Дженнак неуязвимый - Михаил Ахманов

этого завещания время, и таится оно среди гор, лесов и в иных местах, дожидаясь, когда дети взрастут и поймут, где у клинка острие, а где - рукоять.

   - Дети выросли, и время пришло, - отозвался Менгич, пристально глядя на Дженнака. - Все-таки, мой лорд... прости мое любопытство... ты можешь поведать, кто, когда и где показал тебе такую сферу?

   - Не могу. Не могу, но передам тебе другие слова того мудреца. Он говорил, что мудрость должна сочетаться с осторожностью, ибо для детских игр меч слишком остр, а громовой порошок слишком опасен... Понимаешь?

-’ Да, - прошептал старик. - В знании о Неощутимом скрыты огромные силы, и если повернуть их не к добру, а к злу, мир увянет и падет с древа жизни как высохший лист... Об этом предупреждал тот мудрый человек?

Дженнак молча кивнул и поднялся. Мысли его метались подобно вспугнутым чайкам над берегами Хайана; он чувствовал, что должен обдумать увиденное и услышанное, поразмышлять над тем, как достался умельцу-росковиту один из яшмовых шаров Чантара и кем мог оказаться принесший его арсоланец. Но Менгич, к которому Дженнака проводил Нево Ах-Хишари, являлся лишь первой остановкой в Эммелитовом Дворе, слишком обширном, чтобы осмотреть его за день. А хотелось увидеть все! Или хотя бы самое главное.

До вечера Дженнак и Нево бродили среди приземистых корпусов, сложенных из серого кирпича и укрытых, насколько возможно, под ветвями деревьев, спускались в подземелья, осматривали наземные сооружения, вдыхали воздух, насыщенный то выхлопными газами, то острым привкусом озона. Телохранитель Венец, встретивший Дженнака во Дворе, не преувеличил - здесь трудились сотни умельцев и искусников. Не все, конечно, были мудрецами, но в каждом горел огонь познания; в одних разгорался мощно и ярко, в других чуть тлел, все же давая плоды, пусть не такие чудесные, как учение о Неощутимом. Кехара Ди из Рениги увековечивал изображения на пластинах со светочувствительным слоем, которые, при помощи особых зелий, переносились затем на бумагу; китанец Гун Та занимался веществами, похожими на кость или черепаший панцирь, но при нагревании текучими, как металл - из них делали легкую мебель, перегородки, ткани, посуду и изоляцию для проводов; нефатец Ут работал над станком для сверления железа и камней; Вечер Чинчатаун, потомок атлов и россайнов, изобрел немыслимое, небывалое: судно, способное нырять и плавать под водой - правда, пока в бассейне. В мастерской Фалтафа из Норелга, учителя Нево, ревели моторы, а чуть подальше, в особо прочном бункере, три фалтафовых помощника готовили сихорн - самый чистый, какой только есть на свете.

В таком горючем нуждались многие, и сам Фалтаф, и Вечер с Утом, и Градич, творец необычных воздушных машин. Его конструкции не походили на боевой крылан или воздухолет с газовой оболочкой, хотя, как и крыланы, относились к аппаратам тяжелее воздуха. Крыльев у них не было - вернее, крылья вращались над кабиной, и винтокрыл, как назвал его Градич, мог взлетать и приземляться вертикально.

Самое высокое здание о трех этажах принадлежало Лига Праде, беглому аталийцу. Его помощники трудились внизу, изготовляя хитрые детали из металла и стекла, наматывая медный провод на большие барабаны и занимаясь приборами для измерения эммелитовой силы. Верхний этаж загромождали стойки с десятками стеклянных баллонов, в которых тлели огоньки, бухты толстых кабелей и распределительный щит - устройство с множеством лампочек, рукояток и шкал измерителей. Над крышей возносился лес металлических шестов с проволочными решетками, напоминавшими корзины, глядевшие на все стороны света. Прада утверждал, что с их помощью можно генерировать разные волны, и одни распространяются до горизонта, а другие многократно обегают земной шар, отражаясь от верхних слоев атмосферы. Этот новый метод связи поразил Дженнака; пользуясь им, можно было общаться с людьми на любом континенте и даже с кораблями в океане. Усевшись перед панелями щита, он оглядел россыпь цветных огоньков и произнес:

   - Твое умение чудесно, достойный Прада! Но с кем ты беседуешь? Ведь говорящий с тобой должен иметь такое устройство, я не ошибаюсь?

   - Не ошибаешься, мой милостивый тар. - Лиго Прада, тощий, смуглый, настоящий аталиец с юга полуострова, титуловал Дженнака таром, как положено в Ибере и Атали. - Но моя установка - опытная и потому большая, а три передатчика поменьше уже находятся у моих покровителей, и при каждом есть обученный умелец.

   - Кто же они, эти покровители?

   - Вожди Мятежного Очага. Связь им нужна в первую очередь.

   - Но все они в Роскве или в Россайнеле, - заметил Джен- нак. - До Шанхо и городов Эйпонны расстояния намного значительней... Если желаешь, я отправлю передатчик в Хайан на корабле, чтобы ты проверил дальность связи.

   - Да хранят тебя боги, тар Джакарра, но в этом нет нужды. -

Прада хитро прищурился. - Все уже проверено, и не единожды - уже три года я поддерживаю связь на дистанции в половину земного экватора. Мои покровители щедры, и за это время я усовершенствовал аппаратуру... Теперь можно ловить хоть голоса из Великой Пустоты, если кто-то или что-то в ней таится!

Дженнак приподнял брови.

   - Ты отослал передатчик на другой континент?

   - Нет. В Эйпонне тоже додумались до этого способа связи.

К счастью, не аситы, потомки шакала!

   - Кто же?

- Я не могу об этом говорить, светлый тар. Завтра приедет вождь Чегич, и лучше, если ты спросишь у него.

Стемнело, и Дженнака проводили в гостевой дом, где нашлась ванна с горячей водой, а после нее - обильный ужин и мягкая постель. Вытянувшись на ложе, он почувствовал усталость - не столько от проделанной дороги, ходьбы по Двору и хоганам умельцев, но, скорее, от избытка впечатлений.

Он мог считаться неуязвимым, но неутомимым точно не был, а в этот день пришлось увидеть многое и о многом говорить. Из-за этого сон бежал от Дженнака, и не было рядом Чени, ее нежных рук, ее спасительных объятий, ее чарующего запаха... Он лежал на спине и, глядя в потолок, вспоминал колдовские глаза Айчени, теплоту ее губ, прикосновение пальцев, но постепенно мысли его повернулись от шелков любви к более загадочным предметам.

Этот яшмовый шар... Был ли он в самом деле из тех, показанных ему Чантаром?.. Сферы могли дублироваться - скажем, для надежности; чем их больше, тем вероятнее, что одна из них попадет в нужные руки. С другой стороны, шар принес арсола- нец, и вряд ли это другой экземпляр той памятной записи... Записи, не чуда и не колдовского раритета! Дженнак уже не был столь неопытен, как в давние времена, и понимал, что шар