Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

странность – в отсутствии естественного обрамления, либо же во взгляде – бесхитростном, но в то же время проникающим в самую душу, но ребята отчего-то не захотели смотреть ему в глаза. На вид ему было около двадцати, однако гвибеллинги все выглядели приблизительно одного возраста и на одно лицо. Хотя, может, так только казалось из-за однообразной одежды, похожих жестов и манер, одинаковых шапок?

Когда Артур взял флягу из его рук, страшный зверь поодаль искривил морду в озлобленном оскале, словно показывая, что в отличие от излишне добрых хозяев нисколечко не доверяет пришельцам. Диана тоже увидела животное и невольно прижалась к Артуру всем телом, Тод же грозно шикнул бравируя:

– Пшел прочь!

Зверь еще сильнее замотал хвостом, подметая все вокруг, а карлик неожиданно проговорил тихим и мелодичным голосом на чистейшем беруанском наречии:

– Это ирбис. Питается горными козлами, но и людьми не брезгует. Не стоит его пугать.

– Скорее уж вы нас напугали, – возразил Тод. – Мы пришли с миром.

– Где же ваша мирра? – таким же медленным и певучим голосом поинтересовался гвибеллинг.

– С миром. То есть без войны. Мы не хотим проблем, – раздельно проговорил Тод, предприняв попытку объясниться.

– Мы тоже, – добродушно согласился с ним карлик. – Поэтому мы не особо жалуем гостей.

Он пропел эти слова так плавно и изящно, словно сопровождал их звучанием флейты. Наверное, именно поэтому ребята сперва не до конца осознали смысла сказанного. Воцарилась напряженная тишина, и тогда Артур поспешил вмешаться:

– Прошу прощения за то, что явились без приглашения. О вашем городе нам рассказал Дрейворд Клинч, библиотекарь школы Троссард-Холл. Он же наделил Тода чувством дома, чтобы мы смогли вас найти. Мы долго шли, и я очень прошу принять нас и выслушать! Нам надо поговорить с летописцем, Арио Клинчем! Это касается в том числе и Вингардио!

Карлик, протягивавший им флягу, загадочно молчал, а его странные глаза, лишенные ресниц, строго разглядывали их жалкую компанию.

– Вы поговорите с ним, – наконец, решил он. – А пока побудете нашими гостями, – безо всякого радушия в голосе добавил он; глаза его немного слезились, словно он заранее оплакивал их судьбу. Прояснив таким образом участь пришельцев, вооруженные ножами гвибеллинги разошлись по своим делам, растворившись в ущелье так же быстро и неожиданно, как они и появились. Путники остались одни. Впрочем, одни ли? Или в компании трех прекрасных ирбисов, которые тесно окружили их со всех сторон, напрочь лишая возможности сбежать.

Артур для вида сделал осторожный шаг в сторону, но один из барсов так молниеносно обнажил клыки, что стало предельно ясно: статус гостей отнюдь не позволяет путникам беспрепятственно перемещаться по краю гвибеллингов. Осознав только сей печальный факт, они пригорюнились.

– Да что же это! – едва контролируя себя, в сердцах выкрикнул Тод, а истеричный голос его гулким эхом пронесся по ущелью. – Нас оставили с этими злобными зверюгами? Если мы гости – то почему бы не усадить нас у теплого очага и не накормить сытной едой? Я продрог до костей, устал как собака! Сколько уже можно претерпевать! В конце концов, я… Хочу домой.

Последняя фраза прозвучала по-детски отчаянно, и Артур с искренней жалостью покосился на приятеля. Несмотря на прошлые обиды, издевательства и даже предательство, он вполне мог встать на его сторону, ибо сам смертельно устал от всех неприятностей. Но вот Тод поднял голову и обратил свой мутный злобный взор на соперника:

– Все беды из-за тебя! Слышишь?

– Замолчи, Тод! – резко прервала его Диана.

– Нет, пусть знает! Я его не-на-ви-жу! И зачем, зачем я во второй раз поперся с тобой! Дурацкий свиток, на кой короед он мне сдался!

Беруанец сопровождал свою обвинительную речь беспорядочным потрясанием кулаков и бранью, однако наброситься на Артура он так и не решился. Он оборвал свои слова так же неожиданно, как начал, и, плюхнувшись на землю, в полном изнеможении обхватил голову руками.

Артур молча обернулся и с сильной тревогой посмотрел на Диану. Хрупкие плечи девушки изредка подергивались от холода, и Артур, сняв бурку, накинул ей на плечи и бережно прижал к себе. Сердце доброго юноши разрывалось от осознания собственной беспомощности: ведь перед своей совестью он держал ответ за жизнь любимой и друзей. Наверное, он и правда совершенный неудачник; любое его дело обречено на провал. Сейчас они вроде преодолели, дошли, но извлекут ли они из этого какую-то пользу? Поможет ли им в действительности Арио Клинч? И главное – смогут ли они помочь друзьям: Тину, Даниелу, Питу… В этот тяжелый момент Артуру подумалось, что все люди, которые появляются в его жизни страдают; увы, страдает и он сам.

– Они… Не посмеют нам ничего сделать, – предпринял он слабую попытку утешить Диану. – Все будет хорошо, я поговорю с Арио Клинчем. И потом, ты же слышала, как они нас называют: гости…

– Что бы ни было, я ничего не боюсь, – ровным голосом ответила отважная кагилуанка. – Слышишь? Ничего! Даже смерти.

Артур знал, что она так говорит из любви к нему. Чтобы он меньше переживал. Близкие и по-настоящему родные люди так делают, и в этом заключается их маленькое, но такое героическое самопожертвование.

Солнце постепенно исчезало в низко нависших облаках, и в горах становилось по-настоящему холодно. Шквальный ветер страшно завывал в острых скалах, туман обволакивал все вокруг, мешая обзору, от холода деревенели руки, а на сторожевых башнях зажглись сигнальные огни. Из ущелья тянуло промозглой сыростью, и тела путников, разгоряченные от затяжного подъема, принялись остывать. Артур периодически заставлял Диану растирать руки; иногда он сам делал это, с ужасом чувствуя, как от холода немеют пальцы.

Впрочем, вечером над уже основательно продрогшими гостями сжалились и пустили, наконец, в башню. Откуда-то появилась корявая лестница, представляющая собой бревно с зарубками – на первый взгляд весьма сомнительная для подъема на второй этаж. Шатаясь от смертельной усталости, они заставили себя подняться и залезть в сводчатый дверной проем. У самого входа ребята увидели оттиск чьей-то ладони – почему-то это вызывало скорбные ассоциации. Неужели это рука мастера? Растревоженные совы, угрожающе ухая, с шумом вылетали из бойниц.

Помещение второго этажа было сухим, теплым и уютным. Здесь на овчинных подушечках вокруг очага жались карлики. Оранжевые отблески огня отражались на их мрачноватых сморщенных лицах и уходили куда-то ввысь, в темную глубину закопченных углов каменного жилища. В черном котле варили мясо, а на шампуре запекали турью печень с пряными травами; по всей комнате распространялся столь сладостный аромат, что голодные и озябшие путники начали невольно вести носом и вожделенно сглатывать слюну. Неужели их сейчас