Только об этом не пишите! - Sally KS

Герман завел машину — и они с Гектором Арнольдовичем уехали в Кротков. Старик, кажется, был очень доволен, Герман спокоен, а Лава… Бросила на Никиту какой-то странный взгляд и ничего не сказала. О чем думала — кто знает… Артём и Костя собирали вещи, которые понадобятся Вере в больнице. А он, Никита, пошёл пешком в сторону леса. Нужно ещё найти машину, ключи от неё и телефон. И в мастерской его, наверное, хватились.

Солнце уже садилось, когда он вышел к лесу через погореловское поле. Почему-то он точно знал, что теперь с ним ничего плохого случиться не может.

Эпилог

— Когда уже явится наша фея? — Лава нетерпеливо постукивала каблуком о линолеум. — Зачем я только согласилась идти на это сборище?

— Тебя я попросил, — автоматически отозвался редактор Данилов, одетый в строгий серый костюм. Он тоже поглядывал на часы, сидя у стола Андрея Андреевича.

— И я, — улыбнулся Герман Кирьянов. — Если уж приехал в родной город, то хочу концертов, фуршетов и посмотреть на красивых журналисток.

Андрей Андреевич добродушно, понимающе улыбнулся.

После того, как Лава написала об освобождении Веры, редактор перестал ругаться из-за ее долгого непонятного отсутствия и потребовал, чтобы ценнейшая сотрудница непременно была на празднике в честь лучших журналистов региона. Да, награду будут вручать Еве, и это уже все знают, но Данилову хотелось показать, что в «Реальном Кроткове» работают сплошные звезды! Кто еще способен нарыть столько эксклюзива?

И вот близнецы Кирьяновы в одинаково белоснежных рубашках и черных брюках лениво, синхронно крутились на офисных креслах, ожидая, когда из парикмахерской вернется Ева, и можно будет ехать на торжество всем вместе.

Лава сегодня не выглядела растрепанной и сердитой, отметил про себя Андрей Андреевич. Появилась в ней какая-то непривычная нега. И волосы были забраны в высокий сложный узел, из которого будто бы случайно выскользнуло несколько волнистых прядей. И вместо тяжелых ботинок, матерчатых кедов или удобных «мэри джейн» она надела эффектные туфли на хищных шпильках, а вместо объемной сумки взяла маленький замшевый клатч. На пальце блеснуло кольцо с большим алым камнем, обрамленным серебряной растительностью, какого Андрей Андреевич раньше не видел.

Наконец, дверь робко отворилась, и голос Евы тихо сказал:

— Извините, мы немного задержались…

— Это наш новый мужчина платье выбрал, — сказала маленькая Уля, выглядывая из-за маминого подола. — У него магазин красивой одежды! Он маму звал на свидание!

— Уля! — шикнула Ева, и, наконец, дала себя получше рассмотреть. — Что за глупости!

— Ева, вы прекрасно выглядите, — моментально отреагировал Герман и галантно поднялся.

Локоны Евы лежали ровными золотистыми волнами, глянцевые, шелковистые, как в телевизионной рекламе, и падали на нежно-голубое платье, вышитое на груди и по подолу кремовыми лилиями. Она неуверенно переступала на одном месте ногами в бежевых туфельках. Лава одобрительно улыбнулась и кивнула в ответ на ее вопросительный взгляд, а Андрей Андреевич провозгласил:

— Батюшки, наша Золушка стала принцессой! Тебе так не диплом, а «Оскара» получать надо!

— Наши всегда лучшие, — довольно сказал Данилов и поторопил. — Теперь давайте на выход в темпе, в темпе!

Ева счастливо зарделась под одобрительными мужскими взглядами.

А Уля в зеленом костюмчике с нарисованными бабочками подошла к Лаве и внимательно на нее уставилась, шевеля губами, будто повторяла про себя стихотворение или песенку.

— Откуда такая красивая девочка? — задумчиво спросила Лава, наклоняясь к ней. Она же раньше никогда не видела Евину дочь, понял Андрей Андреевич.

— Я мамина и бабушкина, — обстоятельно доложило прелестное создание. — А ты кто?

— А я сама по себе, — ответила Лава с улыбкой. Порылась в ящике стола и достала прозрачный шарик, внутри которого мерцала искусно сделанная стеклянная бабочка-голубянка. Протянула девочке на раскрытой ладони: — Хочешь к своему костюму?

Уля подумала и протянула ладошку.

— Хочу!

— Уля, что нужно сказать? — сразу же встрепенулась Ева.

— Девушки, поторопимся! — призвал Данилов и открыл дверь кабинета.

Девочка молча убрала подарок в кармашек, и Андрей Андреевич заметил, как Лава чуть заметно покачала головой. Значит, ничего не надо говорить, вот оно как…

— Уля, скажи тёте…

— Ева, поехали уже! — перебила Лава, вставая. — Ты с ребенком?

— Мне ее не с кем оставить, — объяснила Ева. — Моя… в общем, Улина бабушка куда-то уехала, сказала — надолго.

— На месяц! — вмешалась Уля. — А может, на год!

— Побудем, пока она не устанет, — добавила Ева, явно сожалея, что такой торжественный день может оказаться коротким.

— А как зовут твою бабушку? — поинтересовалась Лава у девочки.

— У нее два имени! Одно нельзя говорить! — громким шепотом поведала малышка.

— Уля, давай потом, мы и так всех задерживаем, — Ева торопливо выпроваживала ее из кабинета. Время, действительно, поджимало.

Андрей Андреевич пожелал всем приятного вечера и остался в кабинете один. Дел на сегодня еще немало, и кроме него их никто не сделает.

Он достал из потертой черной папки документ и стал внимательно изучать: «Экзаменационный лист оперативного сотрудника…» Что же, так называемый Станислав Юрьевич. Ты ведь даже не знал, кому сдаешь свой экзамен, да?

Когда начальство по линии госбезопасности спросило, можно ли стажеру потренироваться в редакции газеты, Андрей Андреевич сразу согласился. Работать под его приглядом — это лучше, чем самостоятельно наломать дров в такой щекотливой теме, как поиск ведьм.

В реальности непростой покойник был только один — спонсор Тихомиров. Не простила ему Теона приставаний к дочери. Но Андрей Андреевич предложил усложнить Стасу условия задачи. Он-то отлично знал, кто приходил в редакцию скандалить и к кому. Таксист погиб по своей вине — был под веществами, а сумасшедший Иванищев имел в анамнезе суицидальные наклонности. По этим двоим подготовили документы с ложной информацией. Зато наличие сразу троих жертв, приходивших к трем женщинам редакции, расширяло круг поисков и позволяло стажеру проявить свои способности. А главное — он не должен был знать, что сдает экзамен. Как и другие до него, должен был думать, что действует в реальных условиях.

Андрей Андреевич был уверен, что с Теоной, которую он курировал уже несколько лет, проблем не будет. Она идеально исполняла свою роль незаметной секретарши и ни разу не прокололась за все годы.

— Я ему не по зубам, — сказала Теона Андрею Андреевичу в первый же день появления стажера, когда замредактора предупредил: с