S-T-I-K-S. Сапфир - Игорь Витте

успокоились, и она, преодолевая скорее отвращение, чем страх, отпихнула окровавленный обрубок подальше от топчана к решётке. В соседней камере творилось что-то страшное. Оголодавший Лешак поначалу кидался от куска к куску, впиваясь зубами и откусывая крупные куски, но потом, утолив немного голод, начал методично обгладывать кусок за куском. Всё это время в голове у Сапфир периодически звучало: «Еда!»

Она не помнила, как уснула. Кровавая трапеза Лешака вымотала до предела своими звуками и запахом свежей крови, который в замкнутом помещении подвала без вентиляции повис навязчивым тяжёлым смрадом. Но человеческое обоняние устроено так, что в конце концов привыкает ко всему. Вот и она, уже засыпая, почти не чувствовала этого запаха. Во сне пришли видения прошлого – нет, не того, из прошлой жизни, а совсем ещё недавние события. Подсознание выдавало то образ японца, то Сергеича, то Пастыря с улыбающимся Мальком. Малек… Что с ним сделали, что произошло? Она вспомнила, как почувствовала его внутреннюю борьбу, его сопротивление там, в доме Марфы. Где-то глубоко внутри он всё ещё тот самый Малек! Нужно только каким-то образом достучаться… Пастырь. Где он, что с ним? А Луна? Успела убежать? Окно было открыто, и…

Резкий, громкий, как выстрел, звук чего-то железного, упавшего на каменный пол, подбросил Сапфир с топчана, и она почти сразу почувствовала жуткую вонь испражнений и услышала в голове знакомое: «Еда!» В дверях её камеры стоял… Лешак! Густая борода слиплась кровавыми сосульками, белёсые глаза как-то совсем по-другому, чем все эти дни, смотрели на Сапфир. От Лешака теперь, кроме неуёмного голода, шла ещё злоба и желание убить. Разогнанный, ускоренный метаболизм уже прогнал всё съеденное через пищеварительный тракт, и теперь штаны Лешака отвисали, как у заправского рэпера, еле держась на кожаном ремне, наполненные его испражнениями. Её спасло то, что Лешак, по сути, был в самом начале своего развития, то есть обыкновенным медляком, и то, что он, проходя в дверь, задел створку, и она, грохнувшись на пол, разбудила Сапфир.

«Еда!» – снова пронеслось в голове, и Лешак медленно двинулся в её сторону.

«Чёрт! Нужно что-то делать! И руки ещё, как назло, скованы!» – мысли метались в голове, не находя решения, но решение пришло само собой. Сапфир машинально прищурилась и, скорее для собственного успокоения, чем от желания остановить надвигающегося бывшего Лешака, сказала:

– Да стой ты!

Лешак вдруг замер и недовольно уркнул. В белёсых глазах застыли обида, что его лишили еды, и удивление, почему он не может идти дальше. Сапфир, чуть успокоившись, посмотрела ему в глаза. В памяти всплыло то противостояние с элитником, который устроил засаду на дороге. Ведь тогда она почти смогла войти в контакт и управлять им, как до этого руберами. Значит, возможно, и низшими управлять? Она попыталась вспомнить то состояние, когда она приказывала, и руберы слушались. Что это было? Отсутствие страха? Уверенность? Нет, скорее чётко сформулированное намерение, которое не давало повода тварям сомневаться, кто здесь главный! Сапфир подняла глаза, чтобы встретиться взглядами с бывшим Лешаком, и в тот же момент вновь услышала:

«Еда!»

– Я не твоя еда! – уверенно произнесла она.

«Еда!» – повторилось в голове, но на этот раз уже жалобно и просяще.

– Ты не можешь меня есть! – уверенно сказала Сапфир, и следующие слова вырвались как-то сами собой: – Если не хочешь, чтобы тебя скормили высшему.

От Лешака во все стороны полетела волна страха, и он жалобно заскулил.

«Еда!» – прозвучало как-то неуверенно и с ноткой безнадёжности.

И тут Сапфир осенило! Она посмотрела на так и валявшийся обрубок руки и властно сказала, указывая на обрубок:

– Ешь! Это можно!

Лешак удовлетворённо уркнул и, опасливо дойдя до желанной еды, схватил её, намереваясь вонзить в неё зубы, но был остановлен властным окриком:

– Стой! Не смей есть, пока я не разрешу!

«Еда!» – принеслось вместе с разочарованным: «Урррк!»

Сапфир выждала несколько секунд, наблюдая, как переродившийся, лишённый души Лешак борется с безудержным желанием вонзить зубы в мясо и оторвать кусок.

– Иди туда! – приказала она, показывая в сторону камеры, откуда выбрался монстр. – Иди и там съешь!

Лешак покорно развернулся и побрёл к себе в камеру, где немедленно принялся обгладывать обрубок руки. Наблюдать за этим Сапфир не стала, просто поскорее деактивировала дар, чувствуя, как утекает энергия из её и так обессиленного тела. Она прислонилась спиной к стене, понимая, что до тех пор, пока не вернутся вертухаи, её ожидает бессонница, и тяжело вздохнула. Но главное – она смогла! Она начала развивать свой дар управления.

– Эх! Как бы до рюкзака добраться? Там и горох, и спораны были, – произнесла она мечтательно и усмехнулась своим мыслям.

Рюкзак уже, скорее всего, пуст. А её богатства ушли в чужие руки! Это была ощутимая потеря. Теперь, даже если ей каким-то образом удастся вырваться из этой западни, придётся начинать всё заново. У неё даже оружия теперь нет. Но то, что она сейчас попробовала сделать, тоже очень многого стоит. Теперь, если правильно распределять энергию, можно будет и обезопасить себя, по крайней мере от низших тварей, и вполне реально собрать из них маленький отрядец, чтобы раздобыть с их помощью оружие. Но пока она сидит в этом жутком подвале и даже уснуть не может, потому что в соседней камере, с открытой настежь дверью, находится медляк, который совсем недавно был Лешаком. Жаль, что у неё не было времени познакомиться с ним нормальным. Он крестник Пастыря и не мог быть плохим человеком.

Сапфир просидела, не смыкая глаз, всю ночь. Лешак несколько раз делал попытки выйти из своей камеры, но она сразу осаживала его, и тот, недовольно урча, удалялся в дальний угол. Один раз, когда сон всё же предательски навалился, закрывая глаза и тихо убаюкивая скорым отдыхом, ему удалось вновь подойти к камере, но мозгов у медляков хватало только на то, чтобы по кратчайшему пути добраться до еды, и он споткнулся о валяющуюся дверь. Грохота, как в прошлый раз, не было, но даже такого звука хватило, чтобы Сапфир проснулась. После этого случая она делала всё, чтобы не уснуть, до момента, когда спасительно лязгнул засов двери в каземат. По коридору разнёсся мелодичный свист, и она поняла, что сегодня в вертухаях – Композитор.

– Композитор! Ты осторожнее, а то тут твои предшественники у Лешака клетку оставили открытой! – крикнула она, больше для того, чтобы проснуться, чем для того, чтобы предупредить килдинга.

Но Свистун, тварь неблагодарная, не ответив и продолжая насвистывать, быстро подошёл к клетке Лешака и одним отточенным движением закинул в