Ласло Леринц - Подземная пирамида

На ее лице отразилось разочарование. – 01 Такое старое дело? Уж и не знаю… Собственно, как раз тогда я попала туда. Помню, какую битву мне пришлось выдержать с Мантовани. Несчастный хотел, чтобы я стала за прилавок. Я сказала ему, чтобы и думать об этом забыл!

Как видим, бедный Мантовани и забыл.

– Все же, о ком речь?

Я вынул из кармана фотографию.

Она взяла, посмотрела, и лицо ее засияло.

– Ренни, – сказала она. – Маленький Ренни. Тяжеленный камень свалился с моей души.

– Вы уверены?

Она рассерженно взглянула на меня.

– Но послушайте! Да знаете ли вы, сколько раз я меняла ему пеленки? И сейчас еще у меня перед глазами его маленькая круглая попка. Парнишка был что надо. Но что вы хотите от него? Что с маленьким Ренни?

– Не имею понятия, миссис Мантовани, – сказал я в соответствии с истиной. – Именно это я и хотел бы узнать.

– Зачем?

– Наследство. Один дальний родственник оставил ему приличную сумму. Мне поручили достать его хоть из-под земли.

– Понимаю, – сказала она серьезно. – Я и не знала, что у маленького Ренни есть родственники… Тогда я решил опросить ее по всей форме.

– Итак, его звали Ренни?

– Да, Ренни.

– Это ласкательное имя?

– Не имею понятия.

– Фамилия?

– Не знаю. Никто не знал.

– Как это может быть?

– Очень просто. Когда его привезли, только и сказали, что малыша зовут Ренни.

– Вы… то есть заведение Харрисона этим удовлетворились?

Она дернула плечом.

– Почему бы нет? Фирма Харрисона – частное заведение. Даже на один день принимает младенцев. Кто-нибудь привозит ребенка, платит пять долларов и говорит, что вечером заберет его. А мы, как положено, опекаем ребенка: пеленаем или, если он постарше, играем с ним, кормим, учим. Вечером родители забирают его, и мы, возможно, больше уже никогда его не увидим. Но бывало и совсем иначе. Однажды привезенный ребенок так и оставался у нас.

– Случалось и такое?

– Охо-хо, еще сколько раз! В таких случаях мы ждали несколько дней, а потом переводили в другое отделение. К тем детям, от которых родители отказались или бросили на произвол судьбы.

– А из каких был Ренни?

– Ренни – иное дело. У него были опекуны. Они приезжали за ним в конце каждой недели, а нередко и каждые три дня. Забирали его, а в начале недели, как правило, снова привозили.

– Значит, у него были близкие…

– Я же вам сказала.

– Миссис Мантовани, а вы могли бы вспомнить тот день, когда малыша привезли впервые? Она задумчиво покачала головой.

– Я тогда как раз не была на службе. Только на следующий день я узнала, что в недельной группе новый ребенок.

– В недельной группе?

– Так мы называли тех, кого забирали обычно в конце недели. На субботу и воскресенье; в понедельник утром их снова привозили.

– Понимаю… Но ходили же какие-то слухи, кем могли быть опекуны Ренни?

– Если верно то, о чем говорили, и если я хорошо помню… – ведь двадцать четыре года – огромный срок, – малыша привезла одна молодая пара. Казалось весьма вероятным, что они супруги, несмотря на то, что они не называли себя.

– А потом?

– Что значит – потом?

– Всегда они приезжали за ребенком?

– Нет, что вы! И именно на это я, наконец, обратила внимание. С этого-то и начались пересуды…

– Пересуды?

– Ну да. Правда, не всерьез. Просто обычные сплетни сестер.

– О чем, миссис Мантовани?

– О малыше, конечно. Кто, например, его родители, если каждый раз его привозит или забирает кто-то другой. Знаете, несли такую чушь, что он, наверняка, похищенный сын миллионера, как тот младенец Линдберг, или что он переодетый принц и тому подобное. Знаете, какой вздор могут наговорить люди.

– Давайте-ка вернемся к молодой паре. Они только привезли ребенка и больше не появлялись?

– Ну что вы! Иногда и они приезжали, как и все остальные. Но так и не было ясно, они ли родители ребенка.

– Или?

– Или кто-то другой. Они ничем не выделялись среди остальных.

– Миссис Мантовани, а ваше заведение никогда не пробовало установить личность ребенка?

– Нет. Я же сказала, что это не было принято в заведении Харрисона.

– Ясно. А кто были остальные?

– Которые приезжали за мальчиком?

– Да.

– Ну… Я бы не смогла сказать. Мужчины и женщины. Белые и черные. Мы по крайней мере знали, что его родители не черные… хотя, довольно смуглый был парнишка. Было в нем, наверно, немного мексиканской крови.

– Была ли какая-нибудь система в том, как они приезжали за ним?

– Система? Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, я хочу сказать, что, скажем, каждые две недели за ним приезжали одни и те же люди. Была ли какая-то регулярность в их приездах за ребенком?

Она покачала головой.

– Не могу сказать. Но не думаю. Мне кажется, это зависело от случая, кто за ним приезжал. Знаете ли, как-то все это было очень странно. Как будто он был сыном полка.

– Как будто что?

– Сын полка или батальона.

– А это еще что такое?

– Вы никогда не читали таких военных романов?

– Я – нет!

– Все равно. Представьте себе, что военные зашли в лежащий в развалинах город противника или в только что отбитый свой город и среди развалин нашли голодного и оборванного маленького мальчика. Школы нет. садика нет, есть нечего. Тогда полк берет мальчика к себе. Каждый день какой-то другой военный делится с ним своим обедом, кто-то другой учит читать-писать, другой зашивает его порванную одежду, и другой же стирает ему. Вот это – сын полка.

– Вы хотите сказать, миссис Мантовани, что и Ренни был чем-то в этом роде? Что, может быть, его взяло к себе какое-то заведение? Завод или контора?

– Похоже было на то.

– И поэтому за ним всегда приезжал кто-то другой? Что они распределили между собой выходные, кто когда забирает его к себе домой?

– Именно так это и выглядело.

– Все же… какими были те люди?

– Ну, я не знаю. Молодыми…

– Молодыми? Что значит молодыми?

– Скажем, до тридцати.

– Все до единого?

– Все.

– И… как по-вашему, какой работой они занимались?

– Какой работой?

– Я имею в виду, они занимались физическим трудом или были служащими. Существует миллион признаков, по которым можно отличить одних от других.

Ее лицо озарилось улыбкой.

– А, вот что! Я совершенно уверена, что они были служащими. Белые воротнички.

– Вы уверены?

– Руку даю на отсечение. Это были исключительно деликатные и культурные люди.

– Почему вы так считаете?

– Ну… по словам, которые они произносили.

– Например? Какие слова? Она грустно покачала головой.

– Этого я уж точно не помню. Но тогда я была совершенно уверена, что они очень культурные люди. Даже, что они не рядовые служащие.