Щегол - Василий Горъ

оных на середине реки. Поэтому в какой-то момент переключился на чрезвычайно осторожные эксперименты с усилением тела и… уже минут через сорок пришел к выводу, что играю с огнем. Причем без возможности «сохраниться». Вот и дал по тормозам. В смысле, решил, что вернусь к этому вопросу только после того, как Дайна как-нибудь нароет и изучит все местные наработки и придумает методику «отката» неправильных изменений.

Для того, чтобы справиться с разочарованием, «расстрелял» весь резерв ледяными иглами — палил в листики, щепки, особо красивые пузырьки и т.д. Потом восполнил процентов семьдесят потраченной Силы и был вынужден вывалиться из медитации. С одной стороны, не зря: «включившаяся» чуйка позволила засечь активацию атакующего навыка и мгновенно загнала в боевой режим. Кроме того, позволила увидеть попадание воздушного кулака в какую-то хищную птицу, сдуру решившую спикировать на кого-то из нас, оценить эффективность этого навыка со стороны и решить, что мои диски ничуть не хуже. А с другой… с другой птичка сдохла без моего участия и облаком из окровавленных перьев исчезла далеко за кормой, а второй подобной героини поблизости, увы, не наблюдалось. Вот я с горя пару бутербродиков-то и умял. Потом тяпнул подпитки, немного позалипал на «медленно» ползущие мимо берега и продолжил тренировки. Только в другом режиме — принялся сливать Силу в атакующие заклинания, не теряя концентрации на ее восполнении.

Задача была не из легких, поэтому оставшихся двух часов пути я даже не заметил и перестал издеваться над собой-любимым только после того, как катер начал замедлять ход. Увидев вдалеке знакомую крышу, позволил себе немного помечтать о доставке на другой берег. Но ломиться к «Носорогу» без игольника и свето-шумовых гранат было страшновато, мариновать свое добро в схроне — рискованно, а просить Бехтеева подождать «эдак часа три-четыре» и нестись выкапывать нычку — и дорого, и глупо. Особенно с учетом наличия на заимке Докукиных аж двух моих недоброжелателей.

«Высажусь на другой берег в следующий раз…» — который раз мысленно пообещал себе я, подождал, пока «Авантюрист» подойдет к пристани, поднял рюкзак, выбрался на настил, развернулся на месте и, поймав взгляд владельца катера,

на всякий случай озвучил дату и время своего подбора:

— Три-идцатого, в воскресенье. В ра-айоне полудня.

— Буду… — пообещал Геннадий Романович, кивнул на прощание и увел своего кормильца в плавный вираж…

…В гостях у Петра Семеновича я провел чуть больше получаса, хотя он мне искренне обрадовался, предложил переночевать, удивился отказу и долго уговаривал не уходить «на охоту» в ночь. Но оставаться под одной крышей с Лягухом и Ефимом, в момент моего прибытия ошивавшимися во дворе и аж задохнувшимися от зависти при мысли о том, что я выбросил «их» деньги на доставку скоростным катером, не хотелось от слова «совсем». Поэтому я дал понять, что тороплюсь, попросил уделить мне несколько минут для разговора тет-а-тет, сообщил парню, что уже продал защитный покров и иллюзорный сдвиг третьего ранга его матушке, и пережил шквал восторгов. А уже без семи пять вышел за ворота заимки, тепло попрощался с Петром Семеновичем и его дядькой, «навелся» на опушку и втопил. Само собой, не к схрону, а к озеру, по берегу которого, вроде как, собирался добираться до более глубоких областей Пятна.

По-настоящему серьезно стал запутывать следы только после того, как дошел до воды — прошел по ней метров четыреста, в два рывка на предельную дистанцию переместился к опушке и понесся в том же режиме к «знакомому» скальному выходу. После того, как преодолел метров семьдесят по камням, влез на огромный выворотень, прогулялся по стволу и, свернув на последнюю крупную ветвь, добрался до звериной тропки. А там снова перешел на рывки. В итоге до нычки добрался минут за пятьдесят. Там скинул рюкзак, достал и расстелил на траве кусок целлофана, поднял и перенес на него дерн, аккуратно «отключил» первую пару сюрпризов и так далее, что тоже заняло ни разу не две минуты. А когда докопался до захоронки и вытащил на поверхность земли, вдруг услышал «неправильный» звук. Причем со стороны, с которой пришел.

В боевой режим переключился на автомате, за считанные мгновения обновил все «баффы», выдернул из кобуры, еще валявшейся в траве, игольник и ушел в невидимость. А еще секунд через десять и два перемещения рывком увидел Лягуха и Ефима, перемещавшихся очень неплохим лесным шагом!

Сдвинутые к локтю рукава курток и наручные стрелометы, из которых торчали бронебойные болты, не оставляли простора для фантазии, поэтому цацкаться с этими паскудами я и не подумал — сходу «украсил» обоих сферами умиротворения, опрокинул оплеухами и подвесил над местом падения густой туман. Нет, не экспериментировал и не развлекался — у них имелись аналоги марева, и я не видел смысла долбить по этой защите ледяными иглами до тех пор, пока не обнулю шансы охотников за чужим добром приголубить меня в ответ.

Как ни странно, из облака водяной пыли раздался жизнерадостный смех и издевательский комментарий:

— Парниша, ты держишь нас за дураков? Мы видели, чем ты атакуешь, так что подготовились!

— Ага: всего четыре грамма аструма в мешочке на груди, и твое главное умение — душегубка — не работает!

«Спасибо за ценную информацию!» — мысленно воскликнул я, присел на корточки за деревом со стволом в полтора обхвата и превратился в слух. По мнению одного из этих уродов, совершенно зря:

— Не прячься, дурень:

мы прошли по цепочке следов, которые ты прятал в спокойном режиме, так что гарантированно догоним и паникующего!

Паниковать я однозначно не собирался — подождал буквально десять-двенадцать секунд, заметил Ефима, в буквальном смысле выкатывавшегося из тумана, выставил перед ним частокол из каменных копий, «выросших» из земли под углом порядка сорока градусов к горизонту, уронил набок оплеухой, прижал прессом, сформировав его точно над поясницей, и просадил защитный покров серией из двенадцати выстрелов из «Вепря». Само собой, палил не с места, а в движении. Но «продвинутое» просветление и сумеречное зрение очень неплохо помогали видеть эту тварь, поэтому сразу после «схлопывания» ее защиты я вложился в ледяную иглу. Правда, не в глаз, а в височную кость, но меня вполне устроил и этот вариант. А потом из водяной взвеси выскочил Лягух, увидел развороченный череп напарника и выдал на редкость грязную матерную тираду. Причем не стоя, а на бегу. Но толку — оплеуха, прилетевшая в плечо, уронила