Паладин. Свет и Скверна - Илья Романов

одинокую слезу с щеки. — Я рада, что с тобой всё хорошо! — тут её взгляд посуровел. — Но нам предстоит долгий разговор! Твои гулянки меня до инфаркта чуть не довели!

Я приподнял бровь от такой резкой смены тона её голоса, а вот сама девушка спустя пару секунд удивилась. Видать ожидала какого-то ответа, но я молчал.

— Кхм, Светлана Константиновна, вам нужно кое-что знать… — обратился к ней старый целитель.

Дальше же, пока они общались между собой, я подошёл к окну и рассматривал виды. Всё же красивое утро в этом мире, чем-то напоминает мой родной мир, ведь там тоже одна звезда.

Лучи солнца осветили открывшейся моему взору двор… небольшого поместья. И судя по особняку, которому нужен ремонт, паре зданий на территории и разбитого фонтана у позъездой части, частично выкорчеванных деревьев, кучах валяющихся в разных местах стройматериалов, дела здесь идут из рук вон плохо. Никакого порядка, никакой дисциплины. Вон, две небольших группы бойцов покинули обшарпанное, немного накренившееся набок здание, одетые в какие-то костюмы. Их расхлябанный внешний вид и настрой, с которым они медленно перешли на бег во главе с каким-то парнем, мне не понравился. Что это за стадо баб, а не воины? Никакого ровного строя, зевки и помятый внешний вид! Да за такое я бы их сгноил, устроив марш бросок от степей Рамарина до Унгорских Гор! В полном снаряжении!

— Безобразие, — пробубнил я, повернувшись к девушке и старику. К их разговору подключилась и женщина. — У вас не воины, а полное дерьмо.

Вся троица повернулась ко мне и если на лицах целителей было лишь лёгкое недоумение, то вот девушка испытала весь спектр от шока до неверия.

— Вот, вы сами видите, госпожа, — вздохнул старый целитель, кивая. — И всё же, я считаю, что время поможет. Господину нужен отдых и, надеюсь, он всё вспомнит. Я ещё проведу вечерний осмотр, понаблюдаю за ним, и сообщу вам.

— Благодарю, Сергей Михайлович, — рассеяно кивнула незнакомка и, подойдя ко мне, робко взяла за руку. — Пойдём, Вить… Там Тамара Геннадьевна сегодня на завтрак твои любимые оладья испекла. Ты же хочешь кушать?

Наверное, впервые за время перерождения, мне захотелось понять здешний язык. Хотелось узнать, кто эта девушка и почему её голос столь печален, в глазах дикая усталость, несвойственная её возрасту, а в душе застыла боль. Что же она пережила, и как это связано с прежним хозяином тела? А то, что эта связь была я не сомневался. Слишком сильно резонировала печать. И раз я занял место этого юноши, то обязан отдать ему хоть какой-то долг. Так будет справедливо. Так будет правильно.

— Я не знаю, кто ты, дитя, — позволил я себе улыбку, вместо вечной хмурости. Сжал её ладонь и посмотрел в кристально чистые зелёные глаза. — Но отныне твоя чистая душа больше не познает печали и страданий. С сего дня, ты и твои близкие под защитой Августа Солариса, боевого капеллана Ордена Паладинов! И пусть дрожат от ужаса те, кто мыслью или делом осмелится навредить вам! Таково моё слово!

* * *

Разруха и упадок. Именно это я увидел, когда незнакомка с чистой душой привела меня в дом, где устроила небольшую экскурсию с понятной целью. Похоже, местные решили, что у меня амнезия, что только на руку. Я же молча следовал за девушкой, которая после моих слов в обители целителей как-то странно на меня поглядывала, то и дело поглаживая свою ладонь, за которую я её держал, когда дал клятву.

По первому впечатлению снаружи мне показалось, что особняку нужен ремонт, пусть и не капитальный, но достойный. Но внутри я убедился — это ошибка. Тут нужно всё менять, ломать старые полы и стены, в которых зияли дыры. Было видно, что редкие слуги и хозяева пытались хоть как-то привести это место в подобающий вид, но без особого успеха.

Два этажа здания, наверх вела скрипучая лестница с обшарпанными перилами. Большинство комнат закрыто и мебель в них упакована в прозрачную плёнку за ненадобностью. На каждом этаже два нужника и купален, что для такого маленького дома вполне достаточно. Большая гостиная, где находилась самая дорогая мебель из всего увиденного. Пара диванов, круглый стол, да камин с редкими портретами на стенах. Людей на них я не знал, а девушка не стала заострять внимание.

Мне показали и комнату прошлого владельца тела. Жил он на широкую ногу, никаких жёстких условий. Кровать с балдахином, удобный кожаный диван у стены, несколько шкафов и разные приблуды от горшков с цветами до всякой хрени в виде портретов безумных художников на стенах. По левой стороне висело небольшое чёрное устройство с чёрным зеркалом внутри, обрамленное рамкой из того же материала, как и дверь обители целителей. Массивный стол у окна, на нём письменные принадлежности раскиданные в хаосе и беспорядке. И ещё какая-то металлическая книга, непонятного мне вида с эмблемой в виде откушенной груши на лицевой стороне.

— Узнаешь что-нибудь, Вить? — с беспокойством поинтересовалась девушка, пока я прохаживался по комнате и, остановившись у стола, взял рамку с картиной внутри. Похожую я видел у того мертвеца в кошеле.

С неё на меня смотрела семья из пяти человек, а на фоне этот самый особняк. Трое маленьких детей, старшая из которых похожа на девушку за моей спиной. Средним же был пацан — так, появились первые догадки — а младшенькая сидела на руках у красивой черноволосой женщины в белоснежной платье и шляпкой на голове. Рядом с ней, держа руку на талии, стоял широкоплечий мужчина с невозмутимым лицом. Шрам на левой щеке добавлял ему воинственности, а холодный взгляд, которым он взирал с картины, выражал готовность принять любой вызов судьбы.

— Это мы пять лет назад, — незнакомка, а теперь, похоже, «моя» сестра, подошла и встала по правое плечо. — Это наш отец — Потёмкин Константин Валерьевич, а это мама — Потёмкина Елизавета Александровна. В девичестве Леонтьева. Вот ты, — уголки её губ приподнялись. — А это я и Любава. Помнишь, Вить?

Я знал, что она спросила, даже не понимая её языка. Чувствовал это, но промолчал с ответом и это сказало за меня всё, что нужно. Девушка тяжело вздохнула, взяла из моих рук рамку и поставила обратно на стол.

— Пойдём, — указала она кивком на выход. — Слуги должны были уже подать завтрак на стол.

Мы спустились по