Беркутов-Туманный - Василий Горъ

— хихикнула целительница, помучила нас театральной паузой и «все-таки» продолжила фразу: — Ее только что вызвали в школу. Разбираться с последствиями «безобразной драки», учиненной ее внучкой: Лиза, вроде как, отбила гениталии и сломала нижнюю челюсть мальчику почти на два года старше! А теперь внимание: фамилия жертвы… Лаврентьев!

— Мелкой потребуется моральная поддержка! — без тени улыбки заявила Света за мгновение до того, как в моем сознании сформировалась та же самая мысль. Поэтому я коротко кивнул и набрал Воронецкого. А после того, как услышал его голос, сообщил об изменениях в своих планах на ближайший час:

— Вить, еще раз привет. Лиза Максакова только что поломала мальчишку по фамилии Лаврентьев. Наверняка не просто так. Мы собираемся смотаться в школу и поддержать юную героиню. Так что…

— Скинь нам адрес! — потребовал он. — Мы подъедем прямо туда…

— Чувствую, будет весело! — хохотнул я, узнал у Ксении Станиславовны номер школы, договорился о времени и месте встречи, сбросил вызов и рванул одеваться.

Собрались всего за четверть часа. Хотя, откровенно говоря, я думал, что стремительно молодеющая целительница будет наводить красоту значительно дольше. Потом шустренько спустились в гараж, запрыгнули в «Буран» и вырулили в город. Самый пик утренних пробок был уже позади, но движение в центре все равно не радовало. Тем не менее, город ехал, так что к месту встречи с кортежем Великого Князя мы подкатили на шесть минут раньше, чем требовалось, прождали еще четыре, подмигнули аварийками знакомому «Бурану» с «Эскортом» сопровождения и сорвались с места. «Повел» кортеж я. По навигатору. Поэтому на территорию школы «не для бедных» влетел первым, ураганом пронесся по фантастически красивой аллее и припарковался прямо у парадной лестницы «старинного» особняка из бело-розового мрамора.

Двух рослых охранников, среагировавших на это непотребство и как-то уж очень резво припустивших вниз по ступенькам, проигнорировал, понимая, что их вот-вот нейтрализуют телохранители Воронецкого. Поэтому мазнул взглядом по двум лимузинам, стоявшим на парковочной площадке для особо важных гостей, десантировался из машины, поухаживал за спутницами и лишь после этого подошел к лимузину Максаковых. Чтобы открыть правую заднюю дверь и подать руку Ольге Максимовне.

Ректор НАИ, естественно, узнала и Воронецкого, и его невесту, но лицо, конечно же, удержала — величественно выбралась из салона, оперлась на мое предплечье, позволила себя подвести к Виктору с Татьяной и изобразила все положенные телодвижения. Потом объяснила, куда идти, сместилась поближе к подруге и вместе с ней встроилась в арьергард «походного ордера». Впрочем, другого варианта у нее и не было, ибо первыми двигались Великий Князь и я, а за нами царственно «плыли» его зазнобушка и мои оторвы.

Холл первого этажа пересекли в тишине, так как приехали в школу во время урока, и дети по зданию не шарахались. Ну, а в лифтовом холле третьего этажа начался форменный цирк: обнаружившийся там взмыленный директор, улыбавшийся в стиле «можно шире, но уши мешают», протараторил кусок на редкость высокопарной приветственной речи, в которой попытался объяснить, насколько он счастлив лицезреть в своей школе Самого Великого Князя и его свиту.

Но был перебит. Аккурат после слова «свита»:

— Руслан Константинович, на самом деле в вашу школу прибыл с визитом Игнат Данилович Беркутов-Туманный. Выяснять, какой именно проступок вы вменили в вину его юной подруге. А я составил компанию своему близкому другу и не более, соответственно, нахожусь здесь, как частное лицо.

Несчастный мужчина пошел красными пятнами, нервно сглотнул и… растерянно улыбнулся:

— Ваше Императорское Высочество, вы, наверное, шутите?

Воронецкий обжег его ледяным взглядом и гневно раздул ноздри:

— Такими вещами не шутят!

Директор рассыпался в извинениях, очень быстро догадался, что играет с огнем, и переключился на меня. В смысле, заявил, что искренне рад видеть и готов ответить на все вопросы. Но при этом старательно избегал смотреть в глаза. Впрочем, пройти в кабинет, конечно же, пригласил. И не меня одного, а всю нашу компанию.

Я, естественно, согласился. И уже через пару минут вошел в помещение, в интерьер которого был вбухан не один миллион рублей. Четверых дворян с энергетическими системами слабеньких Рынд «не заметил» и поздоровался с нахохленной Максаковой-младшей, стоявшей чуть поодаль:

— Привет, Лиз! Почему ты такая мрачная?

— Добрый день, Игнат Данилович! — начала она, заметила Воронецкого, едва заметно прищурилась и… на удивление быстро выбрала оптимальную линию поведения, то есть, поприветствовала Великого Князя, обратившись по имени-отчеству, радостно улыбнулась моим девчатам и Татьяне, а Ксении Станиславовне и родной бабке коротко кивнула. После чего снова поймала мой взгляд и, наконец, ответила на вопрос: — Да мне, увы, инкриминируют немотивированное нападение на ученика нашей школы, хотя, по логике, были обязаны начать разбирательство с просмотра записей камер видеонаблюдения.

— Все верно… — согласился я и посмотрел на хозяина кабинета, успевшего вспотеть: — Руслан Константинович, если вы заявите, что записи по каким-то причинам не сохранились, то я прилюдно назову вас лжецом, приму вызов на дуэль и убью.

В этот момент попытался что-то вякнуть самый старший из «статистов», но его заткнул начальник охраны Вити. Так что блеяние директора я услышал с первого и до последнего слова:

— И-игнат Данилович, с архивом видеозаписей на са-амом деле возникла небольшая проблема… но ее вот-вот ре-ешат, и мы увидим, что произошло на той перемене, все вместе!

— Замечательно… — холодно усмехнулся я и на правах самого наглого типа в компании предложил Ксении Станиславовне руку, подвел женщину к ближайшему креслу и помог в него опуститься.

Воронецкий отзеркалил мое поведение буквально через мгновение и поухаживал за Ольгой Максимовной. Потом мы с ним по той же схеме усадили на свободные места Ольгу, Татьяну, Свету, Иру и Лизу. Причем последнюю пришлось усаживать в кресло хозяина кабинета. Но Руслан Константинович возражать не рискнул. И правильно сделал: я пребывал не в настроении и мог выйти из себя.

Еще два кресла — для меня и Виктора — притащили телохранители. И, явно из вредности, не позволили выйти в приемную ни Лаврентьевым, ни директору. Так что эта пятерка осталась стоять. И задыхалась от унижения до тех пор, пока на рабочий терминал Главного Обидчика Максаковой-младшей не прилетела та самая запись.

Как и предсказывал БИУС, звуковой дорожки у нее не оказалось. Но я был к этому готов, поэтому секунде на пятнадцатой просмотра, не услышав ни одного слова из разговора четверки мальчишек лет пятнадцати, судя по очень уж энергичной