Перелом (СИ) - Вадим Львов

— Затем, что им надо показать, что похищение сына, меня не сломило. И я не склонен к сдаче. По крайней мере — сейчас.

— Но…. Если они не позвонят?

— Позвонят. В течении ближайшего часа. Или я ничего не понимаю в психологии злодеев…

Повторный звонок раздался, через двадцать одну минуту…

Сухареву было страшно даже думать, что чувствовал сидящий с закрытыми глазами Небогатов, во время казавшейся бесконечной пыткой временем… Ей Богу, такого ужаса Сухарев не испытывал даже, захлебываясь нечистотами в заполненном трупами киевском коллекторе…

— Полковник, вы рискуете своим сыном! Бархатный баритон, уступил место стальному голосу, привыкшему командовать.

— Да нет, господин «Голос», рискуете как раз вы…Раз пошли на риск похитить моего сына. И звоните по линии засекреченной связи. Что говорит о ваших немалых возможностях. Вернее — ваших работодателей…

Ответа не последовало более пяти секунд. Человек на том конце, был явно выбит из колеи и мучительно думал. Все-таки, похищения людей с последующим вымогательством, не его профиль, теперь это — ясно. Уже хорошо…

— Станция метро «Триумф Белого движения…» (1) Монастырь Спаса Всемилостивейшего…проходите в левую калитку. Вас, встретят. Но, приходите без сопровождения, полковник. Не рискуйте, сыном еще раз.

— Даю слово офицера. Спокойно ответил Небогатов.

— Тогда через час…Левая калитка, Евгений Вадимович…

Повесив трубку, Небогатов повернулся к Сухареву. Его глаза теперь горели лихорадочным огнем действия, процесса преследования, словно у волка, почувствовавшего запах добычи…

Схватив карандаш и вырвав лист из блокнота, Небогатов быстро писал.

— Вот, лейтенант. Тебе задание. Найдешь этого человека. Скажешь от меня! Представишься адъютантом. И все ему расскажешь. Как есть. Только — ему, понятно.

— Так точно.

— Значит так. Никакой нашей засекреченной связи. Скорее, всего нас прослушивают. Найди независимую линию связи, закрытую и позвони нужному мне человеку.

— Но как…сейчас война…Все под контролем. Особенно спецсвязь!!!

Небогатов сморщился.

— Не разочаровывай меня, лейтенант⁉ Мне не нужен тупоголовый громила, мне нужен быстро соображающий в кризисной обстановке офицер. Еще раз, кто был твой покойный отец…?

— Мммм….глава департамента…член коллегии МИД…

Небогатов развел руками.

— И…черт подери, Василий, соображай быстрей. Ставка — жизнь моего сына…

— Господин полковник…у-у… От волнения у лейтенанта снова началось заикание.

Небогатов ткнул его кулаком в плечо, приводя в чувство.

— Я понял!!! Я вспомнил…Евгений Вадимович…отдел спецсвязи министерства иностранных дел… при службе документации и информации…

— Ты сможешь туда попасть, лейтенант?

— Да…да, смогу, точно… Петр Адамович Вишневский, товарищ министра, друг нашей семьи и мой крестник, он поможет…

— Молодец лейтенант! Все, дерзай. От этого зависит не только жизнь моего сына, но и твоя…Запомни это, Василий…

* * *

Калитка монастыря Всемилостивейшего Спаса, что в сотне шагов от Красной Площади, на Никольской улице, открылась без стука, едва Небогатов подошел к ней.

Рослый монах — чернец, с русой бородой и пронзительными глазами, профессионально обыскал полковника и молча махнул рукой в сторону ризницы, мол, проходи.

В ризнице, стояло два вполне обычных конторских стула(1) пахло воском, ладаном и дорогой туалетной водой. На одном из стульев, сидел, сложив руки на объёмном брюхе, натуральный священник с массивным золотым крестом на цепи и теплой, отеческой улыбкой.

— Присаживайся. сын мой. Указал священник на стул, напротив. Бархатный голос отче, свидетельствовал о том, что именно с ним, Женя разговаривал час назад по телефону.

Женя, окинул взглядом скромное убранство ризницы и сел на указанное ему святошей, место.

«Скорее всего, здесь помимо микрофонов, работают минимум две скрытых съёмочных камеры. Надо быть очень осторожным в словах»

— Делах скорбных….

— Довольно, предисловий, отче… оборвал ряженого или настоящего святошу, Небогатов. Давай те перейдем к делу. Ваши требования и условия возвращения моего сына…?

Священник крякнул.

— Быстры Вы, однако, господин полковник. Прямо на ходу подметки, рвете. В голосе священника проскользнули типично каторжные интонации. Которые не скроешь, хорошо поставленным голосом.

«Да ты братец, из каторжан. Но, образован хорошо и командный опыт есть…Из офицеров…. Что-то типа пластуна, лихой человек, в молодости оступился, скорее всего…»

— Быстры, на этом и стоим…Ну так что, о деле поговорим или как?

— Ну о деле, так о деле…Все что вы собрали, о хищениях в Центральном штабе партизанского движения — пускайте в ход. Генерал Алексеев и Верховный, будут вам благодарны. На далее — табу, Евгений Вадимович.

«Вот это — номер. Получается, что целого генерала жандармерии, сливают просто как шестерку. Прямо заговор века, в пешках здесь, генералы ходят»

— Табу? Это как понимать?

— Да как хотите, господин полковник. У вас есть громкое дело, для вашей репутации, громкие аресты и все такое. Вы потешите своё эго, скорее всего, станете генералом в ближайший год. Верховный, будет вами доволен…Этого-достаточно. Дальше не ройте, полковник. А то — зароют вас. Вместе с семьей. Поверьте на слово у нас достаточно возможностей.

Небогатов фыркнул.

— Какой то примитивный шантаж, батюшка.

Тот пожал плечами.

— Какой есть, Евгений Вадимович…

Небогатов, вздохнул.

— Когда вернете сына?

— Как только дадите слово о выполнении наших условий, полковник. Вернем вашего Ярослава, обратно в кадетский корпус. Где взяли…Съездил парень…к веселым барышням, проветрился…

Небогатов, молча врезал говорливому святоше, в переносицу.

Тот подавился словами и рухнул на четвереньки, заливая кровью старый паркетный пол.

Пока он возился, пытаясь встать и хлюпая носом, Женя выдернул ремень из штанов и захлестнул петлю на его шее.

— Ты чего, падла в рясе, шутить надо мной вздумал. Так я тебя, сейчас удавлю и твое подельники про тебя через минуту забудут, дурачок…

Поп начал хрипеть и скрести ногтями по паркету и тут в затылок Небогатову уперся ствол пистолета.

— Оставьте бедолагу, Евгений Вадимович…

Подняв руки, Небогатов сделал шаг вправо, отступая от поверженного противника.

Двое из ларца в хороших костюмах, подтянутые, словно доберманы. На лицах маски, в руках по пистолету. Чья то личная охрана.

— Вы рискованный человек, полковник. Говоривший человек, вышел из стенной ниши, прямо в ризницу.

Борода, трость, лакированные ботинки. Бутоньерка, на лацкане пиджака. Тонкий запах туалетной воды.

— Вы тоже, сенатор. Как нынче дела на Хлебной бирже, Сергей Никодимович?

— Вашими молитвами, Евгений Вадимович.

Ответил сенатор, Сергей Милютин, некоронованный хлебный король России и один из крупнейших экспортеров продовольствия в мире в довоенное время.

Посмотрев на пытающего встать священника, Милютин скривил губы и рявкнул.

— Уберите отсюда, этого дурака. Пойдемте, любезный Евгений Вадимович, в трапезную, отобедаем, чем Бог послал. Здешний настоятель, отец Амвросий дюже хлебосольный человек. Пойдемте, полковник, не стесняйтесь. Заодно о делах поговорим. Вижу, вы готовы к диалогу…и у меня к вам, интересное деловое предложение….

* * *

— А вы отлично держитесь, полковник. Искренне заявил Милютин, опрокинув чарку водки под слабосоленую селедочку с лучком. Не знаю, как бы я себя повел