Фрилансер. Вольный копейщик - Сергей Анатольевич Кусков

— Командор — всем! Общий сбор и готовность к погрузке — четыре часа. Мы вылетаем. Домой, в столицу!

— С богом! — перекрестила меня Сильвия и мелко задрожала.

— Ярослав, — вызвал я условно главного в польском легионе. — Слышал, общий сбор?

— Так точно, Командор. Все слышали, парни и так были на старте — собираемся.

— Для вас отдельный приказ. Мы полетим чуть другим составом. Всё уже готово, поднимай парней и двигайтесь к двадцать третьему терминалу.

— Понял, Командор. Разреши задать вопрос о цели? Понимаю, это может быть секретной информацией, но мне нужно будет распределять бойцов по машинам и подразделениям, и что-то им говорить. Хорошо бы самому понимать поставленные задачи.

— Да никакой особой задачи, — усмехнулся я. — Просто я лично поведу вас, ваш полк будет… Как это грамотно сказать, моим гвардейским? Преторианским? И с учётом того, что враг будет выцеливать именно меня, стараясь зря не бить по остальным, мы летим отдельно, и вылетаем чуть раньше. И если что, нам придётся туже всех. Вы можете отказаться, но раз вы сами хотели привилегий — то их нужно заработать, на что я и даю вам шанс.

— Принял, Командор. — Судя по голосу, поляк успокоился — думал, всё куда хуже и я их отдаю на убой. — Личный состав будет готов в течение часа.

— Действуем.

Да, не армия у нас. У них. У всех нас. Эх, война гражданская, какая ж ты сука и стерва!

А ещё… Боже мой, как же я от всего этого устал!

Глава 13

В прекрасное далеко я начинаю путь

Глава 13. В прекрасное далёко я начинаю путь

Смерть не повод нарушать присягу!

(девиз дредноутов Астартес, WH40000)

Полк. Усиленный. Очень сильно усиленный — более двух тысяч человек личного состава. Но всего лишь полк. И этот полк, один единственный, забрал на себя шесть десятков машин из найденных по всей планете трёх с половиной сотен. Остальные машины повезут двадцать четыре тысячи со всей сопроводиловкой и машинерией, и это только первая волна. Почему так много? Потому, что для своего отряда я сделал «исклюзифф» — пустые транспорты, просто летящие с нами в ордере. Без груза. Без людей на борту. Потому, что если в полёте у кого-то откажет техника, эта «птица» должна будет перехватить неисправную машину и тащить следом. Ибо любой конвертоплан, вывалившийся из ордера и ушедший вниз на посадку, выдаст наше расположение, а это конец маскировке, конец операции. И, скажу сразу, мера оказалась оправданной — буквально сразу, через три часа после взлёта, отказала первая машина. Ещё через шесть — вторая. И ещё через одиннадцать — третья. Всего мы лишились шести машин, но на «Антаресе» две смогли починить — те стали в строй и далее завершили операцию, то есть могло быть восемь. И нет, техники по результатам осмотров и разбирательств заверили, что это не диверсия. Просто… Да, венерианское качество, но никто не эксплуатирует машины так, как мы, в экстремальных даже для Венеры условиях. А первая машина, вывалившаяся из ордера почти сразу — так это ж тяжеловоз, предназначенный для карьерных экскаваторов и перевозки руды, «какой техосмотр, летает — и ладно, сеньор принц» — это цитата. За машиной просто плохо следили, а наши технари, готовившие «птиц» к полёту, не всемогущи.

Итак, мы взлетели по плану, через три с половиной часа, и ещё полчаса кружили вокруг Самары в подоблачном слое — ждали отстающих, медленно поднимаясь выше и выше, где воздух сильно разреженнее, меньше подъёмная сила, а значит и износ механизмов адовый. После же влетели в облачный слой, по которому и двинулись, зигзагами, конечно, в сторону Альфы. Пятьдесят — пятьдесят пять километров… Это прилично даже если отмерить путь по поверхности. Но когда осознаёшь, что всё это расстояние ПОД тобой, и ни дай бог движок откажет…

А ещё на этой высоте летают парящие над планетой острова — стартовые площадки космолётов, некоторые производства, научные станции и боевые платформы системы ПКО, включая памятную «Сигму». Испаноязычное население Венеры обижается, когда их называют словом «лапута», ругается на Джонатана Свифта, которого, возможно, мир помнит только благодаря этому слову и испанской обиде, но именно из-за оной обиды, чтоб насолить, наверное, весь мир с упоением летающие острова называет именно так. Да и у нас, если честно, прижилось со временем. Поначалу слово типа сленговое, в прикол. «Где работаешь?» «На ла путе», то есть женщине нетяжёлого поведения. Учитывая венерианский специфический менталитет, формировавшийся тогда же, не удивлён таким «приколам». Так или иначе, но Свифта мы хоть и помним, нещадно ругаем, но острова лапутами называем.

У семьи Феррейра много таких островов. Где-то что-то перерабатывают, где-то контейнерная площадка для упаковки грузов с поверхности, подготовка к дальнейшей отправке. Есть и законсервированные площадки — то есть пустые, без рабочих, с уймой ценнейшего для нашей задачи свободного места. Но с последними, к сожалению, не повезло — далеко все, пришлось сделать остановку на рабочей. На которой, по согласованию с Сильвией и их службой безопасности, заранее отключили транспондеры и все системы связи. Вообще все. Мы только готовились к штурму телецентра, а туда уже вылетел конвертоплан со специалистами и оборудованием, а главное, клановой группой захвата, которая должна в нужный момент обеспечить отсутствие лишней связи и наш приём. На лапуте полно рабочих (пятьдесят шесть человек если быть точным), мало ли у кого какая дурь в башке, так что ребята полетели серьёзные, с серьёзным же заданием. Ибо повторюсь, один сигнал на сторону, и нас раскроют, а это конец операции. И других вариантов не увидели — по пути из Самары в Альфу «Антарес» — единственное место, где можно сделать остановку и не быть обнаруженными. Венера большая, как говорится, а приземлиться в облачном слое негде. Альтернатива — делать крюк ещё в сутки (а итого в несколько дней), лететь к другой лапуте, и тут я хоть оптимист (иначе бы не затеял эту авантюру), но не до такой степени. И так за трое суток потеряли шесть машин из шестидесяти, по краю прошли.

Итак, мы летели в облачном слое, сбившись в кучу, рядом друг с другом, в режиме радиомолчания. Облака это не панацея, в них можно что-то разглядеть и почувствовать сканерами и сенсорами, но надо знать, куда именно смотреть, а небо большое. Планета же у нас — пустыня,