Звездная Кровь. Мастер - Анатолий Громов

— нет, требуя ответов! Нехотя, Искандар признал, что с такой точки зрения он и впрямь выглядел подозрительно.

— Это правда, я вернулся один. Ибо другие члены моей команды не были на то способны! Мы отправились в один из далеких октагонов, через серебряный Портал, а когда повернули назад — он уже схлопнулся! Какой-то умелый и злобный Восходящий решил отрезать нас от Райских Садов, оставив в сотнях тысяч лиг от родного дома… — четко и решительно ответил Искандар. — Моя Скрижаль полна сильных Рун, и я мог вернуться даже без Портала, но лишь в одиночку. Я пришел к главе Дома Литаль, взял у него новые Ключи и ушел обратно, выручать свою команду.

— И ты хочешь сказать, что…

— Да! Мои слова могут прийтись тебе не по вкусу, Нимрод, но все же скажу: я подозревал в этом твоего сына! Кельгорн и Алладор изрядно поругались перед нашим уходом, куда сильнее, чем мы с твоим сыном после… Я перенесся к Стреле и говорил с ним. И Кельгорн признался мне в содеянном! — воскликнул рунный мастер. — Я был зол на него, признаю, но не желал смерти, лишь достойной виры… Подумай сам: эта история может лишь усилить твои подозрения против меня, но я все равно рассказал ее! Клянусь Единством, что не имею никакого отношения к смерти Кельгорна!

За спиной отряда бойцов Тессемир сверкнул рунный круг переноса. Один, два, три — и еще, следом. На поляне появились целых шесть Восходящих! Золото и серебро, тусклый блеск иллиума и шершавая коричневая кора железностволов, горящие расплавленным золотом глаза и открытые Скрижали… Эридан Литаль Кел Эррос в окружении преданных воинов пришел выручать своего друга!

Когтистая лапа тревоги разжалась, отпуская сердце рунного мастера. Нимрод Тессемир бросил тяжелый взгляд на прибывших, но упрямо развернулся, продолжая свой допрос:

— Ты хитро плетешь сети слов, Искандар. Очень хитро. Но, коли ты невиновен, объясни, как тогда мой погибнуть мой сын! Стрела — очень хорошо защищенное место. Неподалеку несли стражу его бойцы, а вокруг на многие сотни лиг нет ни одного Восходящего, достаточно сильного, чтобы убить Кельгорна, и не являющегося при этом членом нашей общины… Мой сын был сильным и умелым серебром, с могучими боевыми Навыками и Предметами. Он твердо стоял на пороге золота и только другое золото могло его одолеть! — воскликнул глава Дома Тессемир.

— Признаю честно, меня тоже тревожил этот вопрос, — вежливо отозвался Искандар. — Но, верю, я уже сумел разгадать ответ. Кельгорн любил риск, он говорил мне о путях Истинных, и о жизни на лезвие меча… А еще твой наследник был известен своей любовью к поединкам на Рунах-Аренах. Возможно, он ушел на одну из таких Арен — и впервые встретил там противника, коего не смог одолеть…

— Чушь! — оборвал его Нимрод. — Я же говорю, он стоял на границе золота и был вооружен до зубов! Кельгорн был лучшим бойцом среди нашего молодого поколения! Он не мог проиграть ни одному из низших, волею Незримого попадавших на эти серебряные Арены. Невозможно!

— Полностью согласен, — огорошил своего собеседника Искандар. Кельгорн был силен — я и сам по доброй воле не вышел бы против на него на смертельный бой… Ни одному серебряному низшему не грозит сравниться с твоим сыном! Но неужели в огромном Единстве у Кельгорна не может найтись ни одной родственной души⁈ Неужели он — единственный из кел, кто в принципе ходит на Арены⁈ — с жаром парировал все аргументы Нимрода рунный мастер. — Да, среди кел таких мало, я так не знаю ни одного, но Единство очень велико. Быть может, в этот раз Незримый вытянул для твоего сына черный шар…

Наконец-то Искандар смог разглядеть искру понимания в глазах охваченного горем и гневом золотого Восходящего.

— Это… возможно, — нехотя выдавил из себя Нимрод. — Шансы очень малы, но они есть. Как и шансы на то, что ты пытаешься выкрутиться! — огрызнулся он, но уже без того запала, что был раньше.

— Очнись, Нимрод! Его Клятвы целы, а его разум почти раскрыл тебе истину. В виновность Искандара не веришь уже ни ты сам, ни кто-либо иной! — твердыми шагами вышел вперед Эридан. — Тебя неоднократно предупреждали, как и твоего сына. Арены — азартная игра, в которой всегда есть смертельный риск! Ты можешь доверху наполнить мешок белыми шарами, но пока в нем есть хоть один черный — смерть ходит рядом!

— Быть может, так оно и есть, — пробормотал тот в ответ, — Быть может… Это уже не важно. Я потратил Вызов, скоро мы узнаем правду.

— Твое право, твоя воля. А пока мечи в ножны, живо! — скомандовал Эридан. И не нашлось ни одного кел, способного ему возразить…

— Все будет хорошо, — тихо сказал он, приобняв за плечи Искандара. — Кел-леди Летиция мягко заглянет в твой разум, ты знаешь, она умеет. Клянусь Единством, у нас редко случается что-то подобное, но в Домене нет никого, кто смог бы ей соврать… Нимрод в своем праве, и я очень рад, что вы тут не поубивали друг друга!

— Было непросто, но мы справились, — нашел в себе силы для усмешки рунный мастер. — Признаюсь, после боя с диким золотом я был не готов к еще одной суровой битве!

— Достойно, достойно… Расскажешь после, кажется, начинается, — указал его друг на Нимрода, схватившегося за искусно вырезанный амулет.

Блистательная и опасная, кел-леди Летиция и вправду умела заглядывать в чужой разум очень мягко, но приятного в том было немного. Когда все закончилось, незримый долг Нимрода перед Искандаром прилично вырос.

— Невиновен. Полностью и абсолютно. — строго объявила она результаты своей работы.

Искандар, Нимрод и Эридан сидели в любимом кабинете хозяйки Небесного Чертога. Переместившись туда по зову амулета одного из подчиненных, она поначалу испытывала недовольство, но, узнав о гибели одного из перспективных кел Домена, слегка сменила гнев на милость. Но разгневанный взгляд бездонных зеленых глаз сулил рунному мастеру бездну мучений, коли он и вправду оказался бы виновен… К счастью, его совесть была чиста, что и подтвердила небесная кел-леди.

— Искандар Нумерион, приношу свои искренние и глубокие извинения, — торжественно произнес Нимрод Тессемир. — Чудовищное горе затмило мой разум, заставив подозревать тебя в самом страшном. Если сможешь — прости эту слабость отца, потерявшего единственного сына…

— Понимаю и прощаю.