Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

Он махнул рукой в сторону, куда указывала стрелка на арке, и Нерис разглядела в куче старого сена под хлипким навесом раззявившего рот небритого мужика, который мог в любой момент вытянуть во сне ноги и сильно досадить этим одинокому мулу, грустно жующему неизвестно что.

Нерис ткнула пальцем в том же направлении и отчеканила:

– Я не отдам этому уроду своего коня.

– Присмотри за ним, если боишься.

– Не отдам, сказала.

Мескер почесал бороду и натянул шарф повыше на нос.

– Ну, тогда жди тут. Я быстро. Постарайся никого не убить.

Она состроила ему гримасу и вспомнила, как играла с Басти в зверей у отца в гостях. «Ей нравится, как я показываю волчицу, – подумала Нерис и прижала ладонь к ноющей груди. – Надо рассказать ей о волкодавах».

Когда Мескер ушел, чумазые ребятишки, шушукаясь и прижимаясь к стенам чересчур высоких домов, последовали за ним, а перед Нерис почти сразу возник оборванец постарше.

– Подай, добрая женщина, на пропитание, – проблеял он, оказавшись вдруг на опасно близком расстоянии.

Нерис на всякий случай взяла поудобнее поводья коней. Хоть нищий и подволакивал ногу, двигался он при этом довольно резво.

– Выгнали меня с работничков. Вишь, сломался я больно-больно.

«Рожать больно, – подумала Нерис. – А твоя боль лечится шиной и подзатыльником».

Первое еще требовалось где-то достать – скажем, выдрать наконец держащуюся на честном слове доску из кривой конюшенной ограды, – но ей некогда этим заниматься. Подзатыльник отнял бы всего мгновение, и у Нерис уже зачесалась ладонь.

– Вижу, добрая, вижу, славная, – не унимался бродяга, – да вижу, сердце у тебя болит. Дай монетку мне, горемыке, а я сердечко успокою враз.

Нерис взяла поводья в одну руку, спрятала другую под плащ и быстро вытащила один серебряник.

– Больше не дам, – предупредила она и бросила монету нищему.

Тот поймал ее на лету. «Снова глупость, – тут же укорила себя Нерис. – Ну что попрошайка может знать о Басти?»

Когда он, растерев плевок по лицу владыки Тильбе, насмотрелся на блеск металла и с хитрой улыбочкой потянул грязные пальцы к ее груди, Нерис так разозлилась на него и себя, что пинок получился сильнее, чем она ожидала. Оборванец завалился на спину и подмел лохмотьями с десяток камней мостовой.

«Ну я же просил!» – загундел в голове голос Мескера.

Но нищий умирать отказался. Он вскочил на ноги резвее иного танцора, забыв о своей травме как о досадном недоразумении, и поспешил скрыться за углом ближайшего здания с разрисованными грязью стенами. Бродяга выкрикнул на прощание что-то очень грубое, но Нерис не разобрала слов.

«Берстонь», – подумала она и вздохнула.

С конюшни донесся громогласный зевок.

Мескер вернулся, к счастью, до того, как низкие сизые тучи разродились дождем. Нерис сдернула капюшон, под которым пряталась от редких прохожих, и спросила:

– Что-нибудь узнал?

Чуть-чуть запыхавшийся Мескер помахал перед ней ладонью – погоди, мол – и от души почесал под шарфом.

– Клятая вонь, – посетовал он и с облегчением выдохнул в повязку. Потом опять помрачнел и сказал: – Ничего толкового. Кто-то что-то слышал про заварушку навроде хевсетской, кто-то что-то знает о глухом брожении на севере. Здесь все наши считают, что это какой-то местечковый бунт.

– А царица? Царевны? О них что-нибудь говорят?

– Я спрашивал. Бесполезно.

Нерис не смогла решить даже, хорошо это или плохо. Она поймала на себе взгляд краснощекой девицы, несущей на каждом плече по свертку дешевой ткани, и без особой причины захотела, чтобы девица споткнулась на ровном месте. Когда та споткнулась, Нерис обняла Имбиря за шею и спрятала лицо в белой гриве.

Им еще ехать и ехать, а силы уже на исходе.

Улицы города в мгновение ока взорвались шумом, и Мескер, перебирая что-то в седельной сумке, объяснил коротко: «Занятия кончились». Нерис впервые увидела людей в одном месте больше, чем на хасбаайской летней ярмарке, и, как назло, именно теперь почувствовала разгорающуюся в затылке боль.

Шишка беспокоила ее все меньше, но время от времени голова ни с того ни с сего тяжелела и в густые остриженные волосы будто впивался когтями назойливый дрозд.

Мескер пробубнил над ухом:

– Переночуем? У Брыля есть свободное местечко в углу.

Нерис сделала глубокий вдох и вытянула руку в сторону конюшни.

– Я не отдам этому…

– А, точно, – перебил Мескер. – Тогда поехали.

Нерис полегчало за пределами города – после дождя, в тишине и лучах закатного солнца, свободно касающихся земли. Они снова увидят леса чуть дальше на западе, а пока горизонт чист и прозрачен – в отличие от путаных, рваных мыслей.

Что творится сейчас на севере Хаггеды? Справится ли Геста, готовы ли братья встать с ней плечом к плечу? Кто восстал против царицы Шакти, призвал ли Фаррас к оружию своих соплеменников? Как уберечь от всего этого трехлетнюю девочку?

Что у Басти за мать, которая бросила ее там и умчалась в полную неизвестность?

– Кстати, – сказал Мескер, – в Берстони чума.

Нерис вздрогнула и осадила коня.

– Что? Мы едем ей навстречу?

– Не совсем. Но может и нашу дорогу зацепить, если раньше не выдохнется.

– Где именно?

– Вроде с северо-запада идет на юг.

– Дерьмово.

– Ну да. Ничего не поделаешь. Спорим, это смуглые ее привезли?

– Их же здесь не видели.

– Ну, это здесь. В тех-то краях мы еще не спрашивали.

– Там у тебя тоже есть друзья?

Мескер стянул повязку, продемонстрировав кривую ухмылку, достал из потайного кармана плотный мешочек и, облизнув палец, подцепил оттуда немного муки. Нерис наклонилась, чтобы рассмотреть ее поближе, и втянула носом необычный горьковатый запах.

– Что это?

– Примерно третья часть всех моих денег, – ответил Мескер, сунув палец под вывернутую губу. – Попробуешь?

– Так что это?

– Брыль пообещал истинную благодать. Раньше не обманывал.

Нерис опять принюхалась. Дрянь какая-то.

– Я доверяю только знакомым травам.

– Да брось. Видишь, я принял немного, и ничего мне не сделалось. С щепотки побольше должно пробрать.

– На здоровье. С лошади только сначала слезь.

– Ну что ты будто каменная, – расфырчался Мескер. – Вечно все как надо, в скарбе мешочек к мешочку, в платье нитка к нитке. Ты с детства такая. Мне Танаис рассказывала. Неужели не скучно?

– Нет.

– Всегда заканчиваешь начатое.

– Стараюсь.

– Всегда лицо держишь.

– Мне так положено.

– Всегда благоразумна.

– Да, – сказала Нерис, но тут же осеклась: – Ну, почти всегда.

– Ого. Удиви-ка меня.

– У меня есть дочь и нет мужа.

– Пф-ф! Ерунда какая.

– Не ерунда. Это могло стоить нам союза с Берстонью, – пробурчала Нерис и вздохнула. – Хотя какая теперь уже разница. Я просто хочу к Басти.

– С ней все будет хорошо, – очень просто