Под ласковым солнцем: Ave commune! - Степан Витальевич Кирнос

Юноше стало ещё страшнее от того, во что может выродиться Давиан. Он уже встал на путь службы Директории, когда стал льстить всем и вся и явно стремится намного глубже проникнуться в таинства или даже… мистерии этой страны, превращая свою душу в дух слепого преклонения. «Мистерии» – проговорил испуганно юноша, боясь, того что их ждёт дальше.

– Добро пожаловать в коммуну №17 беженцы под вопросом, – раздался отовсюду добродушный женский голос, ставший чем-то выразительным и ярким посреди всего марша серости и невзрачности, царивший вокруг. – Вы прибыли в Народно-Партийный Совет Улья №17 для получения вами статуса младшего бесклассового бесчинного неполного партийца, как следует из переданного протокола. Скоро вам дадут ваше партийство, то есть связь между человеком и партией.

– Партийцами? – спросил Давиан. – То есть? Мы вроде не в партию вступаем, – и тут же Давиан, чтобы исключить всякое непонимание и возможность оскорбления сделался мягким. – Мы можем просто чего-то не понимать, не знать, как устроено в вашем развитом обществе и поэтому не могли бы вы наполнить наши убогие умы знанием о том, что сейчас будет?

– Да, беженцы, – на этот раз заговорил уже мужской голос. – Вам стоить запомнить, что Директория Коммун не государство, но страна, где правит народ и выражение её воли – Партия. Каждый, будь то беженец или новорождённый, принимается сразу в Партию и поэтому она становится не просто проводником воли народа, а им самим. Всё в воле народа и делается по его согласованию, и без его демократического ведома ничего, даже в жизни одного человека не произойдёт.

– А кто нам тогда будет выдавать… партийство?

– После проведения опроса вас на предмет достаточной коммунистичности, заслушивания всех партийных и народных мнений, после всех прений и споров, пройдёт народное голосование, на котором всё население нашего Улья проголосует за принятие вас в свой состав.

– А как же Партийно-Народный Совет? – уточнил Пауль. – Разве он не имеет полномочий по приёму?

– Совет может задавать вам вопросы, объявлять повестку собраний, как представитель высшей просвещённости, а также убеждать народ в своей позиции. Но последнее слово за людьми.

– То есть будет голосовать всё население Улья? – спросил Давиан. – И мы станем полноправными членами Директории?

– Именно, но не совсем. Вы сможете пока беспрепятственно передвигаться и принимать участие в жизни Улья №17 и не более того, так как весь народ Коммун не давал своё согласие на полную интеграцию. Через полгода будут поданы уже на всенародное голосование списки тех, кто под вопросом на абсолютное принятие и народ за вас проголосует.

– Но… но… – не находит слов Пауль решает ничего не возражать, формально отпустив. – Что ж, демократичненько… нормально.

– Я понимаю ваше удивление, но мы живём в обществе равных партийцев, где всё, вплоть до самых незначительных деталей решается обществом, соблюдая принцип абсолютной демократичности. Всё должно решаться в соответствии волей народа. Так была построена Директория Коммун, тем она и живёт!

– Как они это решат?

– Сейчас большинство жителей Коммуны наблюдают за вами через телевизионную передачу «Народные Выборы Улья №17» с пультом голосования, а некоторые голосуют по специальным телефонным приложениям. И они по итогу за две минуты решат вашу судьбу. Всё у нас высокотехнологично и создано для быстрейшего проведения народной воли в действие.

– А почему вы с нами говорите на новоимперском? Я думал, тут этот язык не изучают.

– О-о-о, юноши, его знает большая часть нашего Улья из-за близости к потенциально-стопроцентному врага – Рейху. Мы не можем не знать наречия нашего противника.

Пауль на мгновение окунулся в воспоминания и нашёл в памяти случай, как ему выдавали паспорт гражданина Рейха, и усмехнулся своим мыслям. Десятки документов, несколько инстанций и в конце всего этого комиссия – священник, представитель Культа Государства и два или три человека из различных министерств. Но даже они были обучены и знали все тонкости бюрократического процесса по выдаче документов, а здесь кто их принимать собрался? Кто им будет выдавать… партийство? Народ, который в этом не мыслит? И сейчас их судьбы зависят от того, насколько всё понравится… народу? Для Пауля это стало чем-то странным и даже диким, когда твою судьбу решают на всенародном голосовании.

«Получается какая-то… диктатура народа, тоталитаризм его решений» – пробежало мельком в мыслях юноши, и тут же было отброшено приятным громогласным женским голосом:

– Но всё, нам пора начинать. И прежде чем мы откроем заседание, я обязана зачитать Вступительную Коммунию к первопартийцам, которые создали Великую Коммунистическую Партию.

«Коммунию» – встрепенулся от изумления ум Пауля и пустился в возмущение. – «К первопартийцам? Да у них тут самый настоящий культ, это же… религия без Бога. Они бы ещё сказали литанию к первосвященникам, ничего бы по смыслу и не изменилось», однако юноше приходится оставить внутренний бунт и слушать напев:

– О первопартийцы, взываем к вам, чтобы в нас была мудрость ваша, чтобы мы учились у вас, и чтобы постигла нас слава ваша. Первопартийцы, пусть имя ваше бережёт нас от противника всякого и да спасёт нас вера Коммун от всякой ереси религиозной или государственной!

Литания окончена и на амфитеатр опустилась вуаль тишины, что через полдесятка секунд была отброшена звонким вопросом, раздавшимся в одноголосье из десятка колонок:

– Согласно протоколу вы прибыли по причине идейного побега из Рейха, связанного с несоответствием с вашими ценностями, это так?

– Да, – робко отвечают парни. – Так.

– Однопартийцы, предлагаю перевести причину из бегства в идеологическое преследование людей-приверженцев коммунистической идеологии. Так мы можем показать народу, что наши будущие партийцы – жертвы режима Империи на юге. Что скажет Совет?

«Вот вы как определяете повестку» – про себя усмехнулся Пауль. – «Вот так из беженцев мы становимся несчастными жертвами идеологического преследования. Хороши полномочия Совета».

– Товарищ Земан, соглашусь с вами, – колонки выдали чей-то хриплый голос. – Так мы покажем общественности важность новоприбывших в плане идейного противостояния с Рейхом.

– Товарищ Александр, – заговорила какая-то девушка. – Помимо этого, хорошо будет для Партии, а значит и народа, если мы введём их в статус младшего бесклассового идейного неполного партийца и поставим на работу пропаганды отвратительности идеологических противников Директории.

– Согласен товарищ Вероника. Только не думаю, что юноши понимают, кем им придётся стать.

– Так ребята, – обратилась девушка, – вам нужно будет первое время рассказывать народу о том, как плохо живётся в Рейхе, о том, как он ущемляет свободу и преследует всех коммунистов. Естественно, на основании Народного Декрета о Равенстве вам не будет никаких материальных преференций, но можете надеяться на почёт людей их добродушие.

«Чем это отличается от Культа Государства, что чернит другие страны и