Курсант - Василий Горъ

Прекрасно понимая, что пропуском-«вездеходом» станет лицо Сергея Геннадьевича, Незаменимая уступила ему переднее сидение и перебралась к Кате. А он, запрыгнув на освободившееся место, оглядел интерьер салона, восхищенно поцокал языком, задал несколько вопросов о ТТХ внедорожника, и заявил, что с его навыками вождения гонять на таком готов только в качестве пассажира. Чуть позже, то есть, уже после того, как помог нам «прорваться» на охраняемую территорию, признался, что мечтает как-нибудь наведаться к нам на автодром и пройти хотя бы базовый курс контраварийной подготовки.

Однако приглашение заглянуть в Мякинино в ближайшие выходные нехотя отклонил:

— К сожалению, свободного времени у меня физически нет. Более того, оно не появится как минимум до середины осени — увы, война закончилась только на полях сражений, а боевые действия в международных отношениях в самом разгаре!

— Что ж, значит, заедете тогда, когда закончатся и они — мое приглашение бессрочное… — сочувственно улыбнувшись, сказал я и, следуя его указаниям, заехал в створ въезда в подземный гараж…

…Шарахаться по Летнему дворцу мне не понравилось — все встречные и поперечные, за исключением, разве что, сотрудников Конвоя, смотрели на нас, как на личных врагов, и, судя по взглядам, усиленно искали, к чему бы прицепиться.

Присутствие рядом с нами живого пропуска-«вездехода» только усиливало их недовольство. Ведь Рахманинов сопровождал не их, а нас. Мало того, вел себя так, как будто знал нас сто лет и находился как минимум в приятельских отношениях!

Да, я понимал, что эти самые «встречные и поперечные» не могут не включить в какие-то внутренние расклады появление «непонятных знакомых» у одной из самых влиятельных фигур высшего света, но потихоньку наливался злостью. В приемной государя, в которую мы вошли без двух минут час, это чувство достигло пика, ибо толпа аристократов, дожидавшаяся высочайшей аудиенции, встретила нас о-о-очень недовольными взглядами. Но стоило Сергею Геннадьевичу сообщить секретарю мою фамилию, как в глазах «сильных мира сего» появились сначала недоумение, а затем на редкость неприятный интерес. Хорошо, хоть ожидание не затянулось — не прошло и минуты, как из кабинета Ярослава Третьего вылетел взмокший министр финансов, торопливо натянул на лицо привычную маску и вальяжно пошел на выход. А нам уважительно сообщили, что «Его Императорское Величество» уже ждет.

На самом деле нас ждал не только Император — в тот момент, когда мы переступили через порог, к рабочему столу Волконского подходили цесаревич Яромир и Мирослава Михайловна. А потом начался цирк: мазнув взглядами по моему новому лицу, мужчины посмотрели на Валю и получили безмолвное подтверждение моей личности у Рахманинова, а женщина на какое-то время потерялась в моих эмоциях. Впрочем, эта «трехступенчатая идентификация» закончилась достаточно быстро, и Ярослав Георгиевич, отпустив помощника, развел руками:

— Враг, как говорится, не дремлет, а вы, Лютобор Игоревич, изменились достаточно сильно.

— Так и есть, государь… — подтвердил я, ответил на сразу три запоздалых приветствия, получил разрешение садиться, помог спутницам опуститься в ближайшие кресла, сел сам и превратился в слух.

Вступление однозначно не разочаровало: Волконский-старший взял всю вину своих аналитиков на себя, извинился за то, что отправил нас в Бухарест, не перепроверив данные, полученные из одного-единственного источника, и принял на себя долг перед всей командой! После того, как я сказал, что бывает и такое, разозлился. По моим ощущениям, на самого себя. Успокоился не без труда, но достаточно быстро, описал все ошибки агента СВР, из-за которых мы нарвались не на трех самых доверенных телохранителей и личного пилота Басараба, а на целую команду, показал несколько коротеньких видеозаписей, подтверждающих все вышесказанное, и скрипнул зубами:

— Будь Стефан похрабрее, вы бы легли. Все до единого. И этот вариант вполне реального развития событий бесит до невозможности!

— Реализовался куда более гуманный… — флегматично ответил я. — Так что о том можно забыть.

— Не «реализовался», а «реализовали»! Вы!!! — гневно уточнил Архимаг Огня, понял, что ярится не на того, и виновато вздохнул: — Я злюсь не на вас, а на себя. А вы, ваша команда и пластуны майора Зеленцова выложились до предела. Парфинцев я уже наградил. Большую часть вашей команды — тоже…

— Многих — не один раз… — зачем-то уточнил Яромир Ярославович.

Государь пропустил его слова мимо ушей и оторвался на славу. Начал с Екатерины, пожаловав ее потомственным дворянством, высшей целительской наградой Российской Империи — орденом Асклепия первой степени — орденом Мужества третьей и десятью миллионами золотых рублей. Не обделил и Валю — ей достались «Асклепий» первой степени, «Мужество» второй и те же десять миллионов. А потом «прилетело» мне. «Мужество» первой, «Пересвет» четвертой и целый полтинник. Все бы ничего, но, согласно статуту, орден Пересвета мог вручаться только высшим военачальникам Вооруженных Сил и только за умелую организацию операций, руководство группировками войск и т.д. Вот я и уперся — заявил, что ничего не планировал и никем не руководил, следовательно, не могу принять эту награду. Волконский с этим согласился… перед тем, как высказать свое мнение:

— Все верно: вы ничего не планировали и никем не руководили. Однако, работая в свободном режиме, систематически переламывали ход операции в пользу команды, то есть, делали именно то, за что награждают «Пересветом»! Кстати, я собирался наградить вас и за спасение правнучки Сумэраги. Но он, посмотрев фильм об этой операции, убедил предоставить эту честь ему…

Я мысленно застонал и… спровоцировал Мирославу Михайловну, как обычно, пасшуюся в наших эмоциях:

— Шаховы, слушать вас — одно удовольствие! Если среднестатистический награждаемый, получив какой-нибудь орден, начинает испытывать чувства, которые можно описать фразой «Ну все, теперь они у меня попляшут!», то вся ваша шайка-лейка, включая моего внука, мысленно хватается за голову: «О, черт! Ну, и как им теперь объяснить, что я этого не заслужил⁈» А еще мне до безумия нравится ваша реакция на награждение других: вместо того, чтобы задыхаться от зависти, вы искренне радуетесь. Впрочем, даже в этой бочке меда есть ложка дегтя. Вернее, две: Валентина Петровна и Екатерина Яновна предпочли бы провести это время, общаясь с вами. Или тренируясь. Или гоняя по автодрому. Ибо уже нашли свое место в жизни, по-настоящему счастливы и не хотят отвлекаться на «всякую ерунду»!

Я был уверен, что Церберши покраснеют. Или, хотя бы, опустят взгляд. Ан нет — Незаменимая пожала плечами и спокойно признала, что так оно и есть, а ее