Отцовский трон - Наиль Эдуардович Выборнов

Навстречу нам выбежал еще один отряд крымчан, но эти были вооружены, как положено: щитами и мечами. Захватчиков было с полтора десятка, среди них было трое людей в настоящем доспехе, и я отметил их, как самых опасных.

Однако нас было в четыре раза больше, да и волнение уже ушло. Оно ушло с того самого момента, как я пустил кровь первому из крымчан, сменившись боевой яростью. Хорошей такой яростью, которая придаёт тебе стойкости, а твоим ударам силы. Без такой ярости и воина не бывает, об этом мне говорил еще Игнат.

Два строя столкнулись, напротив меня оказался один из доспешных крымчан. Он бросился на меня и принялся наносить удар за ударом. Я отражал их и уклонялся от такого бешеного натиска, мечи зазвенели и звон этот снова стал складываться в музыку.

Два удара я принял на клинок, еще три – на щит, а от последнего уклонился, резко изогнувшись назад. Мой соперник был хорошим воином, и драться он явно умел. Думаю, он был большой шишкой среди крымчан, и именно он вел в бой этот отдельный отряд. Тем лучше будет для меня, если я сумею вывести из боя одного из крымских командиров.

Почти забытое ощущение охватило меня. Я вспомнил, каково это – слушать музыку боя и управлять ей. Вспомнил все свои бои, когда мне удавалось воспользоваться этим тайным умением, роднившим меня с отцом, который, по словам Игната, тоже умел это делать.

И я принялся менять эту музыку под себя. Отбил в сторону клинок своего противника, проскользнул вдоль него и самым кончиком меча взрезал сухожилия на руке крымчанина. Тот вскрикнул, но меча не выронил, а быстро перебросил его во вторую руку, после чего бой продолжился. Но на этот раз действовал он аккуратнее, уже не бросался в атаку, как до этого, а больше оборонялся. На моем пути еще не встречались воины, способные драться обеими руками, но и этот был не из таких. Перехватив меч левой рукой, он стал гораздо медленнее, чем до этого. К тому же он был ранен, с висевшей плетью правой руки на землю бодрой струей лилась кровь.

Я сделал подшаг вперед и ударил его щитом в туловище, а когда он поднял руки, чтобы закрыться, привычно ткнул его мечом подмышку – единственное уязвимое место, до которого можно добраться, не проламывая доспехи. Провернул, выдернул клинок.

На крыше соседнего строения что-то мелькнуло, и я вскинул щит. Как раз вовремя, чтобы принять на него прилетевшую стрелу, срикошетившую от металлического умбона.

– Ян! – заорал я, поворачивая голову. – Лучники!

Но боярин Ян и без меня знал, что делать. Новики, которые не были связаны боем с крымчанами вскинули самострелы, несколько раз щелкнули тетивы, и с крыши посыпались люди. Я сделал шаг в сторону и встал напротив следующего из крымчан, который дрался с бояричем Никитой.

– Этот мой, Олег, мой! – прокричал тот, но не успел.

Я долбанул захватчика ногой под колено, а когда тот запнулся и упал, полоснул его по горлу. Боярич Никита, тем не менее, не стал останавливаться и рубанул сплеча, отделив голову крымчанина от туловища. Меня снова окатило кровью, но на этот раз я не успел прикрыть глаз, и весь мир окрасился в красный цвет.

Сквозь пелену я увидел, как Ефим получил стрелу прямо в горло и завалился на землю. Тут же еще одна стрела прилетела и Женьке, но ему повезло, потому что он качнулся, и она попала в плечо. Обломив хвостовик, он снова бросился в драку.

Следом упало двое людей из присоединившихся ко мне наемников, которых я отдал под командование Никиты. Если ничего не сделать, то лучники нас всех перестреляют. Почему бездействуют стрелки?

А они не бездействовали, просто крымчане избрали единственную верную тактику: попрятались за конек крыши, и высовывались только для того, чтобы выцелить очередную цель и выстрелить.

Кое-как я протер глаза, и тут меня толкнуло назад. Стрела прилетела прямо в нагрудную пластину доспеха, оставив на ней глубокую царапину, я прикрылся щитом, и тут же еще две стрелы пробили мой щит, уже больше напоминавший ежа.

Похоже, что крымчане поняли, кто командует нападением и решили сосредоточить свою стрельбу на мне. Это было мудрым решением с их стороны, но мне совершенно не хотелось пробовать себя в качестве мишени. К счастью к этому времени последний из крымчан, что пытались задержать нас, упал. и я со спокойной душой заорал:

– Стена щитов! Живо!

Прошло несколько мгновений, и мы встали в отработанный на сотнях тренировок боевой порядок, выстроив стену из щитов. Теперь достать нас стрелами было невозможно. А наши стрелки могли прятаться за нами же, и стрелять.

Тетива лука боярина Яна хлестко ударила о наруч. Ему удалось достать стрелой одного из крымских лучников. Следом выстрелили и братья лесовики, одновременно, и сбили еще пару. После этого стрелки перестали высовываться, и я дал своим команду двигаться дальше. Если план крепости, который нам показывал Иван Резаное Ухо, был правдив, то до нашей цели оставалось не так уж и много.

Теперь мы двигались медленнее, потому что нам приходилось держать строй, да еще и перешагивать через валяющиеся на земле трупы. Однако мы все равно шли вперед, и я сомневался, что хоть кто-нибудь сможет нас остановить. Баррикаду мы взяли, как и еще кусок стены, и сейчас, наверное, бои идут уже за терем, который тоже можно было оборонять.

Но в тереме в принципе не может спрятаться много людей, в тереме нет запасов для того, чтобы держать там осаду, да и вообще в крайнем случае его можно просто поджечь, а потом ловить тех, кто будет прыгать из окон. Да и не будут крымчане сами запирать себя в ловушку, если им удастся собраться, то они попытаются пойти на прорыв. Неважно, как, но это их единственный шанс на спасение.

Скоро мы оказались около тюрьмы. Людей здесь не было, а двери, ведущие в помещение, оказались заперты изнутри на засов. Я огляделся в поисках чего-нибудь, что могло сойти за таран, но боярин Лука оказался расторопнее меня и его люди уже тащили к двери тяжелую деревянную лавку.

Они разбежались и обрушили лавку на дверь. Та естественно выдержала, но и дружинники не собирались сдаваться после первой неудачи. Они снова разбежались и снова ударили в створку лавкой. А потом еще и еще.

Только после восьмого удара створка, наконец, слетела с петель. Воины боярина Луки тут же прыснули в разные стороны, а