Владимир Венгловский - Шпаги и шестеренки (сборник)

– Практику я продал, – сказал Ватсон, усаживаясь в знакомое кресло напротив. – А жена… Ее больше нет.

– Прошу прощения, – пробормотал Холмс. – Вы об этом не писали.

– Теперь уже все позади, – вздохнул доктор, обводя взглядом комнату. – Кстати, друг мой, а почему вы сидите без электричества?

– Яркий свет меня раздражает, – буркнул сыщик.

– Раньше этого не было, – отметил Ватсон, потянув носом. – Кстати, в вашей трубке не трихинопольский табак, как в старые добрые времена, а дешевая смесь низких сортов, которую курят портовые грузчики. Из чего я осмелюсь сделать вывод…

– О мой бог, что посеешь, то и пожнешь! – вздохнул Холмс. – Мой дедуктивный метод работает против меня. Да, черт побери, вы правы. В последнее время у жителей Лондона все слишком благополучно, что не лучшим образом сказывается на моих доходах от частной практики сыщика.

– Похоже, я вернулся вовремя, – улыбнулся Ватсон. – Благодаря удачной продаже моей практики, о которой я вам уже сообщил, я сейчас не испытываю недостатка в деньгах и с радостью ссужу вас любой необходимой суммой. И вообще, я хотел просить вас принять меня обратно в качестве компаньона по съему этой квартиры. Обязуюсь, как и прежде, быть вашим биографом и помогать…

Темнота напротив шевельнулась, как если бы человек, утонувший в ней, предостерегающе поднял руку.

– Насчет компаньонства буду только рад, – проговорил Холмс. – Что же касается всего прочего – думаю, в этом не будет нужды. Слышите, как внизу миссис Хадсон отчитывает кого-то? А тот пытается ей отвечать, причем – с весьма примечательным акцентом? Интуиция мне подсказывает, что прибывший желает предложить мне весьма срочное и важное дело – иначе для чего он проделал путешествие через Ла-Манш в такую погоду? Заокеанские же проблемы обычно недурно оплачиваются.

В подтверждение слов Холмса дверь распахнулась, и в комнату шагнул широкоплечий мужчина, одетый в роскошное пальто с меховым воротником. В левой руке посетитель сжимал трость, в правой – весьма объемистый дорожный саквояж. Взгляд этого господина был довольно тяжелым, как и его квадратная челюсть, словно вытесанная из арбединского гранита.

– Прошу прощения, что вошел без стука, – произнес он голосом, похожим на звук полковой трубы. – Дверь была приоткрыта, и я…

– Ничего страшного, – произнес Холмс. – Позвольте спросить, какая сейчас погода в Санкт-Петербурге? Сильно отличается от лондонской?

Веки гостя вместе с бровями медленно поползли наверх, напоминая при этом открывающиеся пушечные порты тяжелого парового фрегата.

– А откуда вы знаете… – начал он, но сыщик лишь махнул рукой:

– Нет ничего проще. На вас пальто с воротником из русского бобра. Этот мех гораздо более густой и блестящий, чем тот, что добывают в низовьях Роны или в бассейне Эльбы. Лицо у вас европейское, аристократическое, но при этом бледное, какое бывает у людей, выросших в нездоровой болотистой местности вроде Лондона, Буэнос-Айреса или Петербурга. Ваш английский неплох, но акцент все же весьма отчетлив. И вы совершенно точно не американец, так как, войдя, не оставили пальто, саквояж и трость миссис Хадсон, вероятно, опасаясь, что их украдут. Такое поведение характерно только для русских.

Даже при слабом свете огарка было заметно, как на лице гостя заиграли желваки, однако он справился с собой.

– Добавлю, что вы, вероятно, не только заправский дуэлянт, но и профессиональный военный, – произнес Холмс, ничуть не смущенный грозным видом посетителя. – По характерным мозолям на вашем указательном пальце можно понять, что вы постоянно тренируетесь со шпагой и пистолетом. Однако тонкий косой шрам на вашей шее нанесен, скорее всего, турецким ятаганом, что свидетельствует о том, что вы не просто светский дуэлянт, никогда не нюхавший пороха на настоящей войне.

Гость выдохнул, покачал головой, поставил саквояж на пол и машинально потер шею.

– Под Плевной я состоял адъютантом при его высокопревосходительстве бароне Николае Павловиче фон Криденере[27]. Из-за неисправности телеграфа был послан отвезти приказ генералу Шильдер-Шульднеру[28]. Нарвался на турецкую засаду, ну и… не повезло.

– Поскольку вы здесь, полагаю, что туркам не повезло больше… – усмехнулся Холмс. – Что ж, не угодно ли вам перейти к делу? Мое имя – Шерлок Холмс, а это доктор Ватсон, мой биограф, помощник и просто добрый друг.

Гость по-военному щелкнул каблуками:

– Капитан Талызин, Сергей Алексеевич, граф. Командир второго батальона Измайловского лейб-гвардии полка Императора и Самодержца Всероссийского Александра Александровича Романова.

Сделав паузу и покосившись на Ватсона, он продолжил:

– Прислан сюда тайно, по высочайшему повелению, и надеюсь, что мой визит останется между нами – так же, как и его причина.

– Тайны мы хранить умеем, – кивнул Холмс. – От мистера Ватсона у меня нет секретов, так что вы, ваше сиятельство, можете говорить совершенно свободно. Там в углу найдется вешалка для пальто. Прошу вас, присаживайтесь на эту оттоманку и поведайте нам причину визита в наш туманный Альбион из страны столь далекой и загадочной.

Граф не заставил себя упрашивать – видно, притомился с дороги. Устроившись на низком диване без спинки и подлокотников, где Холмс, когда не сидел в своем кресле, имел обыкновение полеживать, пуская в потолок клубы дыма из трубки, он начал свое повествование:

– Двадцатого мая сего тысяча восемьсот девяносто четвертого года император и повелитель наш Александр Александрович изволил издать указ за номером сто восемнадцать, названный «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», состоящий из шести пунктов. Первый пункт гласил…

– Если вас не затруднит, без подробностей, – попросил Холмс, – и ближе к сути.

– Суть в том, – вздохнул офицер, – что тем указом царь наш официально разрешил нам решать споры меж собою посредством дуэлей. Формально, конечно, дела о таких спорах направляются в суд общества офицеров, но на деле они все равно заканчиваются дуэлями. Так вот, менее чем за два месяца в одном лишь Петербурге погибли около полусотни офицеров. Все кадровые военные, цвет российского дворянства…

– Печально, – сказал Холмс, раскуривая потухшую трубку. – Но, с другой стороны, если люди принимают решение биться насмерть, и это законно, то что ж в том предосудительного? И зачем тут нужен сыщик?

– Дело в том, что поединки провоцируют в основном одни и те же люди, – мрачно произнес граф. – Так называемые бретёры, любители драться на дуэлях. В Петербурге таких выявлено трое. Все богатые иностранцы, прибывшие на службу в Россию из-за границы и успевшие показать себя отличными военными.

– Понимаю, – задумчиво произнес Холмс. – Фактически вырезается цвет нации, но предъявить им претензии невозможно, так как все происходит по закону. И к российским сыщикам обращаться нельзя, дабы не дискредитировать вашего царя, издавшего неразумный указ. Однако при всем этом необходимо без риска утечки информации выяснить, кому и зачем нужны эти явно неслучайные убийства. Нужен, как это называется у вас в России, «казачок» со стороны, лицо, незаинтересованное в разглашении тайны.

– Именно так, – буркнул граф.

– Странно… – задумчиво произнес Ватсон. – У вас на родине люди готовы запросто убивать друг друга. Но ради чего? Зачем?

– Чтобы того, кто подлости вершит и словами бросается, не думая, раздавить раз и навсегда, – довольно резко отозвался Талызин. – Я не сторонник дуэлей, но, признаться, порой думаю о том, что вряд ли есть другой более действенный способ призвать к ответу обидчика. Пусть даже с риском для собственной жизни.

– Интересный подход, – кивнул Холмс. – Но для того, чтобы решить вашу проблему, придется отправиться в Россию.

– Это я и хотел от вас услышать, – облегченно произнес Талызин, потянувшись к своему саквояжу. – Суммы, которую выделили из казны на это дело, хватит, чтобы отправить из Лондона в Петербург целый пехотный взвод.

Щелкнули замки саквояжа, на пол полетели какие-то тряпки, выброшенные из него решительной рукой графа. Холмс с Ватсоном удивленно переглянулись, но через мгновение их удивление достигло предела. В неверном свете огарка компаньоны увидели матовый отблеск на золотых червонцах, которыми саквояж был заполнен едва ли не на четверть.

– Говорят, у вас тут фунт стерлингов шесть наших рублей стоит, – деловито произнес граф. – Получается, как раз тысяча фунтов. Подорожные расходы туда и обратно сотню съедят, остальное – ваш гонорар за труды и беспокойство. Ежели, конечно, дадите свое согласие.

– Хммм… Никогда еще не получал гонорар в российских рублях, – задумчиво произнес Холмс. – Что скажете, Ватсон? Проедемся в Россию?

– Почему бы и нет? – пожал плечами доктор. – И, пожалуй, я возьму с собой не один, а два пистолета. Я как раз по случаю приобрел пару отличных армейских револьверов системы «Веблей-Грин» с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Продавец утверждал, что из них запросто можно уложить медведя, которых, по слухам, в России великое множество.