По воле судьбы. Без права на спасение - Андрей Аленин

Но в его карих глазах Ханна видела печаль и всю тяжесть груза ответственности, возложенного на его плечи. Это он должен был беречь её и Таджа, и в первую очередь Таджа, а он не уберёг и не защитил. А теперь был бессилен, что-либо исправить. Ханна не знала о чём думает великан, но догадывалась о его чувствах. Он, как и она, сейчас, корит свою глупость, бичует раба-душу плетью-виной, и не может найти покоя. А ведь ему держать ответ не только перед своей совестью, как ей. Но перед другом и соратником, чьего сына он согласился беречь.

«Нет. Махатме куда больнее чем мне». — подумала Ханна.

Дождь стих, ветер унёс грозовые тучи на запад, а те, точно, недовольные таким положением вещей, возмущённо громыхали и сверкали. Ханна смотрела, как Таджа кладут на носилки, и уносят к центру лагеря, где чудом уцелели несколько больших шатров, в том числе и медицинский.

О состоянии юноши сложно было судить. Ранение не смертельное, но он потерял много крови, и теперь вся надежда была, только на оставшихся в живых алхимиков. В этом тоже виновата она? Потому что слишком долго тащила его подальше от страшных тварей, носящихся вокруг?

Она села прямо в грязь, и обхватила голову руками. Мучительная боль разрывала сердце, и хотелось убежать, скрыться, провалиться под землю, или забыться беспробудным сном. И больше не страдать, не думать обо всём этом.

Крики разорвали темноту неожиданно и страх сковал сердце льдом. Даже вопли раненого, которому ампутируют ногу не звучат с таким невыносимым страданием. Душераздирающие крики множества голосов раздавались из лазарета. И потрясли всех, кто находился снаружи.

Антуан выбросил разбитый портсигар с промокшими самокрутками. Хотелось закурить. На капитане не было ни царапины, перепачканная грязью одежда и пару ссадин не в счёт. Другой бы порадовался такой удаче, но как он мог? Вместо радости, только саднящее ощущение в груди. Бессилие и злость объединились и безжалостно терзали разум своего владельца, когда он смотрел на близнецов.

Когда всё закончилось он принялся искать свой отряд или то, что от него осталось. Вот только оказался не готов к потрясению, когда нашёл. Джуда склонилась над телом брата и Антуан мог поклясться, что никогда не видел Рубежницу такой подавленной. Она не рыдала, но яростно пыталась вернуть Орондера в сознание. Она била его по лицу ладонями, и, кажется, абсолютно не сдерживала удары, поминала брата последними словами, и совсем не стеснялась в выражениях.

Капитан готов был расцеловать Ганса, когда его увидел. Тот, как и Антуан, целый и невредимый, первым делом, побежал осматривать Орондера. Он чуть не схлопотал по роже, когда пытался оттеснить Джуду, но капитан вовремя пришел на помощь. Вместе они смогли успокоить Рубежницу.

Ганс осмотрел Орондера и оценил его состояние, как критическое. Шип на передней конечности твари, пробил дублёную кожу, разорвал кольчугу и оставил страшную рану в боку.

Алхимики унесли брата Джуды и Ганс поспешил с ними. Антуан остался один на один с подчинённой и в первый раз в жизни чувствовал себя так неловко рядом с Рубежницей. Может стоило что-то сказать? Слова не шли и все казались не к месту. Он не хотел смотреть ей в глаза, потому что тут нечего было говорить. Они пошли за ним, доверились и вот что вышло. Его вина. Капитан отвечает за своих людей. Да, каждый получает свои деньги, но капитан отвечает.

«Иначе зачем он нужен».

Он, всё-таки взглянул на девушку, посмотрел ей в глаза. Она насупилась и смотрела себе под ноги. Сердитое дыхание можно было расслышать и за милю, а кулаки сжаты. Похоже, она держалась изо всех сил, чтобы не зареветь. Они вместе прошли много битв на юге Кер — Азатанга. И ни разу Антуан не видел, как девушка плачет. Хотя поводов было не мало. И даже сейчас, когда в опасности жизнь человека, который был рядом с самого рождения, всю жизнь надоедал и раздражал. Самый близкий человек на свете. Даже сейчас, девушка силилась, чтобы не плакать.

Капитан молча подошёл и обнял её. Очень хотелось закурить…

Крики непередаваемого ужаса и боли разнеслись на всю округу.

Бернард стоял рядом с уставшими волшебниками над трупом Натана.

Ребята весьма стойко отнеслись к этой новости. Все они сильно устали. Ванда плакала, но быстро выбилась из сил. Хмурые взгляды ребят, избегали встречаться с глазами Бернарда. Тела парня, убившего Натана, нигде не было, и всё, что осталось — разорванный наплечник, рана на руке, и кучка тёмной грязи на земле. Поверили ему или нет, он не знал, но чародеи оказались немногословны. Они расселись вокруг тела учителя, опустились на колени и тихо зашептали свою молитву.

Редфорд встал и огляделся. Он хотел найти Синдарийца и капитана тех ребят. Они отлично помогли. Если бы не тот одноглазый, не стоял бы он сейчас здесь. Лопата вышибла зубы Пустому, за миг до смертельного удара, и спасла командира.

Но он никого не увидел. Несколько носилок занесли в лазарет. Всё произошло почти одновременно, но всё же с некоей, еле различимой последовательностью. Сначала в шатре погас свет, в сию же секунду все пятеро волшебников застонали и исторгли из себя содержимое желудков, прямо на тело наставника. Может в какой-то другой ситуации это могло выглядеть смешно, но только не в этой. Ещё пару ударов сердца и крики разорвали темноту. Да такие, что шерсть встала бы дыбом на загривке командира, если бы была. Редфорд не раздумывая, захромал к шатру.

XIV

Зрачки бешено завертелись, как только поднялись веки. Безумные глаза ощупывали пространство вокруг, но не находили того, что искали. Их обладатель не видел, но чувствовал. Он рядом. Гримуар зовёт.

И он звал. Он обещал, убеждал, приказывал и лишал воли. Приятные ощущения охватили всё тело, от макушки, до пяток. Колдун попытался подняться, но понял, что накрепко связан. Это его не расстроило, только обрадовало. Идиоты не привязали ему руки к ногам за спиной, лишив возможности встать. Вместо этого связали руки за спиной, и ноги.

Снаружи раздавался неописуемый шум. Раскаты грома смешивались с криками и визжанием. Канг не слышал этого. Он попытался встать и у него получилось.

Книга лежала на теле северянина и черный переплёт её беспрестанно шевелился, как медленно закипающая смола. Гримуар вырос. Огромный, почти с весь торс берсеркера, он пил из него жизнь. Кожа и кости, по-другому и не скажешь, вот что осталось от великана. Это ужасное зрелище, нисколько не смутило колдуна. Он прыгал на