Николай Романецкий - Дельфин в стеарине

Ознакомительный фрагмент

Я ожидал увидеть очередную милую девушку, однако здесь сидела за столом вовсе не девушка, но мегера лет пятидесяти, бросившая на меня хищный подозрительный взгляд – не собрался ли я укокошить и этого ее шефа? Впрочем, одета она была тоже в белую блузку с черным галстуком и черную юбку, однако в этом одеянии поместились бы и девушка из бюро пропусков и девушка из лифта, вместе взятые. В общем, секретарша у председателя была столь же солидна, как и вся компания.

– Здравствуйте! – сказал я таким тоном, словно собирался одарить ее шефа халявными деньгами. – У меня дело к вашему председателю.

– Здравствуйте! – ответила секретарша таким тоном, словно собиралась выкинуть из приемной и мои халявные деньги, и меня вслед за ними. – Шустрый мальчик… А что у вас за дело к нашему председателю?

Разумеется, она была права в своих сомнениях. И я, предъявив визитку, сообщил, кто я, что я и зачем.

Мегера сразу оттаяла, но только для того, чтобы сообщить мне, что Михаила Ефремовича на месте нет и сегодня не будет, поскольку Михаил Ефремович находится на деловых переговорах с партнерами, но если я приду завтра к десяти часам, то она непременно сделает все, чтобы я попал к Михаилу Ефремовичу и смог с ним побеседовать по всем интересующим меня вопросам. А с другой стороны, – тут секретарша окончательно сменила гнев на милость, – она здесь для того и сидит, чтобы решать за Михаила Ефремовича возникающие проблемы, которые способна решить, и не стоит ли задать интересующие меня вопросы именно ей? А вдруг?..

Я прекрасно знаю, что в нашей стране руководители всех рангов больше любят у подчиненных беззаветную преданность, чем толковый профессионализм. Тем не менее, вряд ли здесь новый председатель быстро поменял секретаршу старого…

– Простите, как ваши имя и отчество? – спросил я с блистательной улыбкой.

– Елена Владимировна. А фамилия – Пименова.

– Видите ли в чем дело, уважаемая Елена Владимировна, – сказал я. – Моя страховая кампания, как и положено в случае, когда гибнет застрахованный клиент, должна иметь стопроцентную уверенность, что это не был суицид. А то, знаете ли, бывает, когда клиент своей смертью пытается решить стоящие перед его семьей финансовые проблемы.

Она кивнула.

– Вы ведь не новичок и были в секретарях у обоих погибших, верно? – продолжал я.

– Разумеется, молодой человек. В компании "Бешанзерсофт" не принято бросаться сотрудниками. К тому же, ни у кого из руководителей никогда не возникало претензий к моей работе.

– Я так и думал… Тогда вы наверняка сможете помочь мне.

Компьютер у нее на столе пискнул, она тут же обратила все свое внимание на дисплей, и я получил возможность осмотреть приемную.

Все тут было, что называется, простенько, но со вкусом – ничего похожего на навязчивую роскошь, которую так любят в фирмах с сомнительной репутацией. Судя по здешнему интерьеру (сплошной металлопластик серых тонов), репутация "Бешанзерсофта" была железобетонной, и компании не требовалось пудрить клиентам мозги претензией на финансовую состоятельность. Впрочем, чему тут особенно удивляться? Новые компьютерные технологии – это вам не баран начихал, это устойчивый спрос, это постоянное расширение рынка, это новые рабочие места. Но это и возможность столкновения интересов с конкурентами, а стало быть и реальность промышленного шпионажа и заказных убийств… Таков наш мир! Впрочем, в последнем случае у меня нет никаких шансов. Заказное убийство – как правило глухарь – что для государственных органов правопорядка, что для частного сыска… Радует одно – если бы не было вариантов местной, внутренней разборки, то Антон Иванович Константинов не явился бы ко мне с желанием выложить кругленькую сумму за мои труды…

– Так я вас слушаю, господин Мезенцев! – Елена Владимировна уже справилась со своим срочным секретарским делом и, перестав терзать сенсорную клаву, с приветливой улыбкой изучала мою мужественную физиономию.

Я оторвался от размышлений:

– Отлично… Начнем с господина Бердникова. Не был ли он перед своей гибелью чем-то озабочен, расстроен?

Елена Владимировна пожала покатыми плечами, и движение это оказалось неожиданно изящным – будто птица крыльями взмахнула.

– Озабочен Петр Сергеич был всегда. Руководить такой фирмой – не семечки щелкать и не в носу ковырять. Однако это были обычные, повседневные заботы. В общем, рутина и ничего особенного. Наша компания – весьма процветающее предприятие. Финансовых проблем у наших работников нет. Конечно, можно и при любых доходах оказаться в яме. – Елена Владимировна лукаво улыбнулась. – Но у Петра Сергеича такого произойти просто не могло, не тот он человек. Даже не припоминаю, чтобы он когда-либо совершил импульсивный поступок, все всегда продумывалось, просчитывалось, анализировалось. Собственно, будь он другим – не стал бы создателем фирмы, работающей в столь серьезном бизнесе…

– А на личном фронте?

Реакция была ярко выраженной. Приветливость немедленно обернулась настороженностью, улыбка – серьезной миной.

– Об этом надо спрашивать не меня. Какие бы анекдоты ни ходили о секретаршах, я любовницей Петра Сергееича не была. Ему нравились персоны несколько иного экстерьера. – Последнее слово Елена Владимировна произнесла с некоторой долей сарказма.

Тем не менее я сразу сообразил, что за сарказм этот ухватиться не удастся, поскольку было непонятно, что она имела в виду.

– А кому вообще была выгодна смерть Бердникова?

Секретарша усмехнулась:

– Любому из административной верхушки "Бешанзерсофта". Даже мне, поскольку в завещании Бердникова упомянуто и мое имя.

Нет, у здешних директоров была очень умная помощница. Никаких "Да на что вы намекаете!" или "Не знаю я, сударь, ничего такого!"…

– Хорошо, – сказал я. – А как обстоит дело с Зернянским? Тот мог покончить жизнь самоубийством?

Елена Владимировна подумала несколько секунд:

– Василий Константиныч был иной человек. Не было у него той предусмотрительности и расчетливости, что у Петра Сергеича, зато он был намного жизнерадостнее и оптимистичнее. Я бы скорее поверила в самоубийство Бердникова, чем Зернянского.

– Смерть последнего тоже была выгодна всем?

– Да, разумеется.

– А кому больше всего?

Она пожала плечами:

– Следующим в корпоративной иерархии идет нынешний председатель совета, Михаил Ефремыч Громадин. А что касается акций, принадлежавших погибшим, то они, естественно, большей частью должны достаться их вдовам. Как положено по закону, через шесть месяцев после смерти завещателя.