Ферма - Елена Федоровна Янук

первая, больше подходит. Может, ну ее… привезем ему ту, а эту оставим себе?

Вот этого момента я боялась больше смерти.

Я незаметно потянулась к ножу, мне неважно как, но живой я им не дамся!

Тот, что держал за волосы, в последний момент резко встряхнул меня в воздухе, так что я чуть не осталась без головы. Но, придя в себя, я вновь забарахталась, стараясь вырваться.

Тот, что держал меня, довольно отозвался:

— У него таких, как та дылда, как грязи под ногами. Эта поинтересней будет. Принц приказал ту, что в доме, значит, привезем обеих. Ясно? Я не хочу за нарушение приказа идти на корм каннибалам.

— Ну ты зануда… я же добра нам хотел… — Второй прозрачноглазый с ненавистью на меня посмотрел. И с алчностью. Не знаю, как ему удавалось это совмещать, но выглядело именно так.

Я замерла, не понимая, что за принц и зачем ему кто-то из дома Георга?

Вывернув руки за спину, толкая, меня почти снесли по лестнице вниз. Двигаться было невыносимо, вывернутое сочленение плеч ломило безумно.

Заплаканная Красотка стояла внизу под охраной трех бойцов.

Я прошипела ей гневное: «Дура!» и прошла мимо.

Нас повели через подвалы.

В конце, у самых ворот все было в крови, но трупов уже не было.

Наших охранников они добили. Лекку убили раньше. Стариков уничтожили. Никого кроме тех, кто сейчас спит в убежище, в живых не осталось.

Нас вывели наружу. Здесь у площадки перед воротами стояло много больших машин. Боевых, и просто для перевозок.

Связав нам руки, Красотку и меня закинули в багажник большого вездехода, похожего на тот, что был у Георга. Группа из пятнадцати бойцов погрузилась в него, другая группа села во второй вездеход, и мы поехали.

Чтобы не плакать, радуя упырей, я вдавливала ногти в кожу ладоней, физической болью отвлекаясь от боли куда более сильной. Той, что рвала грудь хуже медвежьих когтей.

Мы ехали долго.

Упыри всю дорогу веселились, вот только шутки у них были злые, они издевались друг над другом, а потом смеялись над тем, кому больно.

Красотка громко стонала, рыдая и сожалея, зачем она убежала с корабля, вызывая у меня дикое раздражение. Единственная радость — ее никто не слушал, видимо считая, что это нормально, что она просто ноет и жалуется.

Мы ехали уже сутки. Связанные руки совсем затекли и вызывали сильную боль. Губы полопались. За это время нас только раз выпускали в туалет. О еде или воде для пленниц никто не думал, хотя сомневаюсь, что в меня могло что-то влезть.

Я полностью ушла в себя, больше не в состоянии выносить упыриного гогота. Если это продлится еще немного, просто сойду с ума. И это будет освобождение! Потому, что как жить в этом мире после фермы Георга я не знала.

Весь этот период моей жизни на Сронтавской ферме, теперь казался мне частью какого-то безумного сна. Невероятного, странного, доброго и интересного настолько, что просыпаться не хотелось.

Георг, несмотря на все наши споры, показал мне, как это, быть человеком с чувствами и достоинством. Корбан, продемонстрировал, что вокруг много добрых людей, кем бы они изначально не казались. Марина — как можно быть по-настоящему сильной, среди тех, кто гораздо сильнее тебя, а Милана окружила опекой, научив заботиться о других. Лекка продемонстрировал благородство, показав, главное — уважать себя, не позволяя себе опуститься до трусости, подлости и самосожаления...

Они одарили меня бесценными дарами. Тем, что нужно, чтобы остаться человеком и не стать скотом. С одной стороны мне хотелось жить, с другой стороны малодушно сбежать в безумие или даже смерть, чтобы не чувствовать боли и забыть о страданиях.

Наконец к вечеру второго дня поездка закончилась. Из крошечного окошка багажника можно было видеть только бетон и кирпичную кладку большого здания, перед которыми остановились машины.

— Ну вот, мы и дома… — отозвался один из упырей, открывая дверь. Это был лысый, что предлагал меня взять себе, вручив принцу Красотку. Он выскочил из машины, открыл ключом ворота и распахнул створки, после чего машины въехали на территорию.

Там, в окружении охраны с каменными лицами, будто их кто-то слепил из неживой голубой глины, стоял уже известный мне упырь, беловолосый с мутными глазами. Старый знакомый Георга.

Они охотились за фермой почти год, пока не получили желаемого. Тот упырь, что меня поймал, вышел и отчитался перед мутноглазым:

— Генерал, мне приказано быстрее доставить ее принцу. Это его личный приказ!

Упырь, что сидел за рулем, наблюдая за отчетом бойца, у кого-то спросил:

— Чего он хочет? — Тот, что сидел рядом равнодушно отмахнулся. — Наш Марко развлекается… Теперь приказал привезти в целости и сохранности девку из господского дома с той фермы. А там их оказалось две, мы доставили обеих. Теперь не знают, какую именно нужно было.

— Вот у кого жизнь хорошая… — завистливо проворчал водитель. — Еды до хрена, баб в доме табун, а он еще собирает себе по фермам новеньких.

— Заткнись… у него и охраны много, быстро болтуну замена найдется… — рыкнул третий.

Все затихли.

Наконец к машине подошли два охранника и, распахнув двери, вытащили нас с Красоткой на гладкий асфальт.

Мы действительно оказались внутри большого двора перед огромным четырехэтажным домом. Впереди была мраморная лестница, ведущая к красивому входу с высокими дверями и охраной по сторонам. Из-за темноты я ничего особо рассмотреть не успела.

Нас под конвоем повели за мутноглазым упырем внутрь большого дома. По длинному коридору вели быстро, я кроме толп охраны ничего разглядеть не успевала.

В конце нас завели в большой зал. С колоннами и огромными картинам на стенах. Играла музыка, горело много света. В нем было полно красиво одетого народа, стоящего полукругом перед одним упырем, тем, что сидел.

Меня презрительно толкнули на пол, за крайнюю у входа колонну, выставив вперед Красотку. Упыри в зале затихли, ожидая реакции того, кто сидел в кресле.

Я подтянула ноги к себе, села прислонившись спиной к холодному мрамору колонны, и перевела дыхание. Меня полностью устраивало и очень радовало то, что я не вызывала интереса у присутствующих. Это все хорошо, но отсюда мало видно.

Беловолосый с мутными глазами почтительно поклонился тому, кто сидел в большом кресле и начал доклад. Тот, кто был здесь главным, не знаю, принц он или кто, но перед ним все склонялись, встал и направился к нам.

Красотка, словно оправилась от усталости и боли,