Тепла хватит на всех 3 - Сергей Котов

подключил свой перевод, так что я всё понимал. — Наверняка до многих из вас в эти дни доходили странные и даже тревожные слухи о том, что происходит на станции. С чем может быть связана изоляция двенадцатого сектора? Почему пятый причал тоже закрыт? Верно?

Он улыбнулся и выдержал паузу, оглядывая присутствующих. Потом продолжил.

— Как говорится, в бумажный пакет невозможно завернуть огонь! Сегодня с Земли мы получили разрешение на раскрытие информации для персонала станции, которая имеет огромное значение для всей нашей цивилизации! — старший полковник чуть выпятил грудь, видимо, чтобы придать большее значение моменту. — Итак, разрешите представить: майор Алданов Евгений Викторович. Первый человек, побывавший за пределами Солнечной системы. Посетивший иной обитаемый мир и наладивший контакт с иной цивилизацией!

Среди присутствующих прокатился вдох удивления. Теперь все взгляды были устремлены на меня. И это было крайне некомфортно. Я не привык к такому вниманию! К тому же меня накрыл жесточайший приступ комплекса самозванца. Я ведь не какой-то там космонавт, который всю сознательную жизнь готовился к важнейшей миссии. Не моральный идеал, на который следовало бы ориентироваться. Я простой вояка, со своими скелетами в шкафу. Что будет, если теперь кто ни попадя начнёт копаться в моей биографии⁈

У меня даже голова пошла кругом от такой перспективы. Хотелось провалиться на месте. Однако Чжан, глянув на меня, видимо, по-своему истолковал выражение моего лица.

— Вы хотите что-то сказать? Пожалуйста, не смею вас больше прятать! — улыбнулся он, отступая в сторону.

«Эй! Возьми себя в руки! Это ведь всё снимается для истории!» — мысленно окликнул меня Вася. Как ни странно, его вмешательство действительно помогло: оторопь спала, я взял себя в руки, кое-как собрался с мыслями.

«Сначала поблагодари их!» — продолжал помогать Вася.

«Это дело!» — согласился я.

— Здравствуйте, дорогие коллеги! — сказал я.

Полная тишина, от которой воздух вот-вот захрустит. Кажется, даже дерево гинкго за моей спиной — и то внимательно на меня смотрит.

— Большое спасибо за тёплый приём.

Снова тишина. Потом послышались первые разрозненные хлопки, перешедшие в аплодисменты. Джан с доктором Бай тоже хлопали, улыбаясь. Кажется, вполне искренне.

После этого все присутствующие заговорили одновременно: спрашивали меня о программе, о дороге, о корабле, о Нарайе — обо всём сразу. Чжану стоило больших усилий снова навести порядок. И вот уже тогда, при помощи Васи, я очень коротко, без лишних подробностей и описания происходивших на Нарайе событий описал историю своего путешествия.

В завершение этого мероприятия каждый обитатель станции подошёл ко мне и пожал руку. Ладонь после этого ощутимо ныла.

Затем все разошлись по рабочим местам, а Чжан и Лиля повели меня дальше, знакомиться со станцией. Наверно, она бы произвела на меня ещё большее впечатление, если бы теперь каждую минуту я не думал о том, что ждёт меня на Земле после приземления.

Возвращение

Сообщение между Лунной базой и Землёй было организовано с помощью целой флотилии многоразовых кораблей-челноков. Причём движение по этому маршруту было плотным: на Луне добывался крайне редкий гелий-3, на котором работали новейшие термоядерные реакторы и некоторые редкоземельные элементы, богатые залежи которых открыли в полярных областях естественного спутника. В обратном направлении шли припасы и оборудование — всё-таки форпост в необитаемом мире без атмосферы почти невозможно сделать полностью автономным.

Плюс большое строительство на Лунной орбите, для обеспечения которого тоже были задействованы челноки Лунной базы.

Строить собирались флотилию релятивистских кораблей-автоматов с термоядерными реакторами на борту. Но вовсе не для того, чтобы таким примитивным способом пытаться добраться до других звёзд. Задача была чисто практической: вернуть и уничтожить споры, которые «рептилоиды» успели запустить в дальний космос.

Теоретически новые технологии давали возможность таким кораблям достигать скоростей, в сотни раз превышающих те, на которых летели примитивные лоханки со спорами. Кропотливая работа с архивами позволила выявить запуски и параметры траекторий всех подозрительных объектов, информация о которых была недоступна широкой публике.

И всё же, несмотря на имеющийся транспорт, мне предстояло вернуться на Землю на борту «Севера-1». На Земле решили, что так будет лучше. В чём-то они, возможно, и были правы — вот только мне снова предстояло лезть в консервную банку на несколько дней.

Корабль не был рассчитан на повторный взлёт после возвращения — раскрываемые стартовые ступени были сброшены на Нарайе. Да, какой-то запас горючего на борту имелся, но его было недостаточно для того, чтобы взлететь с Луны и обеспечить безопасные манёвры на околоземной орбите с последующим вхождением в атмосферу. Поэтому за то время, пока я находился на карантине, местные умельцы приспособили бустеры, которыми обычно «выталкивали» припасы и оборудование на орбитальную стройку.

Со стороны это выглядело так, будто «Север-1» сел на связку красных вытянутых воздушных шаров. Конструкция не выглядела слишком надёжной, однако даже Вася заверил меня в её безопасности.

Оставалось лишь дождаться подходящей орбитальной конфигурации для старта. Ближайшая ожидалась через двенадцать часов, так что сразу после экскурсии я снова отправился в тот же отсек, где проходил карантин — потренироваться перед полётом и отдохнуть как следует, наслаждаясь свободой движений.

Чуть позже я выяснил, что ради меня отселили с десяток человек. Они вынуждены были перебраться к коллегам в комнаты. Конечно, узнав об этом, я пытался убедить Чжана, что люди могут вернуться уже сейчас. Ведь карантин снят, зачем терпеть неудобства ещё одну ночь? Но начальник Лунной базы был непреклонен: распоряжение о выделении отдельного отсека действует вплоть до моего отбытия.

Уже за ужином Вася, пообщавшись с Ваней сказал: «Полковник просто не хочет, чтобы на базе в коллективе появились скрытые конфликты. Для людей много значит быть рядом с собой. Если бы кто-то плавал с тобой в одном бассейне или находился в одной сауне — разговоров было бы на несколько месяцев!»

«Ясно», — мрачно ответил я, снедаемый дурными предчувствиями относительно моего возвращения на Землю.

Не рассчитывал я на славу. И не хотел её. Теперь, получается, придётся жить «под стеклом», будто я музейный экспонат какой… к тому же, совершенно неясна перспектива дальнейших полётов. По слухам, Гагарина больше не пускали в космос — именно из соображений безопасности. Чтобы не потерять национальное достояние.

Да и о возврате к моей прежней профессии не могло быть и речи. Разве что податься куда-нибудь в частную контору, такие ведь наверняка сохранились. Получается, у нас теперь будет совсем как на Нарайе…

Ночью мне приснились родители. Такие сны случались всё реже и реже. Если поначалу они