серебром.

– Блестит! – сказал Гутытку и добавил с удивлением: – Это что же такое? Серебряный забор?

– Хозяин мог бы и серебряный поставить, но дюраль прочнее, отозвался Али Саргонович, направляя вертолет вдоль стены.

Джадид заерзал на сидении.

– Разве мы не к дому полетим?

– К дому немного позже. Тут есть ворота, а при них – охранники. Ворота в западной стене, северной и южной. Восточная выходит к железной дороге. Ее патрулируют с собаками.