Завтрашний царь. Том 2 - Мария Васильевна Семенова
Завтрашний царь. Том 2 читать книгу онлайн
Долгожданное продолжение истории о братьях, начатой романами «Тайный воин» и «Царский витязь»!
Второй десяток лет длится зима, постигшая мир после космической катастрофы. Всё свирепее метели, всё беспощаднее морозы, но люди живут, путешествуют, отстаивают каждый свою правду…
Линии судеб героев неуклонно указывают на город Шегардай.
Сюда прибывает официальный престолонаследник: успешное правление в городе, где когда-то властвовал его отец, должно открыть юноше дорогу к царскому трону. На праздник стекаются самые разные люди, в том числе потешники-скоморохи. Кто заподозрит, что молодой витязь, охраняющий лицедеев, тоже имеет право на державный венец?
Хромой раб, творец удивительных песен, решается на побег. За стенами Шегардая у него остались недоделанные дела, неотданные долги…
А бесконечными морозными пустошами бегут на лыжах два тайных воина. Они везут на север запечатанное письмо. Быть может, в нём приказ о расправе над семьёй их сгинувшего наставника?
– Проконал, смириться не может, – слышались голоса.
– Взялся, ишь, лютовать!
Светел поправил сбитую шапку.
– У твоего человека нет чести. Вечор обещал, наутро забыл.
– Не было того! – отрёкся Петеряга.
– Было!
Новожилич оскалился:
– Может, и послухов назовёшь?
«А бают, во дворцах лжи гнездовье, – глядя на подошедшего Кербогу, вздохнул про себя Светел. – Среди бояр сановитых… – Вспомнил Зорку-шибая и совсем загрустил. – Что я у вельмож делать буду, если в простом поезде суда найти не могу?»
– Стало быть, слово против слова, – рассудил Злат. И вдруг улыбнулся. – Что сдумаем, дружина?
«Дружина! – молча скривился Светел. – Не по мерке кафтан…»
– У Богов совета испросим, – с готовностью подхватывая игру, отозвались поезжане.
– Испытать надобно.
– Кто опередит, тот и прав!
«Да я! Хоть до Шегардая тропить! С каждым в очередь! Костьми лягу…»
– Вверяешься ли моему суду, дикомытушко? – спросил Злат. Речь строгая, а в глазах смех.
Светел ответил сразу:
– Вверяюсь.
«Кому ещё, как не родне…»
Петерягу Злат не стал спрашивать. Работнику хозяйский суд первее всяких иных. Петеряга сам подал голос:
– Тропить с ним больше не встану, батюшка. Скучно!
– Какое тропить, – отмахнулся Злат. – Опять раздерётесь. Вот что! Сроку вам отмериваю трое дён. После того мне споёте каждый по песне. Чья выйдет пригожей…
Петеряга надулся, а поезжане стали смеяться:
– Куда противу дикомыта, они все гусляры.
– И со скоморохами водится, поди, наторел.
– Наймита Петеряге! Наймита!
Вперёд шагнул кудрявый парень, сказал звонко и носко, изобличаясь певцом:
– Я за Петерягу предстану.
– А дикомыту скоморох помогать будет?
– Не по совести…
«Чья б корова мычала!»
– Сам за себя постою, – буркнул Светел. – Без краденой помощи обойдусь!
– Болтай больше! Кто поручится?
– Я поручусь, – вмешался Кербога. Под руку увлёк Злата прочь. Шепнул на ухо. Вынул что-то из ворота, показал на ладони.
– Мне довольно слова этого человека, – громко объявил вернувшийся кровнорождённый. – Он не станет помогать дикомыту ни советами, ни подсказкой, и на том всё. А теперь живо тропить, не то к празднику опоздаем!
Светел хмуро спросил:
– Гусельки дашь побренькать, дядя Кербога? Позволишь на мой лад перестроить? А то новые у меня ещё не разыграны.
Скоморох молча кивнул. Светелу показалось, что Кербога был как бы уже не с ним. Со Златом был. Не с ним.
Суд о песнях
Три дня в поезде только и рядили что о Божьих судах. Нынешний затевался больше для смеха, спасением от дорожной тоски, но люди смаковали старины. Кровавые поединки, виселицы для проигравших!
– …С петлёй на шее сидел, пока наймит бился…
– …Тот меч с рукой обронил…
– …Сказал: «Крив!»
– …И самого тот же час на релью!
– …И наймита, и видоков с послухами…
Внимали Кербоге, знавшему деяния андархов так подробно, как выскирегским выходцам и не снилось.
– Пока двое бьются, все позоряне должны стоять в тишине, чтобы ни словом, ни выкриком бойцов не смутить. Кто откроет рот, получит кнута, а первые Гедахи, бывало, смертью казнили. Когда вершат поединок, любое стороннее слово есть ворожба…
Светел тоже послушал бы, но неволей смирял любопытство. Он никогда ещё не творил песен к сроку. Дома, на беседах, всё было иначе. Вынес обществу красный склад под свежий наигрыш – хвала гусляру. Не вынес – обойдёмся вчерашними, нам ли унывать стать. А тут? Гадай ещё, что новожилич родит! Бойся прометнуться с ответьем! Вспоминай, как перед коготковичами краснел, на снасть гудебную заглядевшись!..
Мысль бежала по кругу и вновь улетала в Твёржу, потому что там было тепло. Взмывала и билась в чёрные стены, непроницаемые для зова. «Изнанкой вывернусь, а брата найду. За руку возьму, домой поведу! – Он тщетно воображал Сквару взрослым, в зеркале памяти жил подросток. – Что же спеть тебе, брат, чтоб морок развеялся? Чтоб узнал ты меня, голосу отозвался?.. Моя земля, где песням не смолкать… там ждут братишка, бабушка и мать… погоди, ещё малыш Единец да Искра-сестрёнка… Их тоже в песню вместить? А сглазят злодеи?»
Светел тропил, принимая и отдавая черёд, кормил оботуров, сам что-то ел, не зная ни голода, ни утоления. Ловил за хвосты невесомо порхающие слова. Укладывал в строки и отчаивался: золотые пылинки меркли, оборачивались трухой. Вечером, в скоморошне, мешал спать хозяевам, крутил гусельные шпенёчки.
Пробовал такой и этакий лад.
Нанизывал созвучья…
Словесная труха плыла жижей болотной…
Путевой болван не подвёл. На третий день поезд выбрался к очередному кружалу. Здесь было всё как всегда. Печное тепло, торжок в сенях, снедный дух поровну с крепкой вонью развешанной на просушку одежды. Людской гул, скрип длинных скамей…
И предивные пути, коими странствуют вести.
Две ближние деревни откуда-то успели прослышать о состязании гусляров. И чуть не всем миром прибыли на негаданный праздник.
За огородом кружала курились жилые возки. Кто-то споро достраивал снежные мурьи, кто-то ставил войлочные шатры. Ребята и храбрые девки бегали с блюдами, приспешничали в поварне, мыли горшки. Лишь бы завтра не за дверью тесниться, лишь бы в повалушу пустили!
Светела взяла тоска, над ухом зазвучал голос Крыла: «Руки-сковородники, голос тележный… Куда лезешь? Иди лыжи уставляй, к большему не дерзая…»
«А дерзну, – погнал призрака Светел. – Костьми лягу!»
Поймал такой же невменяемый взгляд кудрявого парня сквозь пар от яств на столе. Светел даже не разведал, как звали новожилича. Вдруг исполнившись бесшабашного веселья, с каким суют голову в петлю, он улыбнулся в сорок зубов и подмигнул супротивнику.
Божий суд был хоть и потешный, но обставили его по всей строгости. Чтобы память была, чтобы перст с важностью воздевать, рассказывая домашним.
Наутро, когда суровые тучи тронуло разбавленным алым, в кружале никто уже не спал. Из повалуши вынесли столы, оставив лишь скамьи по стенам, а лавку под божницей застелили чистыми полавочниками – для почёта.
Злат вышел в суконнике, строчённом зелёными и чёрными нитками. Привёл Кербогу, с которым последние дни их редко видели врозь. Отвергнутый сын и низложенный жрец сообща почтили печной огонь куском пирога. Вместе поклонились святым ликам в углу. Бок о бок воссели на стёганые подушки, а справа и слева поместились Гудим, хозяин кружала, деревенские старцы. Златовых поезжан и молодых местничей набилось без счёта, сидя, стоя, как повезло. В сенях взвизгнула девка, кого-то выкинули за дверь, но всё быстро стихло.
Ибо посередине мытого пола стояла скамеечка.
То ли царский трон, то ли плаха для казни…
– Простите нас, Мать Земля, Отец Небо и ты, Владычица Справедливая! – начал кровнорождённый. – Сошлись мы к вашей Правде взывать под тёмным земляным кровом, без солнечного пригляда, бегучей водой не умытые, четырьмя ветрами не благословлённые! В сём кривы, да что поделаешь. Многие обычаи покинула Андархайна, но от закона не отбежала. Встаньте передо мной, тяжущиеся!
Светел с новожиличем вышли и преклонили колено, признавая право Злата судить. Оба осунувшиеся, натянутые, красноглазые от недосыпа.
– Да услышат выси небесные, глуби земные, буйные воздухи и негасимый огонь, – продолжал Коршакович. – И вы слушайте, люди, несущие память земную. Вот перед вами истец,
