Выжившие - Влад Лей

малознакомых в общем-то типа с явно снятыми с ментов брониками и «Калашами». И тут ты им такая: «Пацаны, а я скоро сдохну и стану зомби. А муж мой куда-то умотал и долго не возвращается. И когда будет — хз, может и пропал с концами». При этом пацаны знают, что муж и ты — любители стрельбы, и у вас тут оружейный склад на пару десятков стволов, патронов и прочего добра. Как думаешь, пацаны просто уйдут или привалят тебя из чистого сострадания?

— Ну…мы же не такие…

— Правда? А если бы она уже была зомби? Ты бы сейчас первый ковырялся в мурлоковских ящиках, радостно примеряя всякое к АКСУ. Потому что Мурлока нет, а добро есть. И мне было бы сложно тебя остановить. Вот только не начинай мне тут по ушам ездить, что ты бы так не сделал…

— Блин, ты как-то это все жестко…

— Я прагматичен, — оборвал меня Вова, — а вот у тебя с башкой какая-то беда. Ты то играешь в сурового сурвайвера без страха и упрека, без терзаний морали, то, как сейчас, начинаешь жаждать помогать всем и вся. Ладно, с твоей башкой мы потом разберемся. Мурлоку мы координаты оставили, если объявится — сможет с нами связаться. С его радиостанцией можно легко за полсотни километров пробиться, а уж до нас — вообще говно вопрос.

Радиоузел Мурлок собрал сам, на базе какого-то китайца, и постоянно модернизировал, так что от оригинала там ничего не осталось, но зато эта штука действительно работала где угодно, ловила кучу диапазонов и позволяла связаться в радиусе действия с кем угодно — хоть с ментами, хоть с военными, хоть с потерявшимися в горах тупыми страйкболистами.

Проспект, к которому мы ломились, назывался Ленина, и найти его оказалось действительно несложно, хотя без знаний нашего бывшего проводника мы раз пять утыкались в перекрывающие дороги блоки, так что приходилось возвращаться и плутать в узких переулках в поисках другого проезда.

И все же выехали. Ну а до цели мы добрались уже сильно за полдень.

Лагерь был организован людьми, явно понимающими что-то в фортификации на мой дилетантский взгляд. Выставленные в шахматку бетонные блоки перекрывали последние метров сто дороги к нему, не позволяя разогнаться и подъехать быстро. В конце этого «проезда», упертого в ограждение стадиона, вместо створок ворот стоял старенький БРДМ-2, нацеливший свою башню с двумя пулеметами на визитеров. Учитывая то, что проспект Ленина, подходящий к стадиону, абсолютно прямой и ближайший дом стоит на расстоянии метров триста — КПВТ и ПКТ, стоящие у БРДМ в башне, являются ультимативным средством уничтожения всего живого. Ну, пока у них БК (боекомплект) не закончится.

Когда мы приблизились, башня чуть дернулась, поувереннее беря нас на прицел. На ее верхушке зажегся яркий, слепящий прожектор, заставивший меня прикрыть глаза ладонью, и усиленный громкоговорителем голос с командными нотками потребовал остановиться.

Ну, мы не гордые, остановимся. Все равно если что — нас тут вмиг положат. Я уверен, что в укрытиях из мешков, которые я заметил за решетчатым забором, сейчас сидит во временных огневых точках далеко не один стрелок с автоматом или типа того, и целится в нас. Изрешетят сразу, даже не станут тратить редкие патроны для пулеметов.

Наши «Жигуль» и «Ока» стали, как вкопанные.

Глава 31

Отбракованный

Впрочем, издеваться над нами никто не собирался — похоже, это была отработанная методика приема и проверки посетителей: уже через пару минут к машинам вышла группа из трех бойцов в типовом зеленом камуфляже с маскировочными пятнами, вооруженные стандартными армейскими АК-74М. Двое стояли по бокам, контролируя все внутри машин, а тот, что был с погонами капитана, подошел к водительской двери моей тачки, бросил быстрый взгляд вовнутрь и спросил самое тупое, что только можно было вообразить:

— А вы, собственно, кто такие, уважаемые?

— Блин. Марсиане мы, не видно, что ли? — фыркнул я. — Тарелка сломалась. Вот, ищем, где бы гравицапу починить. У вас нет? Мы заплатим КЦ.

— Ха-ха! Юморист! — скорчив на лице подобие улыбки, ответил вояка, а затем вновь посерьезнел. — Так, еще раз спрашиваю — вы кто, и что тут надо?

— Люди мы. Узнали, что у вас тут лагерь для беженцев. Сами мы не местные, из Приморска. Там чудеса творятся, мертвые пошли, видать, локальный страшный суд. Вот и приехали, думали, что тут безопасно, тут ковчег строят. А вы прожектором светить, бардаком грозить.

— Слушай, ты, Петросян-самоучка, — прорычал вояка, — я очень терпеливый, но и моему терпению может прийти конец. Или говори нормально, или валите отсюда на хер!

— Ладно, ладно! Что ж вы такие суровые то, мужчины? Вы что, военные? — не удержался я от подначки. — Еще раз. Мы из Приморска, нас пятеро, два программиста, две девушки — врач и бухгалтер, и ребенок — брат врача. Прослышали, что тут будет эвакуация в Ахтияр и дальше, на материк. Хотели узнать, можно ли и нас забрать.

Капитан, явно раздраженный моими шутками, обвел меня, мой броник, охотничий АУГ внимательным взором и, вздохнув, сказал:

— Можно. Но на территорию нельзя даже с охотничьим оружием, его придется сдать. Если есть продукты — их тоже надо передать, нам вас всех кормить. Ну и сразу говорю: если есть укушенные — не пропустим. Так и знайте. Назад тоже хода нет — нечего шастать тут. Все ясно?

Я кивнул, мол, все понятно.

— Но прямо сейчас даже не буду с вами морочиться, — меж тем продолжил вояка, — через час приедет конвой из пяти автобусов с окрестных сел, с ними и пройдете. А сейчас сдавайте назад от КПП до начала бетонных плит и ждите там.

Мы выполнили распоряжение сурового военного человека и отогнали тачки подальше. Все вылезли и Анька накинулась на меня:

— Зачем ты его злил? Они нас из-за этого сейчас и не пропустили!

— Ну и отлично, — ответил я, Просто великолепно! Я не собираюсь отдавать этим молодцам все наши стволы и жратву. Так что сейчас мы отъедем спокойненько, перекинем все добро в «Жигуль», оставим минимум в «Оке», потом на ней вернемся. А «Жигули» с запасами постоят, чисто на всякий случай. Вдруг что не так пойдет? У нас по крайней мере не пропадет добро. Поняла?

— Ну вроде, — кивнула Аня, — но ты же слышал. Им кормить чем-то людей