Работа над ошибками (Puzzle) - Андрей Русланович Буторин

мог пояснить какой-нибудь момент. Наконец старик твердо и совершенно трезво сказал:

— Сегодня уже поздно, а завтра утром пойдем на место происшествия. Неплохо будет, даже очень желательно, если с нами пойдет твой племянник Павел. Надеюсь, он не откажется рассказать мне подробно о явлении, свидетелем которого он стал?

— Думаю, не откажется, — ответил Алексей, а сам подумал: «Завтра, похоже, тоже срывается мое дело…» Странно, но при этом он не почувствовал никакого раздражения или сожаления. Напротив, ему стало вдруг интересно: что же действительно произошло сегодня близ Никольского?

Глава 5

Наутро Алексей проснулся как огурчик — не болела голова, не было никакого похмельного синдрома. Не мучили его прошедшей ночью и снежные кошмары, напротив — сон был по-настоящему здоровым и крепким. Странно, но впервые за восемь с половиной месяцев, он проснулся не с болью в сердце и не с пустотой в душе, а с мыслью, что его ждет что-то хорошее.

Алексей сразу вспомнил о вчерашней договоренности с Митричем и начал быстро одеваться. Тетя Вера уже подоила корову и возилась теперь у печи с чугунами и кастрюлями.

— Ты чего в такую рань вскочил? — оторвалась она от своих ухватов. — Опять что ль на рыбалку собрался?

Алексей почувствовал в голосе тетки добродушные нотки — вчера он, хоть и пришел заметно навеселе, но не закатывал пьяных рыданий, не бегал за «добавкой», а вместе со всеми попил чаю перед сном, рассказав даже пару каких-то забавных историй. Тетя Вера в ответ пошутила: «Почаще тебе, видать, надо к Митричу ходить». К тому же «отошла» к вечеру Лиза — помогли, видать, заговоры Агнии — и хоть не смеялась вместе со всеми, но уже разговаривала и вела себя нормально.

— Тетя Вера, Митрич вчерашней историей заинтересовался, — честно ответил Алексей, так как врать ему совершенно не хотелось, — просил показать то место, где ребята вчера напугались. Пусть Пашка с нами тоже сходит.

— Чего там старому дурню надо? — заворчала тетя Вера. — Парнишка и так напугался вчера, куда его опять тащить? Да и рано еще, пусть хоть выспится!

— Бабушка! Я уже не сплю! — выскочил из спальни Пашка в одних трусах и майке. — Можно я пойду с дядей Лешей?

— Да что вы придумали-то? — уже всерьез рассердилась тетя Вера. — Что там тебе вчера пьяница этот старый наговорил?!

— Тетя Вера, он не пьяница! — мягко, но строго ответил Алексей. — Михаил Дмитриевич — бывший ученый, он хочет попытаться во всем разобраться.

— Кто ученый — Митрич? — всплеснула руками тетка и засмеялась, но вдруг осеклась. — А кто его знает — может и ученый, все вон книжки читает… Правда ученый что ль?

— Правда, тетя Вера, — серьезно сказал Алексей.

— Гляди-ко! — покачала головой тетка. — Ну, идите, раз ученый… — и тут же снова прыснула: — Митрич — ученый, ну анекдот!

Дверь в избу Митрича была, на удивление, открыта. «Видать, ждет нас уже старик, не терпится ему!» — подумал Алексей и зашел в сени. Пашка попытался было прошмыгнуть следом, но почему-то — он и сам не мог позже сказать, чем это было вызвано, предчувствием, что ли? — Алексей не дал племяннику войти.

— Подожди на улице, — сказал он. — Мы быстро, Михаил Дмитриевич уже собрался, наверное.

Пашка спорить не стал — утро выдалось прекрасное и встречать его на свежем воздухе было более чем приятно.

Алексей же, постучавшись в дверь, ведущую из сеней в избу и не получив ответа, пожал плечами, но все же открыл и эту дверь. В жилище Митрича царила тишина. А еще там еле уловимо пахло чем-то неприятным, вроде тухлых яиц или вообще — испорченной пищи. Алексей огляделся в первой комнате, бывшей также и кухней. Все в ней было как вчера, только посуда после вчерашнего застолья была вся вымыта и расставлена в подставку-сушилку, а стол тщательно вытерт от крошек и пятен. «Аккуратный старик!» — уважительно подумал Алексей, но отсутствие хозяина начало его уже тревожить.

«Может, спит еще Митрич? — мелькнула утешительная мысль. — Все же выпили вчера по поллитре на брата, а ему ведь уже годков-то…» Но опять же какое-то шестое чувство уже не шептало, а вовсю бубнило, что произошло нечто нехорошее. Очень нехорошее! Но Алексей все-таки зашел в кабинет-спальню, чтобы просто окончательно убедиться в отсутствии Михаила Дмитриевича.

Что сразу же бросилось в глаза Алексею — диван, на котором, видимо, обычно и спал Митрич, был расстелен для сна, более того — подушка и одеяло были смяты: старик не просто приготовился спать, он уже успел если не поспать, то полежать в своей постели! А потом что-то заставило его встать и срочно, не заправляя даже постели, одеться и куда-то уйти. Хотя, стоп! Одеться он тоже не успел! Вот висят, перекинутые через спинку кресла, вчерашние футболка и джинсы!

Тут Алексей вспомнил, над чем так потешались деревенские жители — о «цивильном» туалете Митрича. «Пошел дед ночью по нужде, а там сердчишко прихватило!» — пришло на ум очень убедительное объяснение. Но Алексей чуял, что и там не найдет старика, хоть и ринулся тут же в туалет-пристройку. Так оно и оказалось!

«Ну куда же, куда он еще мог деваться? — заметался Алексей по темным сеням. — Ночью, голый, куда он еще мог пойти?!»

Алексей снова вернулся в избу и присел на лавку возле печи, нервно барабаня по полу ногой. В ответ на это что-то стало металлически позвякивать в такт ноге. Алексей посмотрел вниз: ноги его стояли аккурат на крышке от погреба, а позвякивало железное кольцо, служащее ее ручкой.

«Погреб!» — холодом шибануло в мозг, и в который уж раз за последние минуты предчувствие Алексея дало о себе знать. Но теперь оно подсказывало, что догадка верна.

В темноту погреба уходила крутая деревянная лестница. Внизу ничего не было видно. «Где-то вчера Митрич включал там свет!» — вспомнил Алексей и увидел на стене возле печи два выключателя. Щелкнул одним — зажглась лампочка в самой печи, щелкнул другим — погреб озарился светом. Чувствуя, что сердце стало колотиться раза в два чаще, а по хребту скатилась холодная струйка пота, Алексей начал медленно спускаться вниз.

Погреб состоял из двух ярусов. На первом, менее глубоком и, соответственно, менее холодном, хранились на полках и стеллажах стеклянные банки с соленьями, стояли вдоль стен мешки с картошкой, висели связки лука — короче, все то, чему чрезмерный холод противопоказан. А на нижний ярус вела еще одна лестница. По ней, хоть температура явно приблизилась уже к нулю, если не ниже,