Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Брат Иованн задумался и снова присел на каменную стену.

– Что заставило тебя так долго, как ты говоришь, искать меня?

– Уфф, – выдохнул Саил и покачал головой в знак того, что путь его действительно был долгим и трудным. – Пламя подвижничества впервые разгорелось в моей душе несколько месяцев назад, когда я услышал о тебе от достойных доверия людей, своими глазами видевших тебя на поле брани, где ты сражался в числе Верных. Ты не побоялся оставить укрытие, пересечь нейтральные земли и броситься в пасть к язычникам. Ты проник в шатер их предводителя и донес до него истину о нашем Святом Ордене!

– Мне не удалось обратить его в нашу веру, – печально сказал Иованн. – Хорошо, что ты напомнил мне о моей неудаче, поскольку я страдаю грехом гордыни.

– Ой! – Саил смутился, но только на мгновение. – Как я уже сказал, прознав про этот подвиг, брат Иованн, я воспылал неутолимым желанием, возвышенным стремлением отыскать тебя и стать одним из твоих первых учеников. – Саил вопросительно приподнял брови. – И правда ли, что ты сейчас направляешься в столицу, к преподобному наместнику Набуру, дабы испросить позволения основать новый религиозный орден?

Взгляд худощавого монаха обратился к далекой башне.

– Однажды, брат, Господь призвал меня наново отстроить рухнувшие храмы из кирпича и камня. Сейчас, как ты и сказал, я был призван восстановить их с помощью людей. – Он повернулся к брату Саилу и улыбнулся. – Если ты желаешь войти в новый орден, когда его утвердят, что ж… Пока я ничего не могу сказать. Если же ты решишь сопровождать меня в столицу, я буду рад обрести в тебе спутника.

Саил вскочил и принялся бить поклоны.

– Несказанно рад и счастлив, брат Иованн!

Когда монахи двинулись в путь, Саил все еще рассыпался в благодарностях. Затем он начал сетовать: скоро ли два брата в вере найдут кров и пищу, места-то вон какие пустынные…

Тут внимание братьев привлек нараставший шум. Их догоняла карета. Небогатая, но сделанная на совесть колымага могла принадлежать как аристократу, так и прелату среднего достатка. Услышав грохот колес по мощеной дороге, монахи сошли на обочину. Четыре резвых ездовых животных влекли карету с приличной скоростью.

Когда карета проезжала мимо, брат Иованн невольно поднял глаза, чтобы разглядеть пассажира. Тот смотрел вперед, так что его лицо было видно только в профиль. Он сидел, положив локоть на раму окна. Судя по всему, это был крепкий мужчина, хорошо одетый, пожилой, с седой бородой, хотя коротко подстриженные волосы по-прежнему сохраняли рыжеватый оттенок. Толстые губы были слегка искривлены, словно пассажир собирался сплюнуть или отпустить пренебрежительное замечание.

– Могли бы и подвезти, – уныло заметил брат Саил, провожая взглядом карету. – Места у них полно. Их ведь всего двое, верно?

Брат Иованн покачал головой. Он не заметил, чтобы в карете был кто-то еще. Его внимание привлекли глаза старика, который, скорее всего, даже не заметил двух пеших монахов. Эти глаза, глядевшие в сторону Священного Града, до которого оставалась еще сотня с лишком миль, были ясными, серыми, решительными… И полными страха.

Покинув праздничное собрание Сектора операций во времени, Деррон Одегард плохо соображал, куда, собственно, он направляется. И только увидев перед собой ближайшую больницу, он сообразил, что ноги сами привели его к Лизе. Да, пожалуй, лучше всего поговорить с ней и покончить с этим.

В общежитии медсестер он узнал, что Лиза накануне съехала, получив разрешение оставить учебу. Сейчас она проходила тесты на профпригодность к другим специальностям и жила в небольшой комнатке, вместе с еще одной девушкой, на одной из непрестижных улиц в верхнем ярусе.

На стук Деррона дверь открыла новая соседка Лизы, которая укладывала волосы. Она сразу ушла вглубь комнаты и сделала вид, что ничего не слышит.

Очевидно, Лиза прочла дурные вести в глазах Деррона. Ее лицо тотчас же сделалось спокойным, точно каменная маска. Она встала в дверях, так что Деррону пришлось торчать в узком проходе, где его толкали прохожие, любопытные и не очень.

– Мэтт… – неуклюже начал Деррон. Никакой реакции не последовало, и он продолжил: – Мы выиграли битву. Берсеркера удалось остановить. Но для этого Мэтту пришлось пожертвовать собой. Он погиб.

Лицо-маска, гордое и твердое, точно щит, слегка поднялось. Лиза посмотрела прямо в глаза Деррону.

– Конечно. Он совершил то, к чему вы его принудили. Я знала, что так и будет.

– Лиза, пойми: я предлагал ему это в уверенности, что у него будут хорошие шансы спастись!

Лиза все-таки не удержала своего щита – Деррон не без облегчения увидел, как ее лицо исказилось. Она произнесла срывающимся голосом:

– Я… я знала, что вы его убьете…

– Господи, Лиза, уж этого-то я совсем не собирался делать!

Деррон с трудом удерживался от того, чтобы сжать ее в объятиях.

Лизу понемногу захлестывало обычное женское горе. Она привалилась к косяку, пряча руки за спиной.

– А теперь… теперь уже н-ничего не сделаешь…

– Доктора старались как могли – бесполезно. А наш сектор не может проникнуть в прошлое, чтобы попытаться спасти Мэтта: это перевернет вверх дном всю историю!

– Ну и пошла бы ваша история!.. Она того не стоит!

Деррон пробормотал какую-то банальность и протянул руку, чтобы попытаться успокоить Лизу, – но тут дверь захлопнулась у него перед носом.

Если бы Лиза действительно была той женщиной, которая ему нужна, он бы остался, размышлял Деррон несколько дней спустя, сидя в своем маленьком, но отдельном кабинете. Он остался бы и заставил бы Лизу открыть дверь – или просто вышиб бы ее. То была всего-навсего пластмассовая дверь, и женщина за ней была живой.

Но при этом женщина, которая действительно была нужна ему, уже больше года пребывала за порогом смерти. А это – дверь, которую не вышибешь. Перед ней можно только стоять и скорбеть, пока не найдешь в себе сил отойти.

Деррон довольно долго сидел в своем кабинете, глядя в никуда, пока не заметил, что на столе лежит официального вида конверт – должно быть, принесенный курьером. Толстый, аккуратный конверт с печатью, адресованный ему лично. Какое-то время Деррон равнодушно разглядывал его, потом взял и распечатал.

Внутри оказалось оповещение о присвоении ему чина подполковника. «За вклад в успехи, недавно достигнутые Сектором операций во времени, и в расчете на то, что вы и далее будете действовать так же блестяще…» И соответствующие чину знаки различия.

Он машинально взял знаки различия, тут же забыл о них и еще некоторое время сидел неподвижно, глядя на древний боевой шлем, украшенный крылышками, – он стоял на