Андрей Жиров - Отступление

      Конечно, кто-то может подумать, что организовать и поддерживать в высочайшей готовности подразделение, разрешая то и дело возникающие проблемы, - не такое геройское дело. Ведь это не бой, не подвиг. Но, конечно, думать так опрометчиво. Безусловно, уметь воевать и воевать геройски - важно. Только ведь война не всегда и уж конечно не только сражения. Не зря бытует ещё с древних времен актуальный по настоящий день афоризм: 'Побеждает подготовленный'. Сохранить силы, обучит и сберечь людей, подготовиться к различным неожиданностям, разработать стратегию - и осуществить всё перечисленное. Вот пример работы - неброской, неочевидной, скрытой за пороховым дымом и огнем войны.

      Основной заслугой Геверциони как раз и стало, что генерал - чужой, фактически, человек - не дал людям потерять веру, пасть духом. Бригада осталась бригадой, даже стала заметно дружнее, крепче - пройденные тяготы, испытания сплотили бойцов. Вот это и есть то настоящее, то важнейшее, что удалось Геверциони.

       Юрию вдруг подумалось: 'Даже сейчас генерал продолжает оставаться символом. Возможно, даже больше, чем раньше...'.

      Однако внутренний возвышенный монолог Фурманова оказался внезапно прерван самым грубым образом. Один из бойцов споткнулся о припорошенный снегом то ли корень, то ли канаву. И с тихим непечатным окриком сверзился носом в снег. Носилки тут же повело в сторону, ощутимо качнуло. Трое остальных, застигнутые врасплох едва удержали равновесие. Затем передний край, лишившийся поддержки, накренился. Юрий сориентировался первым - поднырнул под перекладины. Наконец споткнувшийся пришел в себя, поспешно вскочил на ноги. Фурманов, искоса глянув на бойца, все-таки передал пост, сам вернувшись на прежнее место.

      Вновь потянулись долгие метры по заснеженной тайге. Шаги и мерное покачивание носилок успокоило, сняло раздражение. Постепенно мысли вернулись в прежние русло. С сердечной теплотой Фурманову вдруг вспомнились былые - мирные - дни. Теперь все это уже казалось далеким, несбыточным: привычный, размеренный ритм жизни, устоявшийся уклад. Даже наводившие раньше тоску кабинеты теперь не вызывали неприязни. Что уж говорит, если сейчас высшим комфортам стала сухая, чистая одежда, морозный ледяной душ по утрам и теплая шинель на подстилке из ветоши в палатке ночью. Усмехнувшись мечтаниям, полковник с тоской представил, что война уже навсегда, накрепко вмешалась в его жизнь. Не перечеркнуть. И не только в его...

      Всего несколько коротких дней, а уже потери преследуют по пятам. Уже нет Алисы, нет никого из сотрудников отдела - все погибли на орбите, при нападении, Геверциони ранен. Остались только он - Юрий - и Роберт. Но с другой стороны и это удача - что зря возводит напраслину на судьбу. Разве лучше они чем тысячи менее удачливых, сгоревших в огне бойни? Конечно нет - такие же простые советские люди. Да и можно ли вообще решать: кто лучше - кто хуже, кто более, а кто менее достоин?

      Размышляя так, что-то само собой переменилось в мировоззрении Фурманова. Внезапно Юрий почувствовал, что не имеет права распускаться. Он почувствовал - не на словах - на деле, сердцем ответственность за всех, кто уже погиб. Фурманов понял: теперь нужно жить не только для себя - за всех, кого больше нет. Воевать и победить за них. 'Именно так, наверное, чувствует и сам Геверциони... - решил про себя Юрий. - Отсюда самоотверженность, решимость, внутренняя сила...'

      Внезапно где-то невдалеке, приблизительно на семь-восемь часов раздался отрывистый, тихий треск. Фурманов мгновенно понял: 'Чемезов угодил в засаду'. Чуткий тренированный слух уловил в жарком споре выстрелов отдельные голоса. Больше всего Юрия порадовал слаженный дуэт наших автоматов. Значит, не все потеряно, сопротивляются. Постепенно вражеские голоса стали молкнуть, захлебываться. В конце концов стихли совсем.

      Бойцы, не обладавшие столь тренированным слухом, как у Юрия, проявили вполне объяснимое беспокойство за товарищей. По рядам пошел гулять взволнованный шепот. Фурманов постарался унять переживания, задавить проблему в зародыше. Однако, несмотря на все старания не удалось объяснить что все, должно быть, в порядке. Увы, Юрий и сам до конца не верил - слишком хорошо с опытом научился понимать: война непредсказуема, а часто - коварна.

      Ильин, Лазарев и другие офицеры справились лучше. Где смешком, где трезвым, а где - и крепким словом орудуя виртуозно. 'Недаром Иван Федорович занимает должность замполита... - подумалось Юрию. - С таким умением организовывать людей полковник мог бы и сам, наверное, справится с командованием...' Разговоры в конце концов сошли на нет, ряды подровнялись - бригада продолжила марш. Единственное, что отнюдь не способствовало нормализацию обстановки, так это категоричный запрет Ильина на спасательные операции. Хотя даже некоторые ротные горячо поддерживали начинание подчиненных.

      - Однозначно и категорично 'Нет', - сказал как отрезал полковник. И в этот момент исчезла начисто былая мягкость из голоса, добродушие. - Как временно исполняющий обязанности командира я запрещаю проведение подобных мероприятий.

      В ответ естественно послышалось тихое возмущение: в дискуссии участвовали только офицеры - бойцы же продолжали маршировать, чтобы не терять время. И естественно лейтенанты не рискнули открыто выражать недоверие старшему по званию. Ильин в конце концов оставался одним из наиболее авторитетных и опытных офицеров в соединении.

      Разделяя начинание подчиненных к Ильину в итоге обратился лично Лазарев:

      - Иван Федорович, - тихо произнес полковник на ухо Ильину. - Может не стоит так категорично? Ведь правое дело предлагают...

      - Алексей Тихонович, - твердо возразил Ильин. - Я всячески поддерживаю славные воинские традиции. Мне самому думаешь нравится отдавать такой приказ? Но сейчас совершенно иной случай.

      - Поясни.

      - Охотно... Во первых, сколько ты предлагаешь послать человек для поддержки? Взвод, роту, батальон?

      - Зачем ерничать... - поморщился словно от зубной боли Лазарев.

      - Отнюдь, - совершенно серьезно возразил Ильин. - Чуда ведь не случилось - мы по-прежнему глухи и слепы без техники. И кто скажет точно: сколько может ждать в засаде на месте? Я совсем не в восторге от идеи бросать людей в мясорубку - пусть и из самых благородных начинаний.

      - Спорно весьма... - задумчиво нахмурившись, пробормотал Лазарев. - Все-таки не может быть здесь ни дивизии, ни батальона врага... Да что же здесь им - Москва, честное слово?!

      - Не Москва, - спокойно продолжил Ильин. - Но только тебе не хуже меня известны особенности современного боя. Сейчас как никогда воюют умением, а не числом. Даже взвод, вооруженный по последнему слову стоит часто роты и даже батальона. И именно этого я опасаюсь.

      - Но ведь не было слышно превосходства противника, - нашелся Лазарев. - Огневой контакт вышел весьма скудным. Да и, кажется, именно наши подавили нападавших.

      - Может быть, - кивнув, согласился Ильин. - Только что мешает противнику устроить провокацию, засаду? Вариант простой, но безотказный.

      - Все равно спорно, Иван Федорович... - решительно возразил Лазарев.

      - Тогда еще аргумент. Ответь, Алексей Тихонович - для чего вообще Геверциони и Гуревич организовали разведку?

      - Ну-у... - задумчиво протянул Лазарев. - Во-первых, получить информацию о противнике... А во-вторых, как операцию прикрытия.

      - Верно, - вновь одобрительно кивнул Ильин. - Потому и не могу. Зачем тогда сейчас Гуревич с разведчиками шумит в городе, зачем Чемезов один пошёл на встречу? Именно чтобы ни единым поводом не выдать действия бригады - и без того сейчас чертова куча возможностей нас засечь.

      - Но можно же аккуратно...

      - Да? Это как же? - иронично поинтересовался Ильин. - Нет, никак нельзя спрятать, что подкрепление пришло не со стороны города, а из тайги. Да и не успеют вырваться - наверняка уже по цепочке передали. Я уж очень удивлюсь, если через пару минут не высадится на месте десант с 'вертушек'.

      Несколько минут офицеры шли бок о бок молча. Каждый думал о своем, лица сделались мрачными, суровыми.

      Наконец Лазарев не выдержал:

      - Неужели все-таки ничего не сделаем?

      - Алексей Тихонович, - тяжело вздохнул Ильин. - Единственное, что мы с тобой можем сделать - как можно быстрее довести бригаду до транспортов.

      - Да-а... - задумчиво произнес Лазарев, особе ни к кому не обращаясь. - А Геверциони, пожалуй, нашел бы выход...

      Ильин только усмехнулся в ответ.

Глава 46 

      Приходится честно признать: штурм штаба прошел на редкость успешно - без потерь, даже раненных нет. С самого начала всё шло как по нотам...