Анна Виор - Легенда о свободе. Крылья

Ознакомительный фрагмент

– Что ты хочешь этим сказать? – процедил Оргон сквозь зубы, заиграв желваками.

– О, мой господин, я лишь хочу сказать, что, возможно, у тебя, великий к’Хаэль, появились очень могущественные враги!

Повисла тишина. Оргон был не глуп, далеко не глуп. И про эффов он знал немало. Он задумался над словами Куголя Аба.

Глава 2

Бурон

Вирд

Вирд, свободный Вирд – не раб Рохо! – шел по пыльной тропе, ведущей к Бурону; эта тропа петляла, то приближаясь к небольшой обмельчавшей от жары речке Кай-Кэ, то уходила в глубь рощицы, росшей на берегах. Идти было легко и приятно, с речки ветерок доносил свежесть воды, а деревья давали густую тень.

После той странной болезни Вирд проснулся полностью отдохнувшим и свежим, так хорошо выспаться ему ни разу не удавалось в рабстве, он ложился слишком поздно, а вставал слишком рано. Голова соображала ясно, и на душе было спокойно. Только есть хотелось так, будто он не ел уже дня три, не меньше. А сколько на самом деле? Он помнил, что ужинал вечером перед побегом, убежал он ночью и бежал весь остаток ночи и первую половину дня, пока его не настиг эфф. Сколько он валялся в беспамятстве и сколько спал потом, Вирд не знал. Когда он открыл глаза, солнце тяжело выкатывалось из-за горизонта, и жара еще не успела раскалить землю.

Да, он должен был уже почувствовать голод, привычный для раба, только этот голод был сейчас намного сильнее, чем когда-либо, даже тогда, когда его посадили под замок без воды и пищи на трое суток за то, что воровал булочки у поварихи. Точнее, не он воровал, а Ого… Но Ого он не мог оставить одного отдуваться за проступок.

После пробуждения Вирд направился на восток, прямо к светящему в глаза солнцу. Он знал, что где-то там, на востоке, течет Кай-Кэ, он также знал, что если идти вдоль реки на юг, то рано или поздно придешь в Бурон – небольшой городок, столицу Северной провинции.

Вирд спустился к реке, сорвал несколько стеблей съедобного тростника и с наслаждением долго жевал его сладкую мякоть. Во рту стало приторно, но в животе уже не было так пусто. Здесь же он поймал несколько рыбешек при помощи рыболовных снастей, которые всегда таскал с собой. Эти снасти он иногда пускал в ход, оказавшись на берегу Кай-Кэ – там, позади, на севере, во владении к’Хаэля Оргона. Там река была намного шире, и рабам иногда позволялось купаться в ней и рыбачить. Хотя это было давно, еще в детстве; после того как ему исполнилось двенадцать, его с другими мужчинами отправили на работы на полях, располагавшихся далеко от реки. Нехитрые снасти – костяной крючок и длинную тонкую, но прочную нить, – изготовил для него и для Ого старик Рулк… это все, что осталось от старого раба…

Благодаря Рулку, Вирд умел обращаться с удочкой, и потому у него был обед. А вот огня Вирд развести не мог и сжевал рыбу сырой, лишь подсолив немного. Соль также всегда была с ним, каждый раб получал в новую луну небольшой мешочек и носил притороченным на поясе. Рабы все ели с солью: лепешки, которые раздавали в обед, съедобные листья и стебли, которые находили во время работы на полях. Некоторые даже сладкую мякоть тростника подсаливали.

Уняв немного голод, Вирд направился вдоль реки к городу. Ошейник спрятал за пазухой. Он предъявит его прямо на воротах – и все узнают, что он свободный человек, он войдет в Бурон Вирдом, а не Рохо! Только план этот, казавшийся поначалу таким правильным и соблазнительным, тем больше тревожил Вирда, чем больше он о нем размышлял.

Действует ли закон в том случае, если эфф останется жив? Не может ли хозяин опять предъявить права на него из-за того, что эффа он не убил?

Вирд смутно осознавал, что Оргон не простит ему – Вирду, то, что он сделал. Не простит побег и снятый ошейник – ведь теперь вся округа будет потешаться над Оргоном из-за того, что его эффы никуда не годны. А этого Оргон уж точно не стерпит.

Вирд не раз слышал, как рабы и надсмотрщики говорили между собой о безупречных эффах хозяина. Его звери – лучшие во всей Аре, все чистопородные. И их смотрители тоже лучшие, бывшие смотрителями несколько поколений. Все ошейники для эффов Оргона изготовлялись мастерами из столицы Ары по древней технологии, разработанной еще создателями эффов.

Юноша не знал точно, что произошло и как ошейник оказался в его руках. Как зверь покорился ему? Была ли то ошибка создателя ошейника, или какой-то недостаток в крови эффа, посланного за ним, или неверные действия смотрителей, натаскивающих зверя, или – самое невероятное – сила самого Вирда? Но он знал, что Оргон так просто не оставит этого случая, это дело чести для него.

Если учесть еще и то, что Оргон получает немалый доход от торговли эффами, и его эффы стоят дороже других именно благодаря их безупречной репутации, то у Вирда остается мало шансов просто так выбраться из этой передряги.

Но он ведь остался жив… А это главное.

Вирд приближался к городу. Он уже бывал здесь пару раз, тогда, когда лет в девять служил кухонным мальчиком и помогал дородной поварихе Каси, которая иногда вместе с другими рабами и свободными слугами ездила в город за покупками для пополнения запасов.

Кое-что Вирд помнил об этих поездках, и одно из воспоминаний – то, что раба, спешащего по делам к’Хаэля, в Буроне никто не проверял и не задерживал, достаточно было назвать свое имя и имя хозяина. Хозяевам не требовалась помощь стражи и властей, чтобы возвращать своих беглецов, для этого у них были эффы и страх перед теми. Эфф находил свою жертву не только в поле, но и в городе. Он мог войти в полное людей помещение и не тронуть никого, кроме раба, за которым послан.

Были случаи, когда эфф прогрызал дверь, за которой прятался беглец, делал подкоп в подвал, в котором пережидал раб, врывался в дом и поднимался по лестнице в самые верхние комнаты. Зверь чувствовал того, за кем послан, каким-то непостижимым образом, и след обреченного не мог затеряться даже в огромной толпе.

Вирд не будет показывать ошейник. Пока не будет… Разве что другого выхода не останется. Он должен раздобыть припасы, новую одежду и отправиться на север. Больше всего он хотел покинуть Ару. Вирд не знал, где родился и где был его дом. Он только чувствовал, что не в Аре. Эта проклятая страна не могла быть его родиной. Это была страна его рабства. Поэтому он уйдет.

Тропинка все больше и больше отклонялась от реки и вскоре выскочила на широкую, истоптанную множеством ног, изрытую колесами повозок и копытами лошадей дорогу. Это дорога сизой лентой вилась с северо-запада к северным воротам Бурона.

Вдалеке виднелись стены города. Сложенные из ровных желтых кирпичей, высокие и широкие, эти стены хорошо защищали Бурон. Огромные дубовые ворота, укрепленные железом с внутренней стороны, были открыты, а кованая решетка поднята. Было уже достаточно поздно, и поток пришедших и приезжих истончился, превратившись в ручеек: одинокие повозки, несколько пеших путников.

Вирд успокоил лихорадочно забившееся сердце и уверенно направился к воротам города, стараясь не прижимать руку к груди, где был спрятан ошейник эффа – его право на свободу. Стражник равнодушно взглянул на него, определив по одежде и по босым ногам, что тот раб, и лениво спросил:

– Чей?

– К’Хаэля Оргона, – выдавил из себя Вирд опостылевшее слово – к’Хаэль – хозяин. Неразумно было называть имя Оргона, но имен других господ Вирд не знал, а назвать выдуманное не решался, ведь имена всех окрестных рабовладельцев страж должен был знать на память.

– Имя, – вяло потребовал стражник.

– Косо, – ответил Вирд без запинки, называть свою настоящую кличку, какую он носил у хозяина, он не стал, как и показывать ошейник; может быть, благодаря этой уловке его найдут не сразу…

– Проходи, – позволил стражник, внося имя раба и к’Хаэля в специальную книгу.

Вирд выглядел как раб в своей льняной грубой рубахе, подпоясанной конопляным шнуром, в укороченных широких штанах, босой, с растрепанными до плеч, неровно обрезанными волосами. Он и вести себя должен как раб. Идти спокойно к рынку, как будто за покупками для хозяина.

Ноги шли сами, но куда именно? Юноша плохо помнил дорогу к рынку, а других частей города и вовсе не знал. План Вирда себя исчерпал. Когда он решился бежать, то не мог и предположить, что окажется в Буроне, да еще и не преследуемый эффом. Что делать, когда он доберется до рыночной площади? Что дальше?

До торговых рядов буронского рынка он все-таки добрел, следуя широкой главной улицей города, по которой размеренно текла толпа. И… так и остановился посреди площади. Зазывалы кричали вокруг, кто-то торговался, кто-то извергал непристойные ругательства, кто-то кашлял, какой-то ребенок плакал. Толпа гудела, как пчелиный рой. И суетилась, как муравьи в муравейнике. Вирд растерянно оглядывался по сторонам. Возле него оказался неряшливо одетый человек, прищуренно разглядывая его и сально улыбаясь, его глаза шарили по Вирду, по его одежде, и юноша понял, что человек определяет, где у него спрятан хозяйский кошелек. Вирд заставил себя не потянуться к ошейнику – единственному своему сокровищу.