Анна Виор - Легенда о свободе. Буря над городом

Ознакомительный фрагмент

– Это глупость! – Элинаэль действительно так считала. Сам Мастер Этаналь объявил, что не обвиняет ни в чем Кодонака.

– Это очень большая глупость, которая может дорого им обойтись, если кто-то из Совета узнает!.. – прошипела Иссима. – А Мастер Этаналь, скорее всего, уже рассказал обо всем Совету. Кто станет терпеть, когда тебя угрожают убить?

– Что?! – Брови Эдрал взметнулись вверх.

– Они дошли до этого?! – Элинаэль заволновалась. В самом деле, серьезное происшествие!

– Да! Шос не только угрожал, но почти применил против него Силу! Вы понимаете, что это значит?!

– Что же делать? – Элинаэль вдруг заметила для себя, что Иссима тоже переживает за парней, хотя до сих пор всем своим видом показывала, что желает избавиться сама и избавить Элинаэль от их общества.

– Нужно идти к Итину Этаналю и вымаливать у него прощение! Я так и сказала Шосу. Но их нельзя отпускать одних, они наверняка только еще больше напугают Строителя. Нам придется отправиться с ними.

– Почему ты так беспокоишься о них? – Эдрал тоже заметила проявленное Иссимой необычное участие.

Иссима яростно сверкнула глазами, но тут же отвела взгляд, а Элинаэль, заметив вспышку ее замешательства, подумала, что девушка не так уж и холодна, как желает казаться. Ей не все равно.

– Потому что она знает – я ее об этом обязательно попрошу, – ответила Элинаэль подруге за Иссиму. Ответ понравился красавице, и та подтвердила:

– Да. Из-за Элинаэль. Я, конечно, против ее общения с дурной компанией, но Верховный просил меня помогать во всем Огненосице. И будет не очень хорошо, если этих пятерых дураков обвинят в преступлении, а через много лет выяснится, что Мастер Огней водила с ними дружбу.

Эдрал ухмыльнулась, не поверив в такое объяснение, но ничего не сказала.

– Я думаю, что будет правильным попросить прощения у Мастера Этаналя, – резюмировала Элинаэль. – И ты права, Иссима, нельзя отпускать их одних. Мы возьмем с собой еще и Лючин с Хабаром, и все вместе отправимся к этому Строителю. Где он живет?

– Я выясню, – пообещала Иссима, – заодно разведаю, что уже известно Совету об этом происшествии.

Ого Ки-Ти

В комнате, отведенной госпожой Миче для Рохо… Вирда, Ого не без труда нашел для себя закуток – низкий узкий табурет у стены напротив кровати, где лежит его друг. Здесь же, в комнате, неотлучно находятся Мастер Кодонак и Мастер Наэль, а также радость его сердца – золотая мамочка Инал. Она ухаживает за Вирдом, как когда-то, в его детстве.

После того как Рохо… Вирд каким-то образом перенес его маму, Миху, Марза и еще тридцать четыре человека, в том числе всех детей, из Ары сюда, он не приходит в сознание. Уже вторую неделю так и лежит, тяжело, со свистом дыша, с напряженными руками, трясущимися время от времени. На его лице застыло такое выражение, словно с него живьем сдирают кожу.

Когда Ого смотрел на друга, сердце обливалось кровью. В течение этих двух недель Вирд таял просто на глазах и таким изможденным, как сейчас, не выглядел даже в худшие их дни у к’Хаэля Оргона.

Мастер Кодонак говорил, что он слишком много людей захватил с собой и как бы… надорвался, можно было только двоих. Но Ого знал Вирда: даже предупреди его заранее, что так будет, все равно он снова взял бы всех, кого перенес, а может, и больше. Лишь бы спасти их от рабства… пусть и ценой своей жизни…

Но смотреть, как он мучается, невыносимо. И даже всезнающий Гани Наэль и великий тарийский военачальник, не просто воин, а Одаренный Мастер Силы – Хатин Кодонак только руками разводят. Конечно же они пытались помочь другу: то укрывали его, чтобы он согрелся, то, наоборот, клали лед ему на лоб и грудь, поили какими-то травами, но все было бесполезно.

Мамочка Инал во всем этом участвовала, руководила слугами, давала не только советы, но, как и всякая кутийская мама, порой и распоряжения двум тарийским Мастерам, которые те, как ни странно, выполняли. Но все без толку…

Госпожа Миче, оказавшаяся очень доброй и отзывчивой старушкой, приняла на работу его маму, чтобы та помогала ей по дому, и приказала беспрепятственно пропускать Ого в комнату Вирда. Другим женщинам из Ары и их детям, а также Михе с Марзом, что стали парой, тоже нашлись пристанище и работа, не без помощи старой госпожи Миче. Они счастливы… свободны теперь, и беспокоит их лишь то, что Вирд до сих пор не пришел в себя.

Это волнует всех, а Ого – особенно. Кроме волнения, он чувствует свою вину за состояние друга: ведь это он, Ого, упрекал Вирда в том, что Инал до сих пор в рабстве… И Вирд тогда еще замыслил спасти некоторых рабов. Ого и подумать не мог, что Вирд сделает такое… Но ведь сделал…

Мастер Наэль стоял у окна, потягивая вино из прозрачного красивого кубка. Как в Мастера влезает столько? А самое главное, как ему удается ни капли не пьянеть? Его глаза внимательно следят за всем, что происходит в комнате, ни одной детали он не упустит, а если станет говорить, то все слова будут четкими и ясными. Вот бы Ого так…

Мастер Кодонак нервно постукивает себя по носу и кусает губы; он сидит в кресле, что у противоположной от окна стены, справа от кровати Вирда. Зачем-то он носит эту коричневую повязку с серой звездой… Ого слышал, что это повязка изгнанника. Но Мастер Кодонак – простой и честный человек, за что его могли изгнать? А о Вирде он беспокоится, словно родной отец. Вот и сейчас – переживает, нервничает…

– С этим парнем я скоро стану таким же седым, как ты, Наэль, – говорит Кодонак, улыбаясь лишь одной стороной рта.

– Я не седой! – вспыхивает Мастер Музыкант. – Мои волосы пепельного цвета и вовсе не седы! В Междуморье у многих такой цвет волос, Кодонак!

– Прости, Наэль! Я пошутил… Нервы на пределе. И я разрываюсь между желанием убить его, когда он очнется, или склониться в почтении перед этим Мастером Путей, сожри его эфф… и поломай об него зубы… – Кодонак действительно в последнее время был не таким сдержанным, как в первые дни их с Ого знакомства, тогда он показался Ого скалой – хладнокровной и невозмутимой; теперь же нервозность проявляется во всем, он, даже разговаривая, стал так жестикулировать, что можно мух отгонять и создавать прохладу, если жарко.

– Я хоть и не Одаренный, – Наэль говорит холодно, лишь его глаза чуть-чуть улыбаются, в его тоне немного обиды, – и не такой мудрый и старый, как ты, Мастер Хатин… – пауза, чтобы стошестидесятидвухлетний Кодонак оценил разницу в возрасте – хотя выглядят они одногодками, – но такое желание по отношению к Вирду часто посещает и меня.

– Боюсь, что придется все-таки склониться, так как убить его я вряд ли сумею, – говорит Кодонак. – И я уже не Мастер, Наэль.

– Мастер, не Мастер – лишь бы дело делал… Если с меня снять мой браслет, – он показывает серебряное украшение, что всегда на его левой руке, – я от того не забуду, как звучат ноты, и мелодии из меня тем не выбьешь. В Мастере Музыканте главное – владеть музыкальным орудием. И я им владею – с браслетом ли, без браслета!.. А что главное в Мастере Силы?

Кодонак долго удивленно и задумчиво смотрит на Наэля, потом говорит медленно:

– Владеть Даром… Контролировать Силу…

– И разве ты это утратил?

Ого прикрыл глаза; они о чем-то переругиваются и могут так до бесконечности. Он вспоминал, как рыбачил с Вирдом, как вместе они сочиняли песню для Михель, как мечтали убежать… И вот… убежали. Рохо был его лучшим другом: конечно, слишком умным для раба, но сердце у него доброе и своим превосходством он никогда не кичился. Плохо, что заболел…

– Сегодня уже пятнадцатый день, как он лежит вот… так… – тревожно говорит Гани Наэль. – В Пятилистнике я слыхал об оттоках, были у меня Одаренные друзья… Но не о таком…

– Ты прав, – отвечает Кодонак. – Это что-то вроде оттока… Обычно, чем ярче Дар, тем сильнее отток. Мастеру мирного Пути трудно сдерживать свой Дар, он должен искать возможность и выплескивать его, отпущенная до конца Сила созидания не причинит ему вреда, а только наоборот. Хотя если он всегда будет делать то, чего требует Дар, то потеряет контроль над ним. Боевой же Мастер не должен как слишком долго сдерживать Дар, так и отпускать его до конца – и то и другое смертельно для него. Что случилось с Вирдом, я не знаю. Да и кто может сказать, как это бывает у Мастеров Путей? – Он нерадостно усмехнулся. – Отток – плата за могущество… Нечего не дается просто так, и оттоки напоминают Одаренному, что он всего лишь человек и что использование Силы – не игра. А Вирд очень могуществен. Ему и цену придется платить гораздо большую.

– Две недели – это слишком долго… – говорит мама Ого.

– Да, Инал, слишком, – вздыхает Кодонак.

Тишина. И перед мысленным взором Ого мелькают картинки воспоминаний из его детства. Рохо еще не был «могущественным», как выражается Мастер Кодонак, но платить он всегда был готов, чтобы помочь кому-то. Он вспомнил, как Вирд согласился быть битым кухаркой вместо него, когда Ого увел у нее из-под носа пару медовых лепешек, приготовленных для этого борова Оргона-младшего, сожри его эфф… Рохо сказал, что это он украл, а не Ого… А все потому, что Ого тогда болел, был слаб. Рохо знал, что, отдубась его кухарка – он и ноги протянет… Сам, правда, потом еле ходил дня три. С тех пор они и на кухне больше не помогали, а там было неплохо… особенно по сравнению с полем, куда их потом отправили.