MAYDAY 2 - Ксения Кантор

теперь велись значительно быстрее, ведь бригадам удалось продвинуться далеко за пределы городов и поселков. Вокруг лишь леса, поля и не единого зараженного. Встал вопрос о временном лагере. Каждый раз возвращаться на базу стало нецелесообразно.

Марк сидел, сложив пальцы домиком, и выслушивал очередное предложение инженеров: прицепить к тепловозу пассажирский вагон, который послужит временным убежищем для работников и солдат. Загрузить припасы воды, еды, патронов и отправить на вахту. Предложение звучало разумно, и командор склонялся к тому, чтобы принять его. Оставался только один вопрос – насчет длительности вахты. Именно его он и поручил своему заму.

Просчитать, на сколько километров хватит солярки в баках.

Продумать инструкции на случай непредвиденных ситуаций.

С учетом вышеперечисленного составить перечень продуктов.

Кожин и до этого момента исполнял все молниеносно, а после трагедии и вовсе превзошел самого себя. Просто потому, что окончательно убедился в нечеловеческой природе командора. Ну, не мог человек из плоти и крови вот так хладнокровно и четко исполнять свои обязанности, невзирая ни на что.

– Майор, задержитесь. – дождавшись, когда последний посетитель скроется за дверью, Марк продолжил: – насколько мне известно, у вас теперь большая семья.

Кожин неуверенно кивнул, гадая, к чему клонит командор. Действительно, после некоторых проволочек ему удалось добиться опеки над Аленой.

– Вам должно быть тесно вчетвером в вашем доме.

– Да, вроде не жалуемся.

– Я подумал вот о чем, мой дом просторнее вашего.

Тут уж майор совсем растерялся.

– Думаю, при текущих обстоятельствах разумение вам и вашей семье переехать в мой дом, а я займу ваш.

Он не приказывал, не давил, а просто рассуждал вслух. И все же в словах Страхова майор уловил завуалированную просьбу. С чего бы все это? Неслыханная щедрость, да еще и миролюбивый тон? Как вдруг его пронзила догадка. Должно быть, невыносимо каждый день возвращаться домой и видеть тот холл, где умерла дочь, ходить по комнатам, еще недавно заполненным шумом, возней, голосами, а теперь окутанных мертвой тишиной. Да, он бы и сам сошел с ума. Сообразив, что от него ждут ответ, Кожин уверенно кивнул.

– Спасибо, командор, с радостью воспользуюсь вашим щедрым предложением.

Ему показалось или собеседник едва уловимо выдохнул?

Через неделю обмен состоялся. Правда, командор некоторое время жил в небезызвестном таунхаусе, пока бригада делала ремонт в бывшем доме Кожина. Все же Макс, Алена и хвостатый Хантер успели привнести свой вклад в интерьер.

***

База «Протон».

Однажды днем в дверь постучали. Гадая, кто бы это мог быть, Кристина открыла дверь и потрясенно замерла. На пороге обнаружилась Вика, а на ее руках лежал румяный карапуз в шапочке и комбинезоне. Не веря своим глазам, Кристина удивленно выдохнула:

– Вот так сюрприз.

– Привет, подруга, – приветствовала Вика и осуждающе поинтересовалась: – долго ты собираешься прятаться?

Долгожданная встреча наконец-то состоялась, вот только имела легкий привкус разочарования. Не так Кристина ее себе представляла. Думала, обнимутся, поделятся радостными новостями, а на деле все вышло скомкано и совсем безрадостно.

– Вообще-то, да. Дома спокойнее. – выдохнула она и приобняла подругу.

Чего скрывать, покидать новое жилище по-прежнему не тянуло. Все эти взгляды, шепотки, такое прилипчивое и надоедливое внимание – только усугубляли и без того паршивое состояние.

Тем временем Викусик бульдозером прошла внутрь, не дав даже опомниться, водрузила малыша на руки Кристине и принялась снимать обувь. А после расположилась на диванчике в гостиной. И стало понятно, разговора не избежать. С тяжелым вздохом Кристина опустилась рядом, продолжая неловко удерживать ребенка на руках. Тот вовсю обмусоливал свой кулак, довольно причмокивая. Губы девушки невольно дрогнули в улыбке.

– Как зовут богатыря?

– Макар Сергеевич.

– Значит, Сергеевич? Почему-то я ни капли не сомневалась, что вы с Пухом будете вместе.

Малыш был еще совсем крошечный, значит, родился совсем недавно. Прикинув в уме, девушка пришла к выводу, что беременность наступила незадолго до Нового года.

– Почему не сказала о беременности?

– Я сама не знала, а когда поняла, тебя уже не было. – призналась Вика и кинула на подругу долгий испытывающий взгляд. – Расскажешь, что все-таки произошло? От Дэна нам удалось узнать немногое. Сама знаешь, Вершинин – сама скрытность.

Вика расцвела, похорошела. Ушла угловатость, резкость в движениях, а тело обрело приятные плавные черты. Материнство явно пошло ей на пользу. Разглядывая подругу, Кристина почувствовала легкий укол зависти, но вместе с тем огромную радость. Хоть кому-то удалось обрести счастье в этом непостоянном, опасном мире.

Подавив тяжелый вздох, она призналась:

– Мне пришлось бежать. Я видела, с каждым днем Доку становилось все хуже. И всерьез опасалась за свою жизнь.

– Не понимаю, вы всегда работали в команде, что же с ним произошло?

Тонкий момент. Кристине не хотелось раскрывать всей правды. Возможно, когда-нибудь, после вакцинации всех жителей она осмелится признаться, но не сейчас. Поэтому отделалась привычной фразой.

– Кто его знает. С этими сумасшедшими надо всегда быть настороже. Лучше расскажи, как вы жили до переезда.

Вика поведала о нелегких месяцах после нападения – о голоде, смерти Соколовского, дефиците патронов, горючего и последовавших переговорах со Страховым. При упоминании о командоре Кристина невольно сжалась и отвела взгляд.

Заметив, как резко побледнела девушка, Вика забеспокоилась.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Проблема не в здоровье. Ты же наверняка слышала все эти сплетни.

– Да, слышала. Так значит это правда? Тебя опять угораздило влюбиться не того мужчину? Жаль, меня не было рядом, хотя… когда ты меня слушала?

Кристина невесело усмехнулась. И то правда. Они говорили не меньше часа и все не могли остановиться. Малыш давно уснул, и Вика переложила его на диван, а сама вместе с подругой переместилась на кухню, где за чашкой чая они продолжили беседу. В конечном итоге Кристина выложила подруге все о своих непростых взаимоотношениях с Марком. Рассказала и о смерти Риты, после которой последовало отчуждение. Странно, но стало легче. Словно до этого она таскала в руках тяжеленные чемоданы, не в силах расстаться с ними, а сейчас наконец-то смогла поставить их на пол и хорошенько разглядеть. Нет, прежние чувства никуда не исчезли, но по мере рассказа она увидела всю картинку целиком. И окончательно убедилась, ее вины в произошедшем нет. Она делала для Риты все, что могла – оберегала, заботилась, не меньше, чем о брате. И командора любила всем сердцем, без оглядки, и ничем не заслужила его ненависти. Вот и Вика, выслушав, зашлась от возмущения.

– Он повел себя, как полный урод! Я понимаю, смерть ребенка – большое горе, – ее взгляд скользнул на сына, посапывающего на диване. – Но обвинять тебя в этом – жестоко